Юлия Федотова - Герои былых времен
И все-таки гребцам пришлось посулить свободу. Узнав, куда именно предстоит держать путь, они взбунтовались, заявив: «Пусть нас здесь палками забьют, чем после Мертвых вод от язв подыхать!» Но надежда выйти на волю сделала их более покладистыми. Да и у Аолена на душе стало спокойнее. Он даже предложил расковать их всех сразу. На что Хельги с Рагнаром в один голос возразили:
– Тогда уж проще либо всем гребцам сразу животы вспороть, либо самим за борт прыгнуть. Освободившись от цепей, они тут же попытаются захватить судно – и дело неминуемо кончится резней.
Пришлось эльфу смириться с неизбежным. Как и Ильзе. Девушке тоже хотелось избавиться от этих жутких созданий, ей не нравилось, как они на нее смотрели. Она вспомнила несчастного, утратившего человеческий облик черпальщика со средневекового драккара и решила, что на галерах с разбойниками обходятся слишком мягко, раз у них в головах еще водятся дурные мысли.
Спустя пару часов после оформления сделки галера с романтическим названием «Дух Пучин» вышла в море. Плавание обещало быть удачным. Погода стояла замечательная, течение было попутным. Легкое судно птицей летело по волнам. Гребцы больше не роптали. На роль надсмотрщика вызвался Лавренсий Снурр, подчиненные его очень уважали.
Дни неслись незаметно, и даже Энка не жаловалась на скуку – так приятно было под шелест волн отдохнуть от пеших странствий на теплой палубе.
А потом лазурь за бортом сменилась свинцовой серостью, небо выцвело, солнце превратилось в желтый блин, астрал позеленел, будто покрывшись плесенью. И кормчий надтреснутым, старческим голосом каркнул: «Земля! Земля по правому борту!»
«Гром» нашелся быстро. Носовая фигура Фернира светилась среди мутной астральной зелени красным маячком. Хельги осторожно ухватил его, зажал в кулаке, но наверх вытаскивать не стал. Вдруг корабль успел пропитаться ядом? Лучше ему как следует прополоскаться в толще воды, очиститься от заразы иного мира.
Гребцы-невольники так и не поняли, чего ради их хозяевам понадобилось тащиться в проклятые воды? Пришли, прошлись курсом вдоль берега, развернулись и ушли обратно – где смысл?
– Так че, не выгорело дело? Не отпустят нас, стало быть? – рискнул спросить Лавренсия Снурра один, самый смелый.
– Отпустят, не боись, – ухмыльнулось чудовище во всю свою зубастую пасть. – Скоро освободитесь… ежели я вас дорогой не пожру! – И плотоядно облизнулось: дескать, греби-греби, не останавливайся.
Гребли, гребли – а что им еще оставалось?..
– Фьординги!!! Драккар по левому борту!!! – Откуда только голос прорезался у старика-кормчего? Не вороном каркнул – завопил молодым петухом!
– Догонят, нет? – Друзья с тревогой следили за стремительным приближением полосатого паруса.
У Хельги на этот счет сомнений не возникало.
– Обязательно догонят, при попутном-то ветре! Пожалуй, надо гребцов с цепи спускать. Чтобы вместе с галерой ко дну не пошли. Все-таки живые твари.
– Они же разбойники и пираты, – напомнил Эдуард.
– Неважно. Сейчас они с нами заодно, – ответила сильфида.
А подменный сын ярла обратился к невольникам с короткой речью.
– У вас есть выбор, почтенные, – сказал он. – Вернуться в Дрейд, получить свободу и эту галеру в придачу, нам она больше не понадобится. Или попасть в плен к фьордингам, и тогда вам эта галера покажется родным домом, со слезами вспоминать будете! Решайте, что вам больше по душе!
Гребцы в полном молчании налегли на весла.
– Да вы силы-то зря не тратьте, – умерил их пыл демон. – Все равно не уйдем. К бою готовьтесь.
– Дык оружия-то нету у нас! – посетовал кормчий, беспомощно разводя руками.
– В бою добудете… Ну чего притихли-то как «крысята»? Впервой вам, что ли?
Слова Хельги задели старого разбойника за живое.
– Ах ты щенок спригганский! Да твоя бабка твою мамку подменить не успела, а я уже промышлял в Тайенском проливе! Вы, сопляки, столько лет не прожили, сколько я кораблей потопил! – И заорал, обернувшись к гребцам: – Эгей! Веселей, ребята! Покажем, на что способны сыны Скирона!!!
– Чьи сыны? – не поняла Ильза. – Неужели все эти твари братья?!
Ей ответил Аолен:
– Он имеет в виду своего бога. Разбойники, и особенно пираты, поклоняются аполидийскому морскому демону Скирону, а он им, по слухам, покровительствует.
– А-а, вон оно что! А я уж подумала: какой у них папаша неразборчивый был! То с гоблиншей, то с человечьей женщиной, то вовсе не пойми с кем… Бывают же, думаю, такие страшные женщины! – Лица многих гребцов были столь обезображены, что наивная девушка не могла определить, к какому народу относятся их несчастные обладатели.
Бедный эльф в смущении отвел глаза, а диса снисходительно растолковала:
– Это не женщины, это сифилис.
Тем временем драккар благополучно нагнал галеру. Но с налету, вопреки обычаям жителей фьордов, атаковать не стал. Хотя и лучники на носу, и пращники на румах были готовы к бою: натянуты тетивы, вложены каменные ядра в сумки пращей… А на шаг впереди строя лучников в дорогих медных латах, в большеротом шлеме стоял их предводитель. Огромный, очень гордый, очень рыжий, с лицом, покрытым свежими шрамами…
– Силы Стихий! Кого я вижу! – В голосе Хельги звучала почти что радость, но в глазах сверкнул знакомый кровавый отблеск. – Братец Улаф! Ах, какая встреча! Сколько зим, сколько лет!
Морда фьординга исказилась яростью.
– Ты, трюмово отродье! Где мой «Гром»? Ты нашел его?
И тут дикий фьординг, гнездящийся в глубинах сознания цивилизованного, образованного прогрессивного магистра Ингрема, вырвался на волю и явился миру во всей первозданной красе.
– Заткни корабельной паклей свою лживую пасть, ты, зловонный помет змея Йормунганда! «Гром» – мой драк-кар! В те годы, когда ты грязной щеткой выгребал нечистоты за моими подменными братьями, я уже выходил на нем в море! Среди твоих людей я вижу десяток тех, кто был со мной и может подтвердить мои слова!
Тут по рядам фьордингов прошел шепоток. А Хельги продолжал:
– Ты можешь рискнуть головой и попытаться захватить его в бою, но клянусь когтями Фернира, если ты посмеешь еще раз не по праву назвать «Гром» своим, я не посмотрю, что ты рожден вскормившей меня женщиной, и вобью твои рога тебе же в голову!
– Во загнул! – присвистнула сильфида восхищенно. – Может же, когда хочет!
Шепот в рядах северян перерос в одобрительный гул: во фьордах умели ценить красиво сказанное слово, а подменыш Хельги ругался куда более изобретательно, чем их предводитель Улаф.
И вообще, ситуация складывалась непростая. Большинство из тех, кто был сейчас с Улафом, за исключением троих-четверых самых юных, знали подменного сына ярла так же хорошо, как и родного. По крови Хельги был инородцем, но, вскормленный женщиной фьордов, по закону считался равным человеку. А что касается воинской доблести – в ней спригганы фьордингам не уступали, и последние признавали это. В детские годы сверстники не любили чужака Хельги – переняли это от взрослых, а еще потому, что был он сильнее, выносливее, красивее, да и, что греха таить, смышленее, чем остальные мальчишки Рун-Фьорда. Он вырос достойным сыном ярла и сам мог бы стать настоящим ярлом – вот это-то и злило больше всего…
