Тим Пауэрс - Врата Анубиса
– Эти паразиты вам не помешают, – спокойно сказал Большой Кусака. – Пошли.
Он осторожно поставил Кольриджа на ноги и проводил их до двери на улицу.
– А теперь ступайте, – сказал он. – Быстрее. Я подожду, пока вы не скроетесь из вида, но мне надо успеть спуститься вниз, прежде чем тьма окончательно затвердеет.
– Хорошо, – отозвалась Джеки, с наслаждением вдыхая относительно свежий предрассветный воздух Бью-керидж-стрит. – И спасибо за…
– Я сделал это ради твоего друга, – буркнул Большой Кусака. – Идите же.
Джеки кивнула и повела Кольриджа по темной улице. Они без помех добрались до «Гудзона», и когда они поднялись в номер Кольриджа, Джеки уложила его в постель. Тот уснул, прежде чем Джеки тихо прикрыла за собою дверь. Она заметила пузырек лауданума на столике у изголовья, и ей показалось, что она понимает, почему меры предосторожности, предпринятые Керрингтоном, в случае со старым поэтом не сработали. В самом деле, откуда Керрингтону было знать о той стойкости, которую Кольридж выработал к опиуму?
Потом она спустилась к Темзе, туда, где у арок Адельфи сливалась с ней подземная река: вдруг из туннеля покажется Эшблес или то, что от него осталось?
Небо на востоке уже окрасилось в стальной цвет, и цепочка редких облачков над горизонтом осветилась еще не показавшимся солнцем. До восхода оставались считанные минуты, если не секунды.
Вода в глубине взбурлила, и Джеки глянула туда как раз вовремя, чтобы увидеть всплывающую на поверхность призрачную, полупрозрачную ладью. По мере того как горизонт окрашивался розовым, ладья становилась все прозрачнее, устремляясь на восток со скоростью, уверившей Джеки в том, что все это просто грезится ей по причине крайней усталости, однако в следующую же долю секунды она заметила две вещи: из-за далекого лондонского горизонта показался первый кусочек восходящего солнца, а в нескольких футах от берега с плеском вынырнул из воды человек, явно упавший в воду с ладьи в момент, когда та окончательно дематериализовалась.
Джеки вскочила, узнав этого человека, устало плывшего к берегу.
– Мистер Эшблес! – крикнула она. – Сюда!
* * *
Когда ладья-змея проплывала меж двух столбов, увенчанных головами с фараонскими бородками, Эшблес ощутил разгорающийся в нем чудовищный жар, и до того мгновения, как очутился в ледяной воде Темзы, он не сомневался в том, что это и есть его смерть.
Он вынырнул на поверхность, откинул с глаз мокрые волосы, и до него дошло, что у него снова есть волосы… и оба глаза! Он поднес к глазам сначала одну руку, потом другую – и был рад увидеть, что все пальцы целы.
Возрождение, которого напрасно ждал доктор Романелли, случилось с ним. Воскресшее солнце живым и невредимым явилось на рассвете миру, а вместе с ним – Бог знает почему – это позволили сделать и Эшблесу.
Он поплыл к берегу и тут услышал оклик. Он задержался, нахмурился, вглядываясь в берег, потом узнал человека, сидевшего на парапете, помахал и поплыл к нему.
Вода как-то странно плескалась под арками Адельфи, и когда он наконец смог встать на отмели и зашлепал к берегу по илистому дну, он понял почему: подземная река остановила свой бег в Темзу, словно где-то выше по ее течению закрыли огромный кран, и Темза теперь несла свои воды мимо места, где стоял Эшблес, так же спокойно, как выше или ниже по течению. Несколько речных птичек снизились, чтобы приглядеться к поднятой его ногами тине, быстро уносимой течением.
Он поднял взгляд на того, кто сидел на каменной стене.
– Привет, Джеки, – окликнул он. – Надеюсь, Кольридж тоже спасся?
– Да, сэр, – отозвалась Джеки.
– И, – продолжал Эшблес, взбираясь на берег, – готов поспорить, он не вспомнит ничего из того, что видел этой ночью.
– Ну, – ответила удивленная Джеки, когда мокрый бородатый великан вскарабкался по склону и уселся рядом с ней, – если на то пошло, вряд ли вспомнит. – Она пристально посмотрела на него. – А мне показалось, что вы уже умерли, когда скользили мимо меня по тому склону. Ваши… глаза, и…
– Да, – тихо ответил Эшблес. – Я умирал – но нынче ночью действовала магия, и не только магия зла. – Настал его черед посмотреть на нее. – Ты нашел время побриться?
– А… – Джеки потерла верхнюю губу. – Это… усы… обгорели.
– Боже праведный! Впрочем, я чертовски рад, что ты выбрался оттуда. – Эшблес откинулся назад, прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Буду сидеть здесь, – объявил он, – пока не просохну на солнце.
Джеки нахмурилась:
– Вы умрете от простуды – это будет обидно, учитывая то, что вы только что спаслись из… квинтэссенции кошмаров Данте.
Он улыбнулся, не открывая глаз; и покачал головой:
– Эшблесу еще предстоит переделать уйму дел, прежде чем умереть.
– Правда? И каких, например? Эшблес пожал плечами:
– Ну… во-первых, жениться. Кстати, пятого числа следующего месяца.
Джеки беззаботно тряхнула головой:
– Что ж, очень мило. И на ком?
– На девушке по имени Элизабет Жаклин Тичи. Славная девушка. Ни разу еще не встречался с ней, хотя видел портрет.
Брови Джеки изумленно поползли вверх.
– На ком?
Эшблес повторил имя.
Ее лицо поочередно то кривилось в обиженной улыбке, то хмурилось.
– Так вы ни разу не встречались с ней? И с чего это вы тогда так уверены, что она выйдет за вас?
– Я просто знаю это, Джеки, дружок. Можно сказать, у нее нет выбора.
– Значит, это свершившийся факт?! – сердито вскинулась Джеки. – То есть ваши широкие плечи и буйная шевелюра… лишат ее возможности сопротивляться, да? Или нет, молчите… ваши стихи, разве не так? Ну да, вы будете дурить ей голову несколькими строчками ваших проклятых «Двенадцати Часов» – я правильно понял? – и она, несомненно, решит, что раз уж не понимает ничего, то это и есть настоящее… искусство, да? Ах вы, самонадеянный сукин сын…
Эшблес изумленно открыл глаза и сел.
– О, черт побери, Джеки, что с тобой? Ну что я такого сказал? Я же не говорю, что собираюсь изнасиловать ее, я…
– О, нет! Нет, вы просто предоставите ей единственный в жизни шанс… как это… сочетаться законным браком?… с самым настоящим поэтом. Вот повезло девице!
– Что ты несешь, парень? Я только сказал… Джеки вскочила и встала на стене, вызывающе подбоченившись:
– Так познакомьтесь же с Элизабет Тичи! Эшблес вылупил на нее глаза:
– Что ты имеешь в виду? Ты ее что, знаешь? О Боже, верно, ты и в самом деле знаком с нею, правда? Послушай, я не хотел…
– Заткнитесь! – Джеки взмахнула рукой, распуская волосы. – Я – Элизабет Жаклин Тичи!
Эшблес смущенно засмеялся, потом сделал еще попытку:
– Боже мой! Ты… вы… правда?
