У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ II
Трипитака сошел с коня. Возле одного дома, находившегося как раз в начале улицы, развевался флаг. Во дворе был виден свет фонарей, оттуда доносился аромат благовоний.
– Сунь У-кун, – сказал тут Трипитака. – Пожалуй, здесь лучше, чем в пещере у реки или на горе. В доме мы сможем укрыться от холода и спокойно поспать. Только вам пока лучше не ходить туда. Вы настолько безобразны, что одним своим видом можете навлечь беду, и мы останемся без пристанища. Сначала пойду я и попрошу хозяина пустить нас на ночь. Если он согласится, я позову вас. Если же откажет, все равно не устраивайте скандала.
– Пожалуй, это правильно, – согласился Сунь У-кун. – Вы идите, а мы подождем вас.
Трипитака снял плетеную шляпу, поправил балахон и с непокрытой головой и посохом в руках подошел к воротам дома. Ворота были полуоткрыты, однако Трипитака не решился войти во двор. Он постоял немного и вскоре увидел, как из ворот вышел старец, с четками на шее. Бормоча молитву, старец стал закрывать ворота. Трипитака, молитвенно сложив руки, поспешил обратиться к нему.
– Почтенный благодетель, – громко произнес он, – разрешите спросить вас.
– Вы опоздали, почтенный монах, – отвечал старец, тоже кланяясь.
– Как опоздал? – спросил Трипитака.
– А очень просто, ничего уже не осталось. Вам следовало прийти пораньше. Монахи, для которых мы устроили трапезу, ели сколько их душе было угодно. Кроме того, мы дали каждому из них по три шэна риса, по куску полотна и еще немного денег. Жаль, что вы так поздно пришли.
– Почтенный благодетель, – сказал, низко склонившись, Трипитака, – я шел не на трапезу.
– Что же в таком случае привело вас сюда? – удивился старик.
– Я посланец Танского императора и иду из Китая в Индию за священными книгами, – отвечал Трипитака. – И вот, когда я прибыл сюда, наступил вечер. Услышав звуки гонга, я решил попросить вас пустить меня на ночлег. А завтра с рассветом я снова отправлюсь в путь.
– Почтенный монах! – воскликнул старик и даже руками замахал. – Разве вы не знаете, что человек, принявший монашеский обет, не должен лгать. До китайской империи пятьдесят четыре тысячи ли. Как же вы могли проделать этот путь сами?
– Вы совершенно правы, уважаемый благодетель, – сказал Трипитака. – Мне удалось добраться сюда лишь потому, что у меня есть три ученика, которые помогали мне перебираться через горы и реки, охраняли и оберегали меня на протяжении всего пути.
– А где же они сейчас, почему их нет с вами? – спросил старик. – Позовите их, пусть отдыхают.
– Ученики! – позвал Трипитака.
Как вы знаете, читатель, Сунь У-кун обладал неугомонным характером, Чжу Ба-цзе был груб и невежествен, а Ша-сэн – прост и неотесан. И вот, услышав, что их зовут, они, позабыв обо всем, опрометью кинулись во двор. Один тащил за собой коня, другой, нагруженный вещами, шел вприпрыжку. Увидев их, старик от страха упал на землю.
– Злые духи пришли, злые духи, – бормотал он.
– Почтенный благодетель, не бойтесь, – стал успокаивать его Трипитака. – Это не злые духи, а мои ученики.
– Как же так, – сказал, весь дрожа, старик, – у такого, как вы, благородного и почтенного на вид человека ученики – настоящие чудовища.
– Вы не смотрите, что у них не совсем приятный вид, – сказал Трипитака, – зато они умеют подчинять драконов и тигров и вылавливать и уничтожать злых духов.
Старик с недоверием отнесся к словам Трипитаки. Вместе они потихоньку вошли во двор. Между тем ученики Трипитаки уже успели привязать коня и, ворвавшись в приемную комнату, опустили на землю поклажу. В это время в приемной комнате находилось еще несколько монахов, которые нараспев читали молитвы.
– Эй вы, что вы там поете? – подняв морду, крикнул Чжу Ба-цзе.
Монахи взглянули на Чжу Ба-цзе и пришли в неописуемый ужас:
Они глядели на прибывшего:
Ушастого и длинномордого,
Огромного и широкоплечего,
И громогласного, и гордого.
Ша-сэн и Сунь У-кун особенно
Казались страшными виденьями:
Монахи были перепуганы,
И чин нарушился моления.
Псалмы еще читала братия,
Но знак дал старший к окончанию,
Звонарь забыл о колокольчиках,
Упало Будды изваяние.
Тушили фонари в отчаянье,
Толпились, бегали растерянно;
Споткнувшись на пороге, падали
И сталкивались не намеренно.
И головы их громко стукались,
Как будто тыквы перезрелые…
Так суматоха эта праздная
Моленье представленьем сделала.
Глядя, как разбегаются монахи, Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн стали хлопать в ладоши и громко смеяться. Это еще больше напугало монахов: они ринулись прочь, спасая свою жизнь, налетая друг на друга и сталкиваясь лбами. Вскоре в помещении никого из них не осталось.
Между тем Трипитака вместе с хозяином вошел в приемную комнату, где было совершенно темно. Тут они услышали хохот учеников Трипитаки.
– Негодяи вы этакие, – стал ругать их Трипитака. – Что же вы безобразничаете? Разве поверит кто-нибудь, что я каждый день делаю вам наставления! Ведь еще в старину говорили: «Тот, кто добродетелен от природы – является святым человеком; кто становится добродетельным благодаря наставлениям – является мудрецом; тот же, на кого не действуют даже наставления, – является глупцом». Выходит, вы и есть глупцы. Вы как безумные ворвались во двор и перепугали нашего благодетеля, вы разогнали монахов, возносивших моления. Неужели вы не понимаете, что вина за все это ложится также и на меня?
Ученики до того сконфузились, что не нашлись даже, что ответить. Наконец старик убедился, что это действительно ученики Трипитаки.
– Ничего особенного не произошло, – сказал он, кланяясь Трипитаке. – Мы только что закончили моление, загасили фонари и роздали подаяние.
– В таком случае, – сказал Чжу Ба-цзе, – принесите нам остатки еды, предназначенные для жертвоприношения. Мы поедим и ляжем спать.
– Принесите сюда фонари! – крикнул старик.
Услышав это, люди, находившиеся в наружных помещениях, очень удивились.
– Да ведь там у них происходит моление и много свечей, – сказали они, – зачем же еще фонари понадобились?
Несколько слуг вышло из дому, и тут они убедились, что в приемной совершенно темно. Тогда они зажгли фонари и прошли туда. Однако, увидев Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, они со страху побросали фонари и опрометью бросились обратно, захлопнув за собой дверь.
– Злые духи явились! – кричали они на бегу.
