"Фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Ренгач Евгений

Я поморщился. Поняшка права. В поисках информации я перерыл всё, до чего сумел дотянуться, сразу же после того, как мне открылся доступ в Чертоги разума. У Критиков имелось несколько человек пробившихся на четвертый-третий уровни, с ещё большим числом они сотрудничали. Все исследованные уровни, с седьмого по третий, подробно задокументированы, а вот те, что выше… Информация собрана буквально по крупицам: слухи, пусть и тщательно проанализированные, сплетни и фрагменты. Но данных об испытаниях при переходе между уровнями не нашлось. Лишь косвенные: например, что время на прохождение испытания разнится от человека к человеку: кто-то идёт дальше в первый заход, кто-то через несколько недель или месяцев, кому-то не удаётся пройти и через годы

— Это словно инстинкт. Тебе никто не расскажет… собственно, большинство из прошедших испытания даже не в курсе, как они сделали это. Вот ты знаешь, что сотворил, чтобы попасть на этот уровень?

Блэкджек была права: я не знал. У меня имелись подозрения. Много подозрений и догадок. Основаны все они на моменте, когда для меня открылся проход в Чертоги разума: сразу после воскрешения Маши и изгнания Бога за грань реальности. Вот только что стало катализатором? Возрождение подруги? Изгнание Бога? Потеря Брута? Восстановление воспоминаний? Или может что-то ещё? Доподлинно я не знал. Но был уверен: обмен не равноценен… Хотя, возможно, я просто не вижу какого-то глубинного смысла.

— Так значит, ты не можешь помочь и просто решила со мной погулять и поиздеваться? — нахмурился я.

— Почему же? Я могу дать совет!.. Вернее, указать направление. Надеюсь, ты меня поймёшь. Но для начала уточню: тебе же известна главная фишка этого уровня? Знаешь, что это не просто огромный зал?

— Каждая колонна в зале — воспоминание, — начал я чеканить информацию, зазубренную в архивах Критиков. — Здесь собраны все мои воспоминания, начиная с самого рождения. Даже те, что сгорели из-за использования Веры. А некоторые утверждают, что и память прошлых жизней души. Когда окажешься в воспоминании, то его можно либо пережить, либо изменить — тогда оно изменится в твоей памяти, хотя на реальность не повлияет. Психологи очень советуют прорабатывать здесь психологические проблемы, изменяя травмирующие воспоминания. Но предупреждают не зацикливаться на светлых воспоминаниях — они могут стать наркотиком.

— Ты так говоришь, словно сам ни разу не гулял по воспоминаниям! — удивилась Блэкджек.

— Нет, — я повёл головой, разминая шею. — Ты ведь знаешь моё отношение к азартным играм, а тут считай лотерея: повезёт — хорошее воспоминание, ну а нет — значит, нет. Да, слышал, что по узорам на колоннах можно определить, что внутри… но как-то это зыбко звучит. Кроме того, у меня и в реале дел достаточно, я сюда забегал всего несколько раз.

— И всё это время ты здесь просто гулял? — вкрадчиво уточнила пони, а я уверенно кивнул. — Ты ведь понимаешь, что пытаешься пройти испытание астрального уровня, ни разу не воспользовавшись его особенностями?

Хм… Стоило задуматься над словами Блэкджек, как я понял, что у моей, несомненно, гениальной логики имеется некая дыра размером с большой каньон. В своё оправдание могу сказать, что предыдущее испытание я преодолел, вовсе не находясь в Мире Снов. Хотя и прошел я его случайно, а не намеренно, сейчас же нужен более системный подход.

— Значит, считаешь, нужно найти определённое воспоминание? — постарался я сделать морду кирпичом. — И какое же?

— Мозгами пораскинуть не желаешь? Что обычно используют в испытаниях? Воспоминания о радугах и единорогах? Так вот я — самая шикарная из единорожек! — притопнула копытом Блэкджек.

— Понятно… значит нужно найти плохое воспоминание, — пони выжидательно смотрела на меня большими глазами, словно я не закончил мысль. — Очень плохое воспоминание? Самое кошмарное воспоминание? — Блэкджек не сводила с меня взгляда. — То, которое ты сильнее всего ненавидишь, боишься и хочешь забыть⁈ Найти то воспоминание, которого я бы не хотел, чтобы вовсе существовало⁈

— Спустись в глубины бездны, — самым жутким и загробным голосом провозгласила Блэкджек.

— И?.. — уточнил я.

— А дальше уже тебе решать. Это твоё испытание, не моё. Я, например, знаю, что своё бы провалила! Благо, мне их проходить не нужно, его за меня прошли, — вновь беззаботно пожала плечами пони. — И да… я, конечно, от души повеселюсь, наблюдая, как ты мечешься от колонны к колонне, всматриваясь в узор и невольно раскрывая мне свои тайны, но всё же приоткрою секрет о Чертогах: достаточно представить, что хочешь вспомнить, и ближайшая колонна станет порталом в воспоминание.

Я осмотрел нефритовый простор. Вдохнул приятный, чуть отдающий цветами и морем воздух и уверенно двинулся к ближайшей колонне, на ходу объявив:

— Тогда я знаю необходимое воспоминание, — и коснулся колонны одной рукой, вторую положив на голову Блэкджек, невольно ухватившись за гриву у уха.

Глава 4

Или как возненавидеть себя? (часть 1 (воспоминание))

— У нас проблемы! — встретил меня крик Нади, стоило только вскочить и захлопнуть дверь.

— А когда их не было? Можно что-то пооптимистичнее? — навалившись плечом я опрокинул полупустой шкаф с одеждой на входную дверь. И хотя действие происходило по моей воле, возникало ощущение, что нахожусь я внутри костюма, который запрограммирован на те или иные действия, в то время как мне отведена лишь роль пассажира.

Я вывалился в общую комнату. Обстановка средней паршивости: окно выбито вместе с рамой, на полу валяются несколько птиц и какая-то кракозябра, наполовину растерзанная, наполовину расстрелянная. Воняла она как туалет после хорошей пьянки. Я даже не стал присматриваться к этой дергающей лапкой дряни, мне доставало того, что пистолет в руках Нади выписывал восьмёрки, но она не сводила его с окна.

— Я не могу восстановить душу Марии, — буквально прорычал Артефактор, всё ещё держа руку на лбу девушки. — Всего этого барахла недостаточно, чтобы зажечь искру творения.

Раздался грохот и дверь в прихожую выбило, а пару секунд спустя на входе показался Алексей-маргинал. Его кибер-рука сжимала голову поднятого в воздух и окровавленного, но всё ещё живого и даже трепыхающегося Максима, брата Маши.

А вокруг живой руки… да и вообще всего тела Маргинала кружились руны. Чёрные значки образовывали сложнейшие узоры и вновь устремлялись к телу, но не оставались на нём, а словно впитывались. Тело изменялось, становясь больше и покрываясь чешуёй, а в глазах появлялся вертикальный зрачок. Оружие в живой руке теперь выглядело словно игрушка. Я почувствовал, как начинаю забывать, кто передо мной.

— Сергей, даю тебе последний шанс: отступи. Я даже твою девчонку не трону. Отдай мне Артефактора!

В окно ворвалось летающее нечто. Самым примечательным в этом летающем нечто оказались крылья. Металлические крылья. Тело походило на пластинчатый доспех, выкованный и надетый на льва, даже проволочная грива имелась, а венчал всё скорпионий хвост. Хвост, измазанный в крови… питомцы Нади не сумели сдержать этого монстра. Этакая кибер-мантикора… или мантикора Художника в броне? Я чувствовал — Вера её питает в меньшей степени, нежели технологии. И откуда только у бандитов подобные игрушки?

— Художник повелевает, сдайся, — пророкотал монстр.

И в тот же момент фрагмент души, заключённый в татуировку на руке, вспыхнул болью, а рука дёрнулась. Вот только боль была не больше, чем от укуса комара, а движение даже судорогой назвать сложно — в татуировке не имелось и капли Веры. Её ничего не питало, а вот я все силы направлял на противодействие чужой Вере.

— Редакторы уже здесь, лучше отступи, пока не поздно… — попытался я скорчить хорошую мину при плохой игре.

— Не старайся, — неожиданно вклинился Брут. И все взгляды сошлись на моём маленьком питомце. — Ты же знаешь, всё закончится не так… ты помнишь будущее.

Я помнил, что должно было произойти. Я этого не хотел… всем сердцем не хотел!И мог это предотвратить. Уверен, одно моё желание — и воспоминание изменится. Вот только Брут тогда поступил правильно. Единственно верно. И сколь бы сильна ни была боль от его ухода, я знаю — он живет в душе Маши.Хугин стал его наследием, ради которого я здесь. Я хочу помнить его героем… сволочью, но героем. Потому я ничего не сделал.