Полина Копылова - Летописи Святых земель
– Ну, ты будешь говорить? – Она молчала, судорожно заглатывая воздух. Ледяной пот скатывался по лбу и вискам. Клинок в руке Родери едко дымился. От запаха паленого мяса тошнило.
– Будешь отвечать? – зарычал он ей в лицо. Она мотнула головой…
Снова заметался под мрачными сводами ее истошный вопль.
– Черт, она потеряла сознание. Не думал, что это так сильно подействует.
Раин отбросил померкший кинжал.
– Она не приходит в себя, господин магнат. Зря вы взялись. Вы в нашем деле не много понимаете… – проворчал кто-то из палачей.
– Заткнись, а то пристукну, душегуб! Пусть до завтра передохнет, там посмотрим. Отвяжите и в камеру на голые камни!
Палачи понуро отвязывали бесчувственное тело от кресла, укладывали на бок, чтобы привести ее в сознание.
Окер подошел, наклонился.
– Очень сильный ожог. Я отменяю приказ относительно голых камней. Она может не выдержать. Смажьте раны и укутайте ее потеплее. И оставьте в покое хотя бы на два дня.
– С чего ты стал так жалостлив, отец?
– Неизвестно, как все повернется. – Голос Окера звучал неуверенно. – Ты слышал, что пишет Аддрик?
Меня это тревожит… Мало ли что может случиться, какой она может нам понадобиться, живой или мертвой…
Окер Аргаред медленно шел по холодной галерее между Сервайром и Цитаделью. Он размышлял. Войско королевы в Навригре хотя и голодает, но не разбегается. Числом оно такое же, как у него. И наемников там нет. Если его и разбить, попрячутся с оружием в леса, годами будут разбойничать. Аддрик тоже может послать на помощь королеве сильный отряд. Но только что ему дороже – живая Беатрикс или мертвая? Угадать бы. Наверное, живая. Потому что умри она от их рук – значит, и Аддрика можно предать смерти, осудив за те же преступления, что и Беатрикс. А если ее убить – сразу заворчат простолюдины. Про Дворянский Берег Окер только слышал. Зато видел Эзеля, на обе ноги хромого, – на разговор о регентстве принц руками замахал. А если простолюдины повсюду заворчат, упрутся, как Беатрикс? Он вспомнил ее упрямство, сбегающую вниз по вывернутой руке кровь, испуганную брань палачей, скрип блоков – и рваную рану на запястье… Казнить? Не казнить? От этих расчетов на душе становилось гадко, словно он сам давил себе на горло.
Навстречу ему почти бежал, вглядываясь в темноту и звеня латами, один из ополченцев. Остановился, узнал, склонился:
– Яснейший магнат, вас просит о встрече ваш брат по роду высокий магнат Иоген Мори.
– Иду. Где он?
– В Чертоге Этар, яснейший магнат.
Аргаред подавил волнение и постарался отвлечься от муторных дум.
О Морне все эти горькие годы ничего не было слышно. Сидел в своем городе Калеку не как король, с Беатрикс не ссорился и не мирился, отсылал ей золото, она его и не трогала. Почему он появился сейчас, с чем пожаловал? Морн силен и мудр, просто так он ничего не делает. Возможно, он оказался мудрее всех, сохранив земли, богатство и силу, не вступая в споры и не проявляя гордыни.
Морн был высок и далеко не молод. Седина его отливала сталью. На нем был бурый бархатный упланд, мерцающий Переплетенными золотыми прошивками.
Магнаты приветственно обнялись, сказав незначащие слова, и пошли кружить по залу рука об руку, примериваясь, с чего начать разговор.
Аргаред ненароком взглянул в глаза Морна – глубоко посаженные, цвета грозовых облаков – и ощутил смутный страх. Морн вышагивал рядом со спокойной полуулыбкой на лице, ждал.
– Вы носите золото, брат мой Иоген? Мы отказались от этого обычая, решили оставить золото черни. В нем нет благородства, его носили в изобилии подлецы, которые еще недавно расхаживали по этим залам.
«Может, не так стоило начать? Но как? Пусть знает наши порядки, коли приехал».
Улыбка Морна стала чуть шире, резкие морщины у глаз посветлели.
– Прошу простить, Окер. Я с Юга. Там только золото в чести. Волей-неволей привыкнешь. И не думал я, что у вас так строго. По мне, главное быть самому благородным, а что носишь – то дело десятое. Ладно, буду знать. Все равно я с завтрашнего дня оденусь в латы, а они у меня вороненые с серебряной насечкой.
– Вы собрались соединить свое оружие с нашим? – Окер едва сумел скрыть радость.
– Да, я привел отряд. Двести человек – сто конников и сто пеших лучников. Все преданы мне – будь то старшие Этарет, будь то простые воины. Я постарался не пустить на свои земли смуту, у меня все по старинке. Этим отрядом вы можете распоряжаться по своему усмотрению. Также я готов подчиняться вашим приказам, поскольку несведущ в том, что здесь происходит.
– Вы очень радуете меня, брат.
– Сожалею, что привел так мало воинов. Но на моих границах неспокойно из-за близости голодных войск королевы. – Морн улыбнулся своей предусмотрительности – снисходительный и сильный, отдающий первенство лишь из вежливости. Да, его детей не сожгли бы с вырванными языками под стенами его же замка. Его единственный сын сейчас, наверное, в полной безопасности за толстыми стенами Калскуны, и никто его там не достанет.
– Ваш сын Авенас с вами?
– Нет. Он уже не мальчик, чтобы таскаться в походы с чужим оружием, читать у десятников глупые повестушки и учиться мастерству воина и мужа, выпрашивая позволения отправиться на разведку. Он остался в Калскуне наместником. Лучшего мне не сыскать. Если вы, брат мой, решили бы освободить королеву после победы, я готов выдать ее за моего Авенаса – он уже вполне созрел для женщины.
Аргаред принудил себя улыбнуться.
– Примеров короля и Эккегарда довольно, чтобы отвратиться от подобных мыслей.
– А вот простолюдины говорят, что Бог любит троицу. Имея в виду своего Бога.
– И Бога королевы. Я не желал бы вам такой снохи.
– Да, по правде говоря, я бы и сам себе не желал. Общение с южанами научило меня двусмысленным шуткам, прошу простить, если вас от них коробит.
– Ничего, мы все разные. Кто-то научился шутить, кто-то разучился улыбаться…
– Еще раз прошу простить. – Морн примирительно коснулся его плеча. – Вы уже решили судьбу королевы, брат мой Окер?
– Я нахожусь в сомнении. В большом сомнении. С одной стороны, она заслуживает смерти… С другой – это может вызвать длительную войну с ее сторонниками и даже соседними державами. Аддрик уже грозит войной через своего посла.
– Войной за что, простите? За ее обезображенный труп? – Морн снова стал улыбаться. – Поверьте, Окер, за это нынче никто воевать не будет. Воевать могут за земли, города, торговые пути или золотые копи, но только не в отместку за чью-то смерть, поверьте. Мертвая Беатрикс уже никого не будет волновать.
– Вы имеете в виду, что ее надо…
– Казнить. И чем скорее, тем лучше. А потом разбить ее войско. И устроить суд над ее… друзьями. Такой суд, чтобы все знали, за что их судят. Все Святые земли. Только, да, Окер, вот что важно, на мой взгляд… Я все, конечно, понимаю… Но лучше не предавать королеву мучительной смерти на глазах у любящей ее черни. Лучше попросту отсечь ей голову. Даже вешать ее не стоит. И уж тем более жечь. Простолюдины могут расшуметься.
