Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки
— Не за что, хрыч. Ты хотел потолковать с Кэт — пожалуйста. Действуй.
34
— Существа снаружи воспринимают ее как простую смертную. Я не ощущаю ни малейшего интереса.
— Занятно.
— Я бы сказал, весьма.
Никто не знал, кто такая Кэт, но она определенно участвовала в игре.
— Слушай, это может быть еще запутаннее, чем я предполагал.
— Возможно. Эта девушка никак не вписывается в мои выкладки. Вдобавок ее сознание окружено непроницаемой оболочкой, которая скрывает воспоминания и все прочее, кроме поверхностных мыслей. Впрочем, на поверхности находится вполне достаточно, чтобы понять, что она не принадлежит ни к шайирам, ни к годоротам.
— Отличные новости, старина. А то нам без нее хлопот было мало.
Дин продолжал ворчать. Дескать, в печи стоит пирог, а тут изволь торчать у двери. Похоже, все мои домочадцы, включая меня самого, потихоньку превращаются в компанию брюзгливых старикашек.
Должно быть, сказывается дурное влияние Покойника.
— Фью! Дин, с первого раза не открывай, пусть постучит еще. Мне нужно время, чтобы вернуть домой птицу.
Дин ответил в духе Попки-Дурака. Должен признать, я в глубине души ему посочувствовал.
— Гаррет, ступай в кабинет.
Вот мерзавец, по-прежнему читает мои мысли!
Я подчинился. Но ведь смотреть в щель между дверью и стеной мне никто не запрещал.
Дин выпрямился, словно проглотил палку. Очевидно, получал распоряжения. Он терпеть не мог, когда Покойник забирался к нему в голову. Я отпрыгнул от щели за миг до того, как он распахнул дверь, не дожидаясь повторного стука. И то сказать, какой там стук, когда подгорает пирог?
В дом ворвался Попка-Дурак. Он чуть было не свалил Дина с ног и завопил дурным голосом:
— Ах, какая милка! Хватай, придурок, чего вылупился?
— Что это такое? — пролепетала Кэт. Любопытно, в ночь нашего безумного полета она держалась куда хладнокровней.
Добро пожаловать в дом гнева, дорогуша.
— Домашний любимчик. Воспоминание о бурной молодости хозяина. Не обращайте на него внимания. Он не понимает, что говорит, — успокоил девушку Дин. — Удрал из дома, полетел на поиски мистера Гаррета и вот только что вернулся. Видите ли, мистер Гаррет, мой хозяин, куда-то запропастился. Должно быть, пошел по девкам. С ним это частенько бывает.
У, скотина! Задушу и не посмотрю на возраст!
— Гаррет, я предупредил человека по прозвищу Пройдоха. Он узнал птицу, но не принял предупреждения всерьез. По всей видимости, решил, что ты его разыгрываешь.
Замечательно.
— Недаром его прозвали Пройдохой, — прошептал я. Впрочем, а я послушал бы птичку, которую видел один-единственный раз в жизни, да и то в подпитии?
Навряд ли.
— Послушал бы, если бы у нее были рыжие волосы. Дин! Закрой, пожалуйста, дверь.
— Я всегда говорил, что у тебя нет чувства юмора.
Попка-Дурак продолжал выкрикивать всякие гнусности, словно принимая Кэт за Торнаду. А может, ему не хватало ума их различить?
Судя по доносившимся из коридора звукам, Кэт путалась под ногами у Дина; быть может, потому, что не знала, куда деваться от попугая. В самом деле, не станет же она сворачивать шею любимцу того дома, в который пришла.
Но тут мне открылась ужасная истина, словно высокое дерево обрушилось с грохотом за спиной громаднейшего на свете травоядного громового ящера.
— Эй, крошка, шевели ножками. Пошли дальше.
Херувим! Чтоб ему пусто было, херувим!
Попугай испустил душераздирающий вопль и полетел в глубь дома. Дин устремился следом, упражняясь в красноречии. Жужжание отдалилось. Хлопнула дверь передней.
— Никого. Зато воняет. Ладно, потопали, малышка.
Я пошарил за столом, отыскал дубинку. Что ж, настало время проверить, насколько крепок череп херувима.
— Спокойнее, Гаррет, спокойнее.
Младенец не замолкал ни на секунду. Под дверь моего кабинета из коридора начал сочиться дымок.
Проклятый попугай орал во всю глотку.
Дин продолжал изрыгать ругательства.
— Прояви терпение, — посоветовал Покойник. — Девушка взволнована. Это дает нам шанс. Я нащупал слабое место в оболочке, окружающей ее сознание.
— Шикарно, — пробормотал я. — А как насчет этого паршивого херувимчика?
— Херувимчика?
— Ну да. Он болтается в коридоре вместе с остальными. Такой карапузик с крылышками, как у стрекозы.
— Четырнадцатый, прекрати! — взвизгнула Кэт.
— Ах, этот! — Мне вдруг стало ясно, что сам Покойник не ощущает присутствия херувима. Должно быть, сейчас он смотрит глазами Кэт, поскольку я прячусь в кабинете. Дин к избранным не принадлежит, поэтому херувима скорее всего не видит.
Интересно, могут простые смертные чуять дым, даже если они не видят курильщика?
— Он самый, — отозвался я. — Займись наконец делом. — И удачи тебе с карапузом, гений ты мой карманный.
— Тебе следует изменить свое отношение к окружающим.
— Брысь из моей головы, старый хрыч. — Лихо я его, а?
Он ушел. Но не потому, что пожалел меня. Ему просто понадобилось полностью сосредоточиться, чтобы разобраться с Кэт и ее спутником.
Я повернулся к Элеоноре. Но мои причитания нисколько ее не заинтересовали. Что и следовало ожидать.
35
— Гаррет, я добился своего. Если хочешь, присоединяйся к нам.
— С удовольствием. Лечу.
Покойник явно был доволен собой. Обычное дело. Когда что-нибудь не ладится, виноват кто угодно, только не он, зато честь побед принадлежит ему одному. Такой уж характер.
— Прямо хоть в школу амазонок, — пошутил я. Кэт и впрямь выглядела так, словно в недалеком будущем станет королевой этих воинственных девиц. — Вторая Торнада.
— Не совсем. Перед тобой невинная, честная и добросердечная девушка. О таких дочерях мечтают многие мужчины.
— Ты нашел что-нибудь интересное в этой милой головке? — Кэт была действительно симпатичной.
Вообще-то я к ней поначалу особо не приглядывался, поскольку мое внимание было поглощено херувимом, который застыл на подлокотнике Покойникова кресла этакой диковинной статуэткой.
Правда, симпатична любая физически полноценная женщина, у которой нет ни единой привлекательной черты. Она вызывает исключительно братские чувства. Подходящая пара для бестолкового кузена Рудольфа из Хуромала. Погладишь ее по руке, одаришь мимолетной улыбкой — и она счастлива, а ты отправляешься на поиски плохих девчонок.
— Сумел что-нибудь вытянуть из карапуза?
— По крайней мере я затушил его самокрутку. — Однако в комнате, да и в коридоре, по-прежнему зверски воняло. — И обездвижил. Большего добиться не удалось.
