Робин Хобб - Хранитель драконов
Шкура болотного лося была толще, чем ожидала Тимара. Нож вдруг показался ей слишком маленьким для такой работы и быстро тупился. Дважды ей приходилось прерываться, чтобы наточить его. День был на исходе. Скоро на лес опустятся сумерки. Если она не успеет вернуться и забрать все мясо до темноты, ночью его будет не разыскать, а к утру падальщики обглодают тушу до костей. Муравьи и мухи уже собрались на пиршество.
Когда Тимара наконец прорезала толстую шкуру и мясо до кости, ей пришлось собрать все силы, чтобы вогнать лезвие в плечевой сустав животного и отделить переднюю ногу от туловища. Наконец кость вышла из сустава — так резко, что Тимара с размаху шлепнулась на землю, а лосиная нога отвалилась. Девушка обтерла нож о штанину, вложила его в ножны, потом вытерла руки и убрала взмокшие от пота волосы с чешуйчатого лба. Чешуйки стали крупнее и росли теперь гуще. Вероятно, через несколько месяцев на лбу вообще перестанет проступать пот. Тимара задумалась, как она будет выглядеть, но через миг выкинула эту мысль из головы. С изменениями во внешности ничего не поделаешь, так что лучше вообще о них не вспоминать.
Она отпихнула лосиную ногу и встала, постанывая от боли в спине. Об обратной дороге к берегу через подлесок даже думать не хотелось. Тимара мрачно глянула на свою добычу.
— Одна нога готова, три осталось, — мрачно произнесла она.
— И голова. Не забывай про голову.
Голос Грефта раздался лишь за долю секунды до того, как он соскочил с дерева, ловко, словно ящерица, приземлившись рядом с Тимарой. Он посмотрел на убитого лося и восхищенно присвистнул. Когда он взглянул на девушку, в его глазах светилось уважение.
— Ты не хвасталась, когда называла себя охотником. Поздравляю, Тимара! Если бы я сам не видел, ни за что не поверил бы, что такая девушка, как ты, способна справиться с лосем.
— Спасибо, — неуверенно отозвалась она. Он хвалит ее или намекает, что это какой-то трюк? С некоторым раздражением Тимара добавила: — Лук не знает, кто натягивает тетиву. Любой, у кого хватит сил ее натянуть и выпустить стрелу в цель, способен убить любого зверя.
— Правда. Несомненная правда, поскольку свидетельство лежит прямо перед нами. Могу лишь сказать, что раньше я так не думал.
Грефт облизнул безгубые края рта и улыбнулся, глаза его мерцали голубым светом. Взгляд был одобряющим, но блуждал туда-сюда, отчего Тимаре стало не по себе. В его голосе слышались и дружелюбие, и задумчивость.
— Тимара, ты имеешь полное право гордиться своей добычей.
Он указал на свой бок. Из охотничьей сумки, висевшей у него на плече, высовывались хвостовые перья.
— Хотел бы я, чтобы мне повезло так же, как тебе. Но уже вечереет, а я добыл только двух птиц, и ничего больше.
— У нас осталась еще пара часов, — отозвалась Тимара. — И мне лучше поторопиться, а не то потеряю мясо. Увидимся в лагере, Грефт.
Она опустилась на колени, обвязала веревкой лосиную ногу у самого копыта, а потом сделала большую петлю, чтобы подвесить ношу на плечо. Просунув руку в петлю, девушка встала.
— Увидимся в лагере, — повторила она.
Но не успела Тимара сделать и двух шагов, как Грефт спросил:
— Ты бросаешь все остальное мясо здесь?
Девушка не хотела оборачиваться, но и не желала, чтобы он догадался, что она его побаивается. Грефт был выше ее и намного мускулистее. Он никогда ей не угрожал, но его пристальное внимание тревожило ее. Наедине с ним она ощущала себя неуютно. Хуже всего было то, что под этим страхом скрывалось какое-то темное чувство, тянувшее ее к нему. Он был красив на свой лад — на манер отмеченных чащобами. Завораживали мерцающие глаза и чешуя, поблескивающая даже в тусклом свете. Но его ответный взгляд всегда говорил о запретных вещах. Присутствие Грефта тревожило и было опасным для Тимары. Лучше убраться от него подальше.
Она постаралась ни глазами, ни голосом не выдать этих мыслей и небрежно бросила:
— Мы с Татсом вернемся за ним.
Грефт слегка выпрямился и быстро окинул взглядом окружающий их лес.
— Татс охотится вместе с тобой? Где он?
— Татс, скорее всего, сидит возле реки.
Тимара подумала, что не надо было отвечать на этот вопрос, потому что почувствовала себя еще беззащитнее.
— Когда я скажу ему, что добыла мясо, он придет и поможет мне с ним.
Грефт улыбнулся, успокоившись, но эта улыбка еще сильнее встревожила Тимару.
— Зачем его беспокоить? Я могу помочь тебе донести добычу. Я совсем не прочь тебе помочь.
— Мне нужно поговорить с драконом Тимары.
Элис вскинула голову, досадуя на неожиданное вторжение. Было так трудно разговорить Небозевницу. Только-только все начало налаживаться… Небозевница согласилась поведать историю о том, как в Кельсингре строился фонтан с тремя драконами почти в натуральную величину. Чтобы поощрить драконицу к дальнейшему рассказу, Элис приходилось стоять рядом с ее головой, покоящейся на передних лапах, и осторожно очищать шкуру вокруг глаз. Во время ловли рыбы в мутной реке вода плескала драконам в глаза и уши, а когда брызги высыхали, около глаз оставалась мельчайшая пыль. Чтобы снять ее, требовалась кропотливая, аккуратная работа, для которой куда больше подходили человеческие пальцы, чем драконьи когти.
— Зачем?
Парень несколько мгновений смотрел на нее.
«Рапскаль», — припомнила Элис его имя.
Раньше она дважды говорила с ним и каждый раз испытывала некоторую неловкость. Его глаза были очень светлого голубого цвета, и когда он моргал, как сейчас, казалось, что этот цвет и исходящий из его глаз свет являют собой одно и то же. Он был очень красив, как бывают красивы жители Дождевых чащоб, и когда-нибудь станет видным мужчиной. Но сейчас его лицо казалось незавершенным — на половине пути между юностью и зрелостью. Челюсть пока не обрела четких очертаний, а из-за своей буйной шевелюры юноша и вовсе казался младше своих лет.
На этот раз к мальчишке, который так ничего и не ответил, обратился Седрик:
— Зачем тебе нужно поговорить с Небозевницей? Она как раз рассказывала Элис очень важные подробности о Кельсингре.
— Надо найти Тимару. А то она так и кормежку пропустит.
— Ее здесь нет, — с ноткой нетерпения ответил Седрик, глядя на перо, которое держал в руке.
Он сидел на ящике, принесенном со «Смоляного», на коленях у него лежал планшет. Лист плотной бумаги на планшете был почти полностью исписан убористым почерком. Даже когда Элис перестала переводить каждое сказанное драконицей слово, работа была плодотворной; сегодня все складывалось гораздо удачнее, чем раньше. Седрик снова обмакнул перо в чернила и закончил недописанное предложение, потом выжидающе посмотрел на Элис.
