Надежда Попова - По делам их
— Вы намерены перехватить за руку Конгрегацию?
Голос был серьезен — ни тени насмешки в этом шепоте Курт не услышал.
— Не знаю, — отозвался он еще тише, но тверже. — Пока — не знаю. Но бежать не желаю. Это — первое.
— Есть и второе?
— Есть, — подтвердил он с невеселой усмешкой. — Весьма важное. У меня, видите ли, выбор не столь уж велик. «Уйти из Конгрегации» для таких, как я, означает смертную казнь, а это, как вы понимаете, немалый стимул для того, чтобы возжелать продолжить службу. Конечно, есть возможность того, что меня попросту запрут где-нибудь пожизненно, переведут на архивную работу, если повезет, однако… — он запнулся, понимая, что собеседник видит его смущение, его замешательство. — Однако это будет значить, что меня отзовут из Кельна, чего я не хочу.
— Из-за Маргарет, — уточнил шепот; Курт кивнул. — Хорошо, — неопределенно подытожил собеседник и, помолчав мгновение, продолжил: — Стало быть, если вас не отзовут, если не осудят, не снимут Знака… Что вы станете делать, майстер инквизитор? Сможете вы продолжать службу и дальше? Как? Как вы поступите, расследуя дело кого-то, подобного вашей возлюбленной?
— Я не знаю, — теперь сразу ответил Курт, выпрямившись. — Об этом я еще не думал.
— Неправда, — мягко возразил шепот. — Вы об этом думали — я вижу. И не раз.
— Хорошо, — согласился он, — думал. Но решения не принял. Не знаю, что я буду делать. Смотреть по ситуации, вернее всего. Однако, прошу прощения, этот разговор не имеет смысла — Вальтер Керн отослал отчет о произошедшем, и вскоре здесь будет представитель кураторской службы, что, скорее всего, окончится для меня печально.
— Не окончится, — коротко возразил шепот, и Курт вздрогнул снова. Неужели… — Да, — подтвердил собеседник. — Если в нашем дальнейшем разговоре я не услышу чего-то, что бы мне не понравилось, вам ничего не будет грозить.
— У вас и в Конгрегации свои люди? — усмехнулся он. — Настолько высоко?.. Тогда — к чему вам я? Я, как вы заметили сами, «юноша смышленый»; по меньшей мере, не болван, посему уже понимаю, что происходит: дело не лишь в том, что мою благонадежность вас попросила испытать она, это — проверка перед тем, как принять меня в какое-то таинственное сообщество заговорщиков или что-то в таком роде. Маргарет — возможно, я для нее ценен по-своему, по причинам, важным лишь для нее. Но всем прочим подобные объяснения чужды, чувства неважны, подобная structura признает лишь одно, для нее главное: ценность; aliis aliud expedit,[165] верно ведь? Так к чему вам я, следователь четвертого ранга, пешка, никто?
— Снова вы задаете вопросы, — вздохнул шепот. — Однако я вам отвечу, дабы не оставить ложного впечатления. Вы все неверно представили себе, юноша. Я не глава тайного союза, мы не плетем conjuratio globalis,[166] имеющий в своем итоге повсеместные перемены в Конгрегации. Хотелось бы нам этого? О да. Способны ли мы на это? Нет. Посему мы можем лишь говорить сейчас, как вы сами: надо что-то делать, однако мы не знаем, что. Мы не можем ничего переменить.
— Так кто вы тогда?
— Я всего лишь собрал округ себя людей — таких, как Маргарет. Всего лишь для того, чтобы они были вместе. Чтобы не выживали поодиночке.
— Ее, однако, вы бросили, — заметил Курт неприязненно; тот снова разразился тяжелым вздохом.
— Не все так просто, как вам мыслится, юноша.
— Только это я и слышу в последнюю неделю…
— Наконец-то вы слышите правду, — заметил шепот с усмешкой, похожей на ветер. — Вначале я показался вам злодеем, затем вы стали ожидать от меня слов о добре и любви; нет, майстер инквизитор, я не то и не другое. Я всего лишь человек, которому верят другие, я тот, кто не дает им перегрызться между собою — ведь подле меня настолько многообразные личности, что без удерживающего их споры могут зайти слишком далеко, что привлечет ненужное внимание и навредит им самим. Я оказываю помощь, когда имею возможность…
— И желание?
— Возможность, — повторил собеседник чуть строже и снисходительнее. — Я не имел возможности вмешаться. Ведь Друденхаус до сих пор уверен, что Маргарет фон Шёнборн — единичный случай, просто одаренная графская вдова, направившая свои силы не в то русло. И все. Вмешайся я — и все было бы иначе. Вы еще не забыли, что такое «охота на ведьм» в самом прямом и неприглядном значении этого слова, майстер инквизитор?
— Да, — мрачно откликнулся Курт, припомнив десятки, сотни дел, прочтенных им этой зимой в архиве, припомнив свою бессильную злость и ненависть, вспомнив, как стоял над бочкой с водой, пахнущей плесенью и гарью, после допроса Отто Рицлера, в подвале, пропитавшемся запахом пота и крови… — Я понимаю, о чем вы говорите.
— Вот так-то. Спасением Маргарет занимался ее дядя, и это было логично, это было заурядно и естественно.
— Керн был намерен идти до конца.
— Да, был риск. Была вероятность того, что ее осудят; однако не мог же я ставить под угрозу многих ради спасения одного, пусть и столь одаренного человека. Кроме того, мы ведь не сплоченная община; я говорю «мы» лишь потому, что некоторые из нас знают о существовании друг друга, что, согласитесь, в нашем мире и в наше время уже многого стоит. Большинство из них друг друга никогда не видели — для их же блага; все они знают лишь меня. Всех их, таких, как Маргарет, объединяет лишь то, что для них я в некотором роде авторитет — лишь потому, что умнее, сильнее и старше.
— Учитель? — усмехнулся Курт; собеседник, кажется, нахмурился — голос похолодел.
— Бросьте, майстер инквизитор, оставьте ваши схемы в прошлом; нет, я им не учитель. В науке выживания? Да. В искусстве? Нет. Мы разные — я уже упоминал об этом. Я не могу их учить, равно как преподаватель латинского языка не сможет обучить арбалетчика; я не рассматриваю те редкие случаи, когда тайной слабостью учителя является еженедельная воскресная стрельба на плацу. Я даю советы. Не более.
— И Маргарет хочет получить у вас совета, стоит ли связываться со мною или лучше избавиться, пока я не узнал непомерно много?
Шепот вздохнул.
— Нет, юноша; вы здесь потому, что Маргарет хочет, чтобы вы узнали непомерно много, а для того — да, ей нужен был совет. Можно ли доверять вам. Достойны ли вы знать все, или вас следует ограничить частью. Именно потому, что избавляться от вас ей очень не хочется.
— Или убить, если я играю с ней.
— Ну, в этом случае, вы сами должны понимать, жалеть вас было бы глупо, согласитесь.
— Да, — усмехнулся Курт. — Не могу не признать… Так значит, это не ваша идея — наворовать книг из университетской библиотеки.
