Саймон Грин - Охотник за смертью. Война
Вокруг был Ад, под который Лайонстон декорировала свой двор. Свет был кроваво-красным, и в воздухе стояла густая серная вонь. В полу были открыты огромные отдушины, из которых вырывалось время от времени пламя, увеличивая и без того невыносимый жар. И еще снизу доносился еле различимый вопль проклятых и страдающих. Далее, насколько хватал взгляд, тянулись высокие каменные колонны, исписанные резными искаженными лицами, вопящими в безмолвной муке, перекошенными невообразимой болью.
И повсюду вокруг лежали мертвые и умирающие. Несчастные, которым не повезло привлечь к себе внимание Лайонстон в неподходящий момент. Повешенные болтались на цепях и веревках, посаженные на кол уже почти не дергались на окровавленных кольях, и только дым поднимался от обугленных фигур, сожженных в железных клетках. Были и другие, кому было отказано в легкой смерти. Балерина со сломанными ногами, поэт с выдавленными глазами, пойманный вожак бунтовщиков с тянущимися из распоротого живота лентами кишок. И много еще других. Ползающих на четвереньках, сдерживающих крики, чтобы им не сделали еще больнее, умоляющих о капле воды. Беккет надеялся, что это в основном голограммы, компьютерные образы, созданные Лайонстон для общей гармонии стиля, но не мог заставить себя в это поверить. Особенно когда они сломанными руками касались его сапог и просили замолвить за них словечко. Он не смотрел вниз. Спасти их он не мог. Он не был уверен даже, что может спасти себя. Чтобы отвлечься, Беккет стал рассматривать вооруженную охрану за троном. Лайонстон одела охранников чертями с витыми рогами на шлемах и пылающими крыльями за спиной черных доспехов. Она считала, что нужно совершенство во всех деталях.
Наконец императрица отвлеклась от экранов и обратила взгляд на Драма и Беккета. Они оба чуть выпрямились. Когда императрица заговорила, ее голос был таким же ледяным, как и взгляд.
– Генерал Беккет, мы вызвали вас, чтобы назначить командующим всеми силами обороны этой планеты. Мы передаем Голгофу в ваши руки. Защищайте ее и сохраните от всех бед.
Беккет уставился на нее, не понимая.
– Но... Ваше Величество, я думал, вы вызвали меня принять командование вашим флотом! Я единственный, кто по опыту и по званию может взять на себя восстановление боеспособности флота! Меня слушают! Кто лучше меня подходит для этой должности?
– Мы полагаем, вы не станете спорить с нами, генерал, – произнесла императрица опасно спокойным голосом. – Вы получили приказ; выполняйте его.
Беккет подавил гнев, удержался, чтобы не сказать такого, о чем он после пожалел бы, повернулся на каблуках и покинул двор. Он всю свою жизнь был предан Железному Престолу и не мог сейчас это изменить. Каким бы сильным искушение ни было. Лайонстон смотрела ему вслед, пока он не ушел, и обернулась к Драму:
– Ты, милый Драм, будешь командовать моим флотом. Беккет, при всей его преданности, слишком мягкосердечен.
Он может заколебаться, выполняя то, что должно быть выполнено. Я восхищена твоей твердостью и тщательностью на Виримонде, и мне нужен командующий, которому я могу довериться. И потому командующим будешь ты, Драм. Мой командующий. Не подведи меня. Не смей меня подвести. Ты будешь отдавать приказы отсюда, стоя рядом со мной. Здесь ты будешь в безопасности, и здесь я смогу с тобой консультироваться, если будет нужно.
– Да, Лайонстон. Но... примут ли меня капитаны как главнокомандующего? Они знают, что у меня нет того опыта, что у Беккета.
– Они будут служить Первому Мечу. Тому, кем они тебя считают. Все остальное неважно. Возьми мой флот и сокруши моих врагов, Драм. Сломай их, развей их, и никакого им милосердия – как ты поступал на Виримонде. Я – императрица, и мне должно повиноваться. А потом... потом будет такая чистка слабых и нелояльных элементов, какую никто никогда не видел.
Она улыбнулась неприятной улыбкой, и Драм заставил себя кивнуть в знак согласия.
– Как ты велишь, Лайонстон. Извини, что я спрашиваю, но... считаешь ли ты, что достаточно защищена, даже здесь? Нельзя заранее знать, куда могут пробраться мятежники или эльфы в поисках шанса нанести удар прямо по тебе.
– Пусть тебя это не беспокоит, – небрежно ответила Лайонстон. – Я послала за двумя лучшими из лучших, которые будут при мне телохранителями. Никто не проскользнет мимо инвестигатора Разора и Малютки Смерти.
А на поверхности продолжалась битва, все более жестокая и кровавая. Армии бежали по улицам и заполняли площади, сражаясь с Имперскими Войсками каждая за свое, но единые в своей борьбе против Лайонстон, сумасшедшей бабы на Железном Престоле. Казармы опустели – всех солдат погнали в бой, и две силы сталкивались в битве повсюду, где встречали друг друга, и каждый считал, что право и судьба на его стороне. Одни сражались за порядок, другие за справедливость, и не было в этой битве места ни пощаде, ни милосердию. Каждой стороне предстояла либо сокрушающая победа, либо сокрушительное поражение. Дрались мечами и секирами, силовыми щитами и лучевым оружием и незнакомым огнестрельным оружием, которое доставляло Подполье. Кровь била фонтаном, и люди с криком падали в текущую по улицам кровь, умирая от ран, от шока или просто под ногами дерущихся армий. Ни у кого не было времени на раненых, и мертвые валялись повсюду. Их отшвыривали с дороги пинком или оттаскивали в кучи на перекрестках, и там они лежали, забытые в пылу битвы друзьями и врагами равно.
У некоторых войск Лайонстон было новое оружие – стазисные прожектора. Внутри их узких фокусированных пучков останавливалось время, и те, кто попал в это поле, беспомощно стояли, выдернутые из времени, как застрявшие в янтаре мухи. Наступающие застывали целыми рядами, и наступление захлебывалось. Но это была новая технология, и прожекторов было очень ограниченное число. Еще они работали нестабильно и ненадежно. Иногда просто при включении весь аппарат взрывался и убивал всех в радиусе тридцати ярдов. И вполне понятно, что солдаты не очень охотно их применяли. Иногда только с приставленным к голове пистолетом офицера. Но там, где машины работали, эффект был потрясающим. В поле прожектора можно было замедлить время до скорости улитки или ускорить неимоверно. Попавшие в луч становились живыми статуями, или – чаще – со страшной скоростью старели. Сморщивалась кожа, становилось дряблым тело, сердца не выдерживали и мозги гнили в расколовшихся черепах. Даже при малой мощности машины давали поле, которое могло заполнить улицу, замедлив наступающих и сделав их легкой мишенью для более традиционного оружия.
Но этот успех длился недолго. Как только угроза стала ясной, киберкрысы проникли в компьютерные системы этих машин и отключили их. Боевые эсперы с безопасного расстояния сняли операторов прожекторов, разрушая их разум или вызывая огонь. Там, где войска были защищены эсп-глушителями, эсперы применяли пси-бомбы – страшные устройства, созданные из тканей мозга мертвого эспера. Взрываясь, они вызывали буйное помешательство у любого не эспера. Солдаты набрасывались друг на друга и разрывали на части голыми руками, крича, вопя и воя, купаясь в крови своей и своих товарищей. Силы повстанцев прорвались, опрокинули стазисные прожектора и пошли дальше. После будет время о них подумать.
