Карина Демина - Наша светлость
— И где мои сыновья? Не война, так болезнь, не болезнь, так… от судьбы не уйдешь. Остался лишь Нияр. Он хороший мальчик и… слишком молод, чтобы отвечать за наши ошибки. Мертвых не судят, верно?
И Нияр Макферсон, последний из некогда могучего рода, сохранит титул, земли и состояние деда, которому осталось не так и много. Лорд-казначей спешит договорить:
— Я хотел, чтобы она вернулась домой. Судился… не потому, что ненавидел. Нельзя ненавидеть своих детей…
Можно. Равно как использовать.
— …любил. Пытался сказать — не верила. Тот суд… ее нельзя было оставлять одну. Слишком много черноты. Слишком много злобы. И Нияра пыталась отравить своей ненавистью, моя ядовитая девочка… поэтому забрал…
Кайя встал за человеком, который не попытался уклониться от прикосновения.
Агония еще не началась, но уже недолго.
— …глупая… я бы не позволил ее тронуть. Спрятал. Вывез из страны. А она предпочла умереть. Сказала, что ей от меня ничего не надо. И что поздно… ничего не изменить… она сделала то, что должна была… мир меняется. Вы не остановите это. Ни вы, ни ваша тень.
— У меня нет тени.
— Пока нет. Она так сказала: пока нет. У вас не будет выбора. Ваш друг сделает то, что должен. И вам придется заглянуть в глаза своей тени. Как ей когда-то. Это будет справедливо. Ей так хотелось справедливости.
Кайя убрал боль и остановил мышечный спазм.
— Не понимала… не понимала, что Кормак ее использует. С самого начала… подсказал… направил… враг моего врага… я был для нее врагом и остался до последнего. Делайте то, что должны. Но я почти ничего не знаю.
Макферсон не лжет.
Он и в самом деле не знает почти ничего.
…две девочки играют в зеркало, и одна повторяет движения другой…
…делят наряды…
…шепчутся…
…пришивают к платью высокий воротник, чтобы скрыть серебряную полосу ошейника…
…наказана одна, но плачут обе…
…держатся за руки… смотрятся друг в друга, и уже не понять, кто чье отражение…
Решили за них, кто-то, кто имел право и правом воспользовался, возможно, не желая зла, но действуя так, как было принято. Четырнадцать лет — хороший возраст, чтобы изменить сознание.
Кайя ведь знает.
Он идет дальше, вытягивая правду. Разговор на повышенных тонах, и неудачная фраза, которая ломает все:
— Мир так устроен.
— Это неправильный мир. Я изменю его.
Страх Макферсона, что Ингрид действительно попытается. Она слишком молода, чтобы понять, насколько это опасно — менять устройство мира. Суд. И снова суд… она оступится и погибнет.
Нияр последним аргументом.
И неудача.
Ингрид слишком верит в цель, чтобы отступить. И не торопится. Год и снова год… Макферсон наблюдает, постепенно уговаривая себя, что все не так плохо, как кажется.
Любая боль утихает со временем.
А ненависть становится крепче.
— …он решил, что рядом с тобой Ингрид начала оттаивать, и потому предложил союз. Сына вернул.
Я слушаю Кайя, но как бы издалека. И не могу поверить в то, что слышу.
Кайя не лжет. Но я все равно не могу поверить.
Ингрид больше нет?
А она была когда-нибудь, та, которую я знала?
— Но потом до него дошли слухи о долгах. И Макферсон больше не мог позволить себе слепоту. Он выяснил, что Ингрид разорена. Ее земли проданы или заложены. Драгоценности — фальшивка. Она потратила все, что имела. И больше, чем имела. Боюсь, некоторые твои вещи… не удастся вернуть.
О чем он?
Ах да… шкатулка, стоящая у зеркала. Броши. Цепочки. Кольца. Подвески. Изящные мелочи, столь необходимые каждой даме. Я ведь никогда не пересчитывала их. И не особо обращала внимание на то, чем владею. Кольцо, тамга и браслет с золотой ласточкой при мне. А остальное не имеет значения.
Вот только сам факт, что Ингрид крала.
— Дальше. — Наша светлость должна знать все, как бы мерзко ни было.
— Макферсон считал, что его дочь использовали. Она так ненавидела отца, да и весь мир…
…который изуродовал ее…
— …а ненавистью легко управлять.
— Кормак?
— Больше некому. У нее была идея…
Навязчивая идея мести миру, который, возможно, и был несовершенен, но настолько ли, чтобы резать его по-живому?
Не знаю. У меня не выходит злиться на Ингрид. Мне жаль ее. Наверное, мертвецов легко жалеть.
— Кормак предоставил возможность идею воплотить в жизнь. Свел с нужными людьми.
…сумев остаться незапятнанным.
— Именно. — Кайя прикасается ко мне осторожно, словно опасаясь, что я оттолкну. — А вот у него было чем подкрепить обвинение против Макферсона. Только теперь это не имеет значения.
Потому что Макферсон мертв. Он предпочел заплатить жизнью за шанс для внука. Но я помню тот разговор… Что будет с Советом? Со мной? И с Кайя?
Страшно.
— Мы уезжаем, сердце мое. Сейчас. Ты должна переодеться.
Да. Скоро ночь, зимняя, долгая, черная. Самая подходящая для побега, потому что иначе, чем бегством, это не назовешь.
— Кайя, — у нас ведь есть еще время закончить этот разговор, — почему она не уехала?
Ответом — золотая пластина в его ладони. Тамга, которую у меня просили.
— Я закрыл город.
— Из-за нее?
Мне больно произносить имя Ингрид вслух.
— Нет. И да… работорговцы, пушки, наемники. Причин множество, но… — Он вытирает слезу с моей щеки. — Я думаю, что дело не только в этом. Ингрид имела цель. И сделала все, чтобы ее достичь.
— Достигла?
— Не знаю. Макферсон боялся, что да. Если так, то жизнь для нее потеряла смысл.
Зато смерть — это красиво. Символично.
— Почему я ничего не заметила? — Закрываю глаза, если открою — слезы рассыплются. — Мне казалось, что я ее понимаю… если не полностью, то лучше, чем остальные…
И я должна была увидеть хоть что-то.
Но что? Нож под юбкой? Тайное письмо, оброненное ненароком? Злость? Ненависть? Обиду?
Хоть что-то, что бы оправдало мою слепоту.
— Иза, я себя каждый день спрашиваю, почему раньше не видел в людях того, что вижу сейчас. И ответа нет. А если бы был…
— …ничего бы не изменилось.
Плакать не стоит. Нашей светлости пора научиться сдерживать эмоции и веру в людей.
— Когда ты понял?
— После зимнего бала. Не я, Урфин. В его списке осталось два имени.
Ингрид и леди Лоу. Кайя поэтому спрашивал, что я думаю о них.
— Почему ты выбрал Ингрид?
Он медлит с ответом, но все-таки признается:
— Кормак не пожертвует своей дочерью там, где можно пожертвовать чужой. Она и вправду была лишь тенью, которой позволили думать, что она свободна. Использовали. И убрали.
