Иллюзия преданности (СИ) - Близнина Екатерина
— Садьте, Риамен, — велел сотник, сопровождая слова великодушным взмахом ладони. — Пока вы полезны, никто не пострадает. Ни та хорошенькая девушка, ни сын судьи.
— А если выяснится, что одних линз недостаточно? — хрипло спросил Риамен, глядя на пустой стул рядом с собой. — Что тогда?
— В каком смысле недостаточно?
— Если ваши наблюдатели все равно не будут работать, что вы сделаете с моими друзьями?
Риттау с тяжелым вздохом покачал головой. До чего же сложные люди работают в Академии. Даже самым понимающим не хватает одного раза, чтобы усвоить очевидное: короля нельзя обмануть дважды.
Терри не стал дожидаться, пока сотник сформулирует доходчивый ответ. Он достал из кармана плаща правую руку, и Риттау наконец увидел, что тот прятал на протяжении всего разговора. Бакалавр поставил на стол железную птицу. Небольшую, не больше сойки. Вся она была составлена из тонких полосок легкой жести, сквозь которые местами поглядывали движущиеся шестеренки. Крылья она ни сложить, ни прижать к телу, как живая пташка, толком не могла, маховые перья касались столешницы, а между ними серебрилась полупрозрачная пленка. Птица не шелохнулась, пока на нее все смотрели, но в тот самый момент когда Риттау подумал, что она выглядит слишком небрежной для статичной статуэтки, повернула голову и глянула на него красным глазом.
— А вот эта птица будет. Правда, она пока умеет только искать того, на кого ей укажут. Но, кажется, вам именно это и требовалось? — с надеждой глядя на сотника спросил Риамен.
Антеро Риттау медленно кивнул, все еще не в силах осознать, как возможно такое чудо.
— Она умеет летать? — с мальчишечьим любопытством уточнил он.
Риамен снял с лацкана свой синий значок и показал птичке.
— Запоминай, — скомандовал он, и птичка ожила. Она наклонилась, чтобы лучше видеть, что ей велели запомнить. Посмотрела одним глазом, потом другим, потом уставилась круглым немигающим взглядом на владельца.
Терри размахнулся и бросил значок в сторону. Тот сверкнул на солнце и пропал.
— Ищи, — велел он, и механическая красноглазая пташка вспорхнула со стола и улетела прочь.
Риттау во все глаза глядел ей вслед. Он не мог понять, как металлическая птица может летать, и не мог поверить, что в ней достаточно разума, чтобы что-то найти по команде. Будь он хотя бы на десять лет младше, уже завалил бы бакалавра вопросами, но теперь приходилось подчиняться субординации.
— Ты сам ее сделал? — только и спросил он, стараясь казаться незаинтересованным, но глаза, должно быть, выдавали его.
— Нет. Не сам. Мои друзья помогли мне. Если они пострадают, я больше ничего не стану делать для вас, вы понимаете?
Теперь, когда он смотрел так серьезно и с мольбой, Риамен ничуть не походил на его величество. Даже странно, как такое могло померещиться. Ничего общего. И вообще, разве у Древних могут так сильно пунцоветь уши? Риттау ненавязчиво прикоснулся к собственной мочке, чтобы удостовериться, что у него-то точно кровь к ушам не приливает.
— Значит, вы должны сделать все, чтобы у нас не было повода вспоминать про ваших друзей.
Они оба замолчали. Только ложечка Тармо Перту продолжала мерно позвякивать о тарелку, пока он молча ел свой пирог, словно происходящее его нисколько не касалось. Пташка вернулась, неся в коготках синий значок с эмблемой академии. Бросила его на стол и зависла над целью, ожидая, пока человек возьмет ее в руки. Как любой светляк, маленькая механическая пташка нуждалась в тепле человеческих рук.
— Я отдам ее вам, если вы пообещаете никогда не вспоминать о них, — предложил Риамен. Он подставил птице сжатый кулак и даже не поморщился, когда острые коготки обхватили и оцарапали его пальцы. Риттау обратил внимание, что на правой руке у него множество порезов, как свежих, так и подсохших, покрывшихся коркой. Должно быть, он долго работал над этой медной пташкой.
— Так не получится, Терри Риамен, — покачал головой Риттау, хотя ему очень хотелось просто сказать «по рукам» и все на этом. Но он считал своим долгом объяснить, почему Риамен ошибается. Как всегда, впрочем. — Вы, а не я, выдали свою девушку, а сын судьи не только для вас важен, но и для вашего упрямого спутника. Даже если он не подает вида.
Брошенная ложечка со звоном упала на тарелку.
— Мы будем работать вместе. Я и Риамен, — мрачно проговорил Тармо Перту.
— И Парлас, — добавил бакалавр с таким решительным видом, будто иначе не согласен.
— И Парлас, — не стал спорить магистр. — Хотя она и так уже давно и прочно с ним сотрудничает. Ты, может, не в курсе, но даже твой Келва, сам того не понимая, работает на короля, раз подчиняется Парлас и мастерит для нее тайком что-то запрещенное. Теперь еще и мы с тобой. Ты только Рантала ничего не говори. Незачем ему знать.
Терри Риамен молча смотрел на капающий со стола чай. На его белом плаще расплывалось уродливое пятно. Риттау мельком глянул на его каменное застывшее лицо и подумал, что, на его памяти, ни разу еще выход в город не прошел так, чтобы Риамен не запачкался или не порвал одежду.
Растроганный неожиданным подарком Антеро Риттау любовался медном отливом на спинке красноглазой птички. Он протянул руку и попробовал коснуться ее, но птичка снова вспорхнула и перелетела на деревянные перила террасы.
— А на месте сотника, я бы подсказал его величеству, что в Академии не должно быть недостатка в пирогах. Он ведь хочет в итоге получить магическое оружие в свои руки, а не в… — Тармо Перту поймал красноречивый взгляд Риттау и поправился, — какое-то другое место? Кто вообще придумал такую глупость, будто магистр должен быть голодным?
— Может быть, сами магистры? Как, по-вашему, город должен снабжать вас пирогами, если вы давно не открывали никому ворота?
Терри Риамен пожал плечами.
— До тех пор, пока мы не снимем купол над Академией, Арчер не позволит открыть ворота.
— Значит вы сами виноваты в том, что у вас нет пирогов, — с удовольствием подытожил сотник.
— Это ненадолго, — пообещал Терри, глядя в ту сторону, где над деревьями в Королевском парке виднелся золотой купол храма Создателя. — Скоро все изменится.
