Ольга Митюгина - Черный пес Элчестера
- Монсеньор, - продолжал между тем Жоффруа. - Возможно, вы не одобряете выбор Бьянки и с трудом терпите мое присутствие. Но эта девушка не заслужила насмешек и издевательства. Если вам так необходимо выместить на ком-то из нас свой гнев, вымещайте его на мне.
Фрэнсис покачал головой.
- Наглец... - негромко произнес он. - О да, именно для этого я вытаскивал эту девицу с костра и выслушивал из-за бедного слепого мальчика обвинения миледи графини в жестокости. Именно для того, чтобы мне было на ком вымещать свой гнев... - рыцарь тихо рассмеялся. - Да какое мне дело до ваших отношений?.. Меня вывел из себя бардак в гостиной! - Фрэнсис вздохнул, и голос его стал строже: - Бьянка, я надеюсь, это более не повторится.
- Конечно, милорд, - пролепетала совсем сбитая с толку девушка. - Значит, вы не сердитесь на меня за ночь с Жоффруа?
Фрэнсис, который уже взялся за ручку двери, остановился и резко обернулся.
- Что вы о себе возомнили, фройляйн? - прищурив глаза, вымолвил он, делая вид, что едва сдерживает гнев. - Кто я вам - муж? Любовник?.. Какое мне дело до ваших похождений? Я прошу лишь, чтобы ваши личные дела не влияли на исполнение ваших обязанностей! Я не выгоняю вас, но и, заметьте, не спрашиваю у этого молодого человека, когда он намерен на вас жениться. Мне ни на йоту не интересны интрижки прислуги. А сейчас потрудитесь привести себя в порядок и заняться делами. Да, Жоффруа... - Фрэнсис на миг задержался на пороге. - Спасибо за помощь. Когда тут закончат уборку, должны подать завтрак. Он в вашем с Бьянкой распоряжении. Миледи спит, не будите ее...
И закрыл за собой дверь.
Бьянка посмотрела на Жоффруа. Угадав ее взгляд, бургундец улыбнулся.
- А ты боялась, - весело заметил он. - Я не ожидал, что милорд граф...такой.
Он замолчал.
- Они оба...странные, - тихо ответила Бьянка, подходя и медленно разматывая повязку на глазах любовника. Пришло время утренней смены компресса.
Оба молчали и думали о милорде...
Но объяснять мотивы своих поступков посторонним людям, тем более, прислуге, Фрэнсис всегда считал ниже своего достоинства.
Он оделся и, не дожидаясь завтрака, спустился в нижний зал, пока в гостиной шла уборка.
И сразу увидел за столиком у окна Джеронимо.
- Приятного аппетита, мэтр, - улыбнулся, подходя, Фрэнсис. Врач встал и поклонился - как и подобает людям его положения - но без угодливости.
- Ваше сиятельство, я рад видеть вас в добром здравии.
- Полно! - Фрэнсис слабо махнул рукой и опустился за стол напротив врача. - Садитесь и продолжайте завтрак. Я отнюдь не намерен мешать вам.
- А как здоровье мадам? - вежливо кивнув, поинтересовался медик, садясь и возвращаясь к своей яичнице. - Тут приходил посыльный из лавки алхимика, просил передать ей. Вроде бы, говорит, Бьянка вчера заказывала для мадам...
- Если заказывала, передам, - кивнул граф, забирая у Джеронимо флакон с огненной жидкостью.
Подбежал служка. Фрэнсис сделал заказ и часа два просидел с мэтром Джеронимо, разговаривая ни о чем. Наконец мэтр, сославшись на незавершенную работу, поднялся к себе, и рыцарь последовал его примеру.
Едва открыв двери, граф заметил, какое встревоженное у Бьянки лицо. Она только что вышла из спальни, вытирая руки полотенцем.
Яства на столе были едва тронуты, а Жоффруа растирал травы в порошок в неглубокой миске - похоже, следуя указаниям лекарки.
- Что случилось? - спросил Фрэнсис, борясь с накатившей тревогой. - Мили?..
- Кровотечение не проходит, - не поднимая взгляда, ответила травница. - Боюсь, мадам может потерять ребенка... Я не представляю, чем ей помочь...
- Лекарство...лекарство!..
Фрэнсис рванулся в спальню мимо итальянки и опустился на колени рядом с постелью жены.
- Милая... как ты?..
Девушка лежала, откинувшись на подушки.
Ее щеки были сухими.
Слезы блестели лишь в глазах...
Она до крови прикусила нижнюю губу, и алые капли засыхали под белыми зубами...
- Вот... я принес... это Бьянка вчера заказывала алхимику...
Мили отчаянно замотала головой.
- Ничто уже не поможет, Фрэнки... Умрет... наш ребенок умрет...
Слезы наконец покатились по ее щекам.
- Погоди... выпей, - мягко, но настойчиво продолжал увещевать граф, приподнимая Мили за спину над подушками. - Не отчаивайся. Ведь ночью все было хорошо?.. Значит, все образуется. Просто ничего не бойся и будь умницей...
Он протянул Милице флакон, и его содержимое под лучами солнца вспыхнуло зарей...
Девушка послушно приложила стеклянное горлышко к губам и залпом осушила пузырек.
Веки ее задрожали, и она расслабилась на руках мужа. Слабая улыбка скользнула по лицу.
- Все... будет хорошо... - прошептала Милисента. А потом ее поглотил сон -так быстро, что граф ничего не успел сказать в ответ...
Фрэнсис постоял некоторое время возле нее на коленях, всматриваясь в ставшее таким умиротворенным лицо, и, почти успокоенный, вышел из опочивальни.
- Что вы заказывали у алхимика, Бьянка? - спросил он у флорентийки, которая, разложив на подоконнике травы и порошки, пыталась что-то создать в кастрюльке, над которой шел пар.
- Спирт, - рассеянно ответила девушка.
- А еще?
Бьянка подняла недоумевающие глаза на милорда графа.
- Все, монсеньор...
Фрэнсис нахмурился - и тревога закралась в его сердце...
- Все?..
- Все. - Бьянка озадаченно смотрела на него.
Что же... он дал... своей жене?..
- Мили?..
Он поспешно вернулся в спальню и приподнял Милицу за плечи.
- Мили?.. - он чуть встряхнул ее. - Мили, очнись!.. Ты меня слышишь, Мили? О боже, Бьянка, она не просыпается!.. Мили!!! - он уже тряс любимую изо всех сил, и ее голова безвольно моталась в такт его движениям, и волосы свободно рассыпались по подушке... - Мили!!!
Любой человек давно проснулся бы от такого обращения, но веки волшебницы оставались по-прежнему спокойно замкнутыми, и на губах дремала светлая улыбка, как будто их обитательница была сейчас безмерно далеко...
- Монсеньор, - плечо графа стиснула рука Жоффруа. Рыцарь даже не слышал, когда бургундец подошел к нему. - Оставьте ее. Мы не знаем, что за эликсир выпила мадам. Право слово, лучше ее не тревожить...
Фрэнсис судорожно вздохнул и стиснул зубы. По крайней мере, Мили была жива... Жива!
- Позовите ко мне Джеронимо, - глухо произнес его сиятельство.
* * *Легкость... Удивительная легкость и теплота...
Милица раскрыла глаза.
- Мили...
Он смотрел на нее, и взгляд его был нежностью всего мира.
И от счастья слезы засияли на ресницах.
Радость - неистовая, обжигающая, низвергалась в душу, и это было - как пить из родников Бытия.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
