Тимур Литовченко - Власть молнии
Карсидар сильно толкнул обвисшего налётчика. Вышедшая сзади стрела глубоко вонзилась в бревно, и труп оказался крепко пришпиленным к стене. «Повиси пока тут», — подумал Карсидар и, нагибаясь, чтобы подобрать торчавший в полу нож, послал Михайлу мысль: «Быстро просыпайся и беги к крыльцу! На нас напали!»
— А?! Чего?! — довольно громко спросил Михайло. — Это кто такой? Давид, ты, что ли, балуешь?
«Я! Но не балую. На нас напали. Молчи и беги скорее вниз. На крыльце стоит неизвестный, я им сейчас займусь. Ты, главное, молчи, беги быстро и топочи погромче. Да верёвку прихватить не забудь».
Хорошо, что в своё время он научил Михайла мысленному общению! Теперь сотник мигом и без лишних вопросов принялся исполнять распоряжение «зятька», потому как был твёрдо убеждён: раз Карсидар взялся за оборону, никто лучше него с этим делом не справится.
А Карсидар уже успел обогнуть дом и подбежать к крыльцу. Злоумышленник приложился ухом к двери и усиленно прислушивался к поднятому Михайлом шуму, одновременно прощупывая ножом запоры. Взбегать на крыльцо и затевать с ним драку вряд ли стоило, поскольку оставался ещё четвёртый. Кроме того, хотя бы одного следовало захватить живьём. Поэтому, учитывая громадную озлобленность на налётчиков, Карсидар послал в его направлении лишь лёгкий обездвиживающий импульс и, переключившись на Михайла, подумал: «Открывай дверь и вяжи. Он твой». Оставался последний.
Этого ночного убийцу Карсидар перехвалил на полпути между крыльцом и окнами своей комнаты. Злоумышленник бестолково метался посреди двора, раздираемый противоречивыми желаниями. С одной стороны, ему страшно хотелось удрать, поскольку скрытного нападения явно не получилось. С другой стороны, он боялся главаря, затаившегося на крыльце, и понимал, что просто обязан прийти ему на помощь.
Значит, парализованный был у них главным…
С момента, когда Карсидар понял это, четвёртый налётчик был обречён. Отшвырнув уже ненужный нож, Карсидар коршуном налетел на него. В первый миг злоумышленник здорово перепугался, приняв одетого в исподнее Карсидара за ожившего пращура-мертвеца, стерегущего дом. Однако блеснувший в лунном сиянии «игрушечный» меч привёл его в чувство и заставил обороняться.
Всё кончилось очень быстро. Излишне суеверного налётчика привели в полную растерянность несколько ложных выпадов и способность «мертвеца» блестяще уворачиваться от ударов, отчего создавалось впечатление, что он в самом деле дерётся с бестелесным призраком. Как вдруг клинок Карсидара, со свистом рассекая воздух, шесть раз крутнулся перед его шеей — и, не издав ни звука, злоумышленник опрокинулся навзничь, заливаясь кровью. На его развороченном горле расцвёл зловещий алый бутон тройной роковой розочки.
— Будешь знать, как связываться с мастером Давидом, сыном Ицхака, учеником Зэнвеша, — по-орфетански процедил Карсидар, сплюнул и побрёл к крыльцу.
Там он застал Михайла, который безуспешно пытался завести руки одеревеневшего главаря ночных убийц за спину, чтобы скрутить их.
— Я же не просил тебя брать оружие, — проворчал Карсидар, глядя на валявшийся тут же меч сотника.
— Оно того… никогда не помешает, — пропыхтел Михайло и, показывая глазами на парализованного, добавил:
— Слышь, Давидушка, а ты часом не перестарался?
Карсидар и сам насторожился. Ведь он послал очень лёгкий парализующий импульс, пора бы этому мерзавцу начать отходить. Жизнь в нём явно осталась, поскольку его грудь едва заметно колебалась. Значит, дышит… Определённо, Карсидар был слишком зол.
— Ничего, очухается.
Наконец, и остальные заспанные, кое-как одетые домочадцы высыпали на крыльцо, в том числе, конечно же, Милка с мамкой.
— Нешто этот Давидка!.. — начал задираться Вышата, выскочивший из дверей последним.
Однако Михайло мигом навёл порядок:
— Молчи, окаянный! Милка, марш в дом!
— Татонько… — попыталась протестовать она.
— Ну?! — рявкнул Михайло.
Тогда Карсидар спокойно сказал слугам:
— У задней двери двое убитых, третий на дворе. Тащите их сюда. Да посмотрите, что с собаками. Быстро.
Все страшно удивились. Даже Михайло переспросил:
— Так их было аж четверо? А я-то думал, не больше двух…
— А не врёшь ли ты? — спросил Вышата, недоверчиво разглядывая окровавленный меч Карсидара. — Что-то я не слышал стука клинков. Опять, небось, колдовал…
Возмущённая Милка обернулась к нему, собираясь возразить. Но тут слуги подтащили за ноги труп злоумышленника с развороченной шеей. При каждом толчке его голова болталась из стороны в сторону; казалось, ещё немного, и она оторвётся.
Вышата попятился и пролепетал:
— Эт-то… ты… как? К-колдовал?..
Карсидар выбросил вперёд руку с мечом и сделал несколько неуловимых движений кистью, отчего остриё клинка с тонким свистом прочертило в воздухе замысловатую фигурку. Милка восхищённо завизжала, подпрыгнула и захлопала в ладоши. А Вышата подумал, что его давнее намерение драться с «проклятым колдуном» на кулаках за честь семьи было невероятной глупостью, повернулся и, пошатываясь, побрёл в дом.
— Этот удар называется «тройная ружа», — бросил ему вслед Карсидар. — Не будешь со мной ссориться, научу.
Вскоре вернулись остальные слуги. Оказалось, что все собаки передохли, наевшись разбросанного под забором отравленного мяса. А налётчика со стрелой в горле еле удалось отцепить от стены. И хотя роковая розочка выглядела весьма эффектно, Михайла эта стрела удивила ещё больше.
— А где же твоя штучка? — подозрительно спросил он Карсидара, имея в виду рукавный арбалет и добавил неуверенно:
— Может, ты того… и впрямь наколдовал…
— Мои стрелы крепкие, ими можно действовать, как ножом, — ответил на это Карсидар. — Но хватит подозрений, пора, наконец, приниматься за дело.
— Да-да, ты прав, — поспешно согласился Михайло. — Надо известить Остромира и решить, что делать. Пошлю-ка я к нему…
Сотник приказал одному из слуг одеваться и бежать к тысяцкому. Заодно вторично велел Милке убираться в дом, а когда она заупрямилась, прикрикнул:
— Неча перед женихом в исподнем щеголять! Да и опасно тут. Тати окаянные во двор забрались, а она привередничает.
— Но, татонько! — Милка молитвенно сложила руки, надула хорошенькие губки и состроила жалобную мину, показывая, как ей интересно посмотреть, что же будет дальше. — Тогда я оденусь и снова выйду.
Михайло зарычал, схватил её за плечи, развернул и, легонько толкнув в спину, рявкнул:
— Марш! Негоже красной девице совать нос не в свои дела!
