Дмитрий Скирюк - Драконовы сны
– Да вы философ, сударь, – не сдержался Вильям.
Тот пожал плечами.
– Все мы у смерти в отпуску. Тут поневоле потянет на философию.
Как раз в этот момент, поддетый лопатой, из могилы вылетел череп, упал к ногам Вильяма и уставился на барда тёмными овалами глазниц. Вильям ахнул от неожиданности и поспешно сделал шаг назад.
– Чего испугался? – травник усмехнулся, наклонился и подобрал череп. Повертел его в руках, счистил песок. – Обычная башка. У тебя внутри такая же.
Вильяма передёрнуло.
– Подумать только, – сказал он, косясь на травникову находку. – Может, это голова какого-нибудь политика, учёного человека, или придворного, а теперь этот мужик швыряет её оземь, словно ослиную челюсть[22] – это ли не тщета всего сущего? Зайди вот с этим к какой-нибудь даме и скажи ей, что хотя бы она накрасилась на целый дюйм, всё равно кончит таким лицом…
– Не думаю, – Жуга постучал ногтем по крышке черепа и вытер руку о штаны. – Это череп молодого человека, юноши. Едва ли он успел стать опытным политиком или придворным хитрецом.
– Откуда ты знаешь? – подозрительно прищурился Вильям.
– Почти все зубы целые. Слишком звонкий. Молодая кость, – он чуть приподнял череп и вгляделся в пустоту глазниц. – С возрастом они становятся хрупкими. Смотри.
Он размахнулся и внезапно бросил череп на ближайшую могильную плиту. Тот ударился и подскочил с сухим коротким стуком, упруго, словно мячик. Исчез за кучей вырытой земли.
– Ну? Видел?
– Ваша правда, господин хороший, – усмехнулся могильщик. – Не знаю, чья это была могила, но лежал здесь кто-то молодой… – лопата снова обо что-то стукнула, он наклонился и нахмурился. – Кхм, кхм… Смотрите-ка – а вот ещё один.
Жуга подобрал и этот череп тоже. Вильям не без любопытства наблюдал за ним.
– Ну, этот-то как раз старик, – сказал Жуга. – Верней, старуха: слишком узкие виски для старика и челюсть слабая… в смысле – была слабая.
– А ну-ка, брось и его тоже, – попросил Вильям.
– Что, разобрало? – усмехнулся травник.
Череп хряснул в камень, словно колотушка, покатился и остался так лежать. Неровный бурый купол зазмеился трещиной, звездой проглянула дыра. Осколки кости рассыпались вокруг.
– Запоминай, тебе наука, – Жуга наклонился и вытер руки пучком пожухлой кладбищенской травы. – По молодости с головой что хочешь можешь делать, а вот с годами надо черепушку-то беречь.
– Это уж точно… – со вздохом согласился бард и машинально поправил повязку…
***…повязку, постепенно съехавшую со лба на глаза, Вильям додумался поднять не сразу и некоторое время шарил по столу вслепую. Потом ругнулся и стал перематывать бинт. Второй стакан с грогом опустел. «Может, не стоило ему платить столько? – мимоходом подумалось Жуге. – Хотя чего я беспокоюсь? Пусть надирается. Ему ведь всё равно с нами не плыть. Надеюсь, что с ним всё будет хорошо».
– Эк развезло-то парня, – укоризненно покачал головою Яльмар. – Дай ему пивка, пусть освежится.
Как раз в этот момент, как будто подтверждая слова викинга, Вильям не удержал в руках кошель. Кружочки серебра рассыпались со звоном. Вильям, чертыхаясь, полез под стол и принялся выискивать их среди грязной соломы. Вылез, вытер руки, завязал кошель и потянулся за кружкой.
«Нет, – подумал травник, – всё-таки зря я ему столько уплатил. Но всё-таки, зачем он так много пьёт?»
В глазах Вильяма проступала пьяная решимость. Жуга украдкой огляделся. Всё было спокойно, только дрыхнувший возле камина оборванец таки убрался из таверны от греха подальше. Сигурд с Хельгом в молчании цедили пиво, Ашедук затеплил трубку. Магнус вместе с братом отказался с ними сегодня пойти и остался на корабле, чересчур приметный Орге тоже не решился сунуться в корчму, да и Тил предпочёл остаться с Риком, чтоб чего не вышло. Жуга и сам неодобрительно расценивал весь этот поход за выпивкой, да уж больно опостылела холодная еда.
И всё же слишком подозрительной была корчма под якорем, да и стояла далеко на отшибе. Одинокого путника здесь запросто могли настигнуть нож или стрела…
***…стрела была самая прямая и самая сбалансированная из всех, которые когда-либо видел травник. Помимо прямоты, от других подобных стрел эту отличал наконечник. Тот самый. Рудольфов.
Травник опустил стрелу. Поднял взгляд на барда.
– Ну и чего ты хочешь от меня?
– Я э-ээ… Видишь ли, – Вильям замялся, – я решил, что не поеду с вами дальше. Думаю остаться в Лондоне. Мечтаю, понимаешь, театр свой создать, но не такой, чтоб на колёсах, а постоянный, в центре города. Уже название придумал, и местечко присмотрел. Есть там один пустырь, неподалёку от заведенья Йогена… Ну, ты не знаешь, где это, тебе без разницы. Но для начала мне нужно хоть немного денег. Перстень я могу продать и так, а эта стрела… ну, это всё, что у меня осталось. Я сам её сделал.
Жуга повертел стрелу в руках. Наконечник матово серебрился. Вильям был прав – стрела ему и впрямь была ни к чему.
– Я дам тебе за неё десять талеров, – сказал он. – Это немного, но больше я дать не могу. Если цена не устраивает, можешь оставить её у себя, но не думаю, что она тебе пригодится.
Вильям сглотнул.
– Согласен.
Травник отсчитал деньги и спрятал стрелу в мешок. Завязал горловину. Вильям ждал.
– Чего ещё?
– А как ты думаешь с ней поступить?
– Спрячу, – помолчав, сказал Жуга. – Хотя, по правде говоря, мне ужасно хочется бросить её за борт. Хочется, но я не брошу.
– Почему?
– Вдруг в кого-нибудь попаду. Как-нибудь после…
***…после сытной еды в тепле таверны травника клонило в сон. Усилием воли поборов дремоту, он встряхнулся, встал и подошёл к камину. Постоял там, грея руки у огня, обернулся и внезапно встретился взглядом с серыми глазами Ашедука. Гном невозмутимо затянулся трубкой, выдохнул клуб дыма.
Он был похож на человека, этот странный гном – пропорциями, ростом, даже цветом глаз, которые нисколько не напоминали выцветшую берсень, как у других тангаров. Лишь в чертах лица просматривалось некое несоответствие, да вот ещё, пожалуй, ноги были коротковаты. Под плащом виднелся пояс, изукрашенный богатыми камнями и шитьём, на пальце правой руки поблёскивал перстень-гололит[23]. В отличие от того же Орге Ашедук и выглядел богаче и держался от других особняком.
– Что смотришь, Лис? – спросил вдруг тот, спокойно глядя травнику в глаза. Кивнул на скамейку рядом с собою. – Садись, поговорим.
Голос Ашедука – хриплый и в то же время необычно высокий, тоже выдавал в нём гнома. Глотнув из кружки, двараг подождал, пока Жуга не уселся на лавку, и после паузы заговорил опять.
