Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая
С момента рокового выстрела прошло всего ничего — около минуты. Коттин выскочил из толпы, окружившей покойного, запрыгнул на стол, чуть было, не наступив на чьи-то руки. Вторая толпа образовалась возле дальней стены, там виднелась голова Аминты, блестел широкий меч воеводы — кого-то держали. Памы и боярские дети, стоявшие возле столов, побежали и туда и сюда — в соответствии с любопытством и личным интересом. Коттин страшно закричал и прыгнул на княжеский престол, на лету выдернув из-за плеча меч Индры. В полутьме пиршественного зала, при свете факелов, немногочисленных свечей в подсвечниках, меч светился, разбрызгивал искры — отсутствие волшебства в Мидгарде его нисколько не касалось.
Толпа повернулась, многие встали на колено, устрашившись божественного оружия. Белели чудские глаза, которыми, как боялись соседи — словене, вятичи, северцы — чудь видит не только этот мир, но и заглядывает в ближайшие — Навь и Правь. Торчали всклокоченные бороды, сияли мехом летние собольи шапки.
— Народ Великой Перми, славная чудь! — крикнул Коттин, используя последние капли исчезающего волшебства золота, для придания голосу особой силы. Толпа дёрнулась, её зацепила интонация, атмосфера вече, сказочная необычность происходящего. — Мы подошли к последней черте! — обводя толпу строгим взглядом. Стояла тишина, только дружинники — люди Чудеса и Аминты, потихоньку пробирались к стенам — окружить зал по кругу. — Династия пала, потомков древних скифских царей не осталось! Вернее, они всё ещё есть — непризнанные дети от Рогнеды. Хотите войны? Выбирайте их.
Толпа не шелохнулась, только сурово морщила лбы, скрипела зубами.
— Ещё есть я.
Словно куклы в театре, все одновременно посмотрели на белокурого бродягу, дружинника воеводы.
— Только я не имею в своих жилах крови скифских царей.
Непонимающие взгляды, шевеление голов.
— Это скифские цари имели мою кровь. Покойный Тридрев знал, и успел многим поведать, — Коттин оглядел толпу, — что я не сяду на княжеский стол. Я прихожу на время и исчезаю, когда приходит срок. И это правда. — Бывший Кот сошёл с престола, пошёл меж столов, положив волшебный меч на плечо, к воеводе с дружинниками и волхвами, плотно зажавшими какого-то старого воина. Выяснилось, что держали Чухрая, сжимающего в руке большой боевой лук.
— Ты зачем убил Главного волхва? Кто тебе велел? — спросил бывший Кот.
— Какого ещё волхва? Я никого не убивал!
— Как это не убивал? — рассердился Коттин. — А в руках у тебя что?
— В руке у меня лук, — скромно отвечал старый воин. — Дальше что?
Коттин непонимающе уставился на Чухрая, потом до него дошло — у старика была только одна рука. Древний странник кивком велел отпустить калеку, почесал затылок.
— Да, действительно, — прошептал Коттин, обходя старика, — как же это я не подумал! Что-то тут не так!
Внезапно бывший Кот увидел знакомое лицо. За стариком стоял, усыпанный мелким сеном, Стефан. Он зевал, тёр глаза, будто его только что разбудили.
— О, знакомые всё люди! Ты что же, братец, до сих пор спишь на сеновале?
— А где мне ещё спать? — огрызнулся молодой человек. — Мишна квартирует у дядьки Чухрая, вот, послала меня за ним — ужин остывает. Только она сама последнее время всё больше во дворце пропадает.
— Так, а ты не во дворце? Вы же вроде того… это…
— А что я? — обиделся Стефан. — Нет, конечно, иногда и я не на сеновале сплю, — покраснел юноша. — Только она, вот…
— Всё понятно, — подвёл итоги Коттин. — Она тобой полностью руководит, даже помыкает.
— Да, нет, может быть…
— Точно! — засмеялся Коттин. — Такой ответ довёл бы до самоубийства любого заморского книжника! И да, и нет, и неопределённость…
— Так, она же теперь… — начал, было, Стефан, но его перебил быстро повернувшийся к нему Чухрай:
— Она теперь первая подруга княгини! Всё время с ней проводит!
— Мне говорили, что она… Стоп, — вдруг остановился бывший Кот. — А не ты, ли, братец, случайно помог умереть Тридреву?
— Что ты, Коттин! — недоумённо покрутил головой Стефан. — У меня и лука-то нет!
— Действительно, — оглядел юношу древний странник. — Господа вече, все видели? У него нет лука!
Все закивали, почёсывая затылки. Выходило, что Главного волхва убили неведомые заговорщики.
Для памов сойдёт и такая трактовка событий.
Коттин сидел на лавке, прислонившись спиной к тёплой печке — во время похода его продуло, пришлось повелеть, чтоб натопили. Древний странник со своими людьми занял практически всю мужскую половину княжеских хором, пустовавшую последнее время и частично занятую прислугой. За столом сидел воевода Чудес, богатырь Аминта, несколько влиятельных памов и боярских детей. Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, в палатах наблюдалось постоянное движение — всё время входили и выходили люди: дружинники, сельские старосты, тотемские волхвы. Факела раздражающе чадили от сквозняков, по стенам плясали тёмные тени.
— Так, на чём остановимся? — голос воеводы хрипел устало — шли вторые сутки беспрестанного заседания. За это время в гриднице перебывала половина Великой Перми — даже княгиня Рогнеда заходила. Но Коттин о неё отмахнулся, велел увести пресветлую на женскую половину. Теперь она княгиня бывшая — пусть тряпками занимается. И посудой.
— Господа бояре и вече! — древний странник посмотрел на памов и боярычей красными воспалёнными глазами. — Значит, делаем так, как договорились. Эй, Стефан — доставай пергамент! Чай, не мужики — на бересте писать. Перо есть? Краска чернильная? Начинай!
Великая Пермь, коим именем вновь, отныне и навечно, будут зваться чудские земли, города, веси и княжества от Чудского озера до Уральского пояса, именем Вече постановило следующее:
Стольным градом с княжеским престолом навеки провозглашается Белозерск. В столице сей сидит Князь и Боярская дума. Дума назначается Князем и состоит из девяти бояр.
Самого же князя на престол сажает Вече. Князь передаёт престол старшему или иному сыну, как посчитает нужным, сам, без вмешательства Вече.
В случае же пресечения княжеского рода, собравшееся Вече выбирает Боярскую думу. Дума в течение месяца ставит на престол нового Князя, из числа своих бояр — по делам их.
Записал?
— Записал, Коттин, — ответил Стефан, скрипя по драгоценному пергаменту пером, брызгающим мелкими чёрными каплями. — Список Думы писать?
— Пиши, — Коттин посмотрел на Чудеса, подмигнул ему, тот вышел за дверь. — Семь родов у нас есть — тех, кто произошёл от сподвижников древних царей. Пиши — Скальд, Матан…
Когда список достиг семи человек, Коттин остановился, подошёл к кадке — налил чёрного кваса, от которого явно тянуло перебродившим хлебом. Памы задвигались, начали привставать со скамей — хлопали по спинам и плечам свежеиспечённых бояр, жали руки, что-то заговорщически шептали на ухо. Коттин допил кувшин, вытер скоблёный подбородок, оглядел людей ледяными глазами:
