Грегори Киз - Мертвый принц
Шум волн из ее сна оказался гудением огня в камине. Тяжелые шторы завешивали окна, поэтому она не смогла определить, ночь сейчас или день. На полу лежала волчья шкура, а возле камина стоял ткацкий станок и стул. Больше ничего в комнате не было.
Энни отбросила в сторону одеяло. Она была одета в янтарного цвета ночную рубашку с золотыми розами, вышитыми вдоль подола. Она приподняла край и увидела, что рана на ноге забинтована. Энни ощущала себя чистой, словно во сне ее отмыли, тело пахло сиренью.
Она немного полежала, пытаясь вспомнить, что с ней произошло, и вновь пережила падение Лени, после которого всплывали лишь неясные видения.
Те, кто ее нашел, не могли быть ханзейскими рыцарями. Ханзейцы ни разу не пытались захватить ее в плен и едва ли утрудились бы ухаживать за ней и перевязывать раны.
Энни осторожно спустила ноги с постели и поставила их на ковер. Когда она попыталась перенести на них вес, в раненом бедре вспыхнула боль, но не настолько сильная, чтобы Энни не смогла добраться до окна и отодвинуть шторы.
Снаружи царили сумерки. Солнце село, но на западе небо скрывали облака цвета королевского пурпура с проблесками золота и яри-медянки. Шел слабый дождь, и толстое холодное стекло слегка запотело. Равнина уходила вдаль и терялась в тусклой зеленой дымке – возможно, это был лес; весь пейзаж напоминал картину, погруженную в воду сразу после завершения.
Энни отпустила штору и прихрамывая подошла к двери. Как она и предполагала, дверь оказалась заперта. Вздохнув, принцесса повернулась, чтобы более внимательно осмотреть комнату, – и тут же вздрогнула, краем глаза заметив неожиданное движение.
Она оглянулась и увидела уставившуюся на нее женщину. Энни уже собралась потребовать объяснений – и тут только сообразила, что смотрит в огромное зеркало.
Отражение было худым, со впалыми щеками, под глазами виднелись синяки. Короткие завитки волос производили странное, жутковатое впечатление. Веснушки потемнели и увеличились в размерах от долгого пребывания на солнце, и, более того, само ее лицо изменилось. Оно стало старше. Даже форма его была другой, нос казался меньше, и впервые в жизни Энни уловила свое сходство с матерью.
Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз смотрела на себя в зеркало? Как сильно может измениться женщина за время с шестнадцати и до семнадцати лет?
Да, ей уже исполнилось семнадцать, хотя она и забыла о своем дне рождения. Энни родилась в новмене, восьмого числа. Этот день давно прошел – а она даже о нем не вспомнила.
В замке состоялся бы бал с танцами и пирожными. А сейчас Энни даже не могла сказать, где находилась в этот день, поскольку не знала, сколько времени прошло с тех пор. Она предполагала, что новмен еще не закончился. Приближалось зимнее солнцестояние – если только она его не пропустила.
Не в силах долго смотреть на свое новое отражение, Энни принялась изучать комнату в надежде найти хоть какое-нибудь оружие, но обнаружила только веретено. Взяв его, Энни вернулась в постель, и как раз в эту минуту где-то неподалеку зазвучали утренние колокола.
Вскоре дверь слегка приоткрылась. Вошла сутулая маленькая женщина в сером платье и черной шали.
– Ваше высочество, – пробормотала она, кланяясь. – Я вижу, вы уже проснулись.
– Кто ты? – спросила Энни. – И где я нахожусь?
– Меня зовут Веспресерн, если вам угодно знать, принцесса Энни.
– Откуда вы меня знаете? – осведомилась Энни.
– Я видела вас при дворе, ваше высочество. И хотя вы остригли волосы, я вас узнала. Я могу что-то для вас сделать?
– Расскажите мне, как я сюда попала.
– Мой господин хочет вам сам все объяснить, ваше высочество. Он просил позвать его, как только вы проснетесь. Я пойду за ним.
Она повернулась и быстро вышла, закрыв за собой дверь. Энни услышала, как ключ повернулся в замке.
Тогда принцесса вновь подошла к окну и распахнула его. В комнату хлынул холодный влажный воздух, но сейчас Энни не интересовала погода – ей хотелось понять, в какого рода здании она оказалась и как далеко до земли. То, что она обнаружила, ее не обрадовало. В обоих направлениях уходила серая каменная стена. Она увидела зубцы и ниже – еще несколько окон. До земли было никак не меньше двадцати ярдов, да и не земля там была, а зловещего вида ров с водой. На стене не было ни выступов, ни карнизов. Если порвать на полосы и связать все простыни и одеяла, падать придется с высоты вдвое меньшей – и, возможно, ров достаточно глубок, чтобы вода смягчила удар…
Закрыв окно, Энни присела на постель и задумалась. Ее сильно тревожила нога – кто знает, сколько времени потребуется, чтобы рана затянулась. Быть может, она теперь на всю жизнь останется хромоножкой.
Прошло довольно много времени, прежде чем ключ вновь заскрипел в замке. Сжимая веретено, Энни ждала.
В комнату вошел мужчина, и она сразу же его узнала. В глубине души она не сомневалась, что так и будет.
– Однажды, – сказал он, – я уже принял вас за мальчика, да и сейчас едва не совершил такую же ошибку, увидев ваши волосы.
– Родерик.
– Я рад, что вы меня вспомнили, – отозвался он. – После встречи на дороге я начал сомневаться, не забыли ли вы обо мне…
– Родерик, – повторила она, пытаясь придумать, что сказать.
Его голос слегка отрезвил Энни.
– Вы меня ужасно напугали, я думал, вы умерли.
– Я в замке твоего отца? – спросила она.
– Да, добро пожаловать в Данмрог.
– Мои друзья остались в лесу. На нас напали.
– Да, я знаю – мне очень жаль, но все они убиты. Наверное, вас атаковали разбойники. В последнее время их нападения участились. Но послушайте, Энни, вы ведь не могли оказаться здесь. Во имя святого Тарна, как вы сюда попали?
Она не отрывала глаз от его лица, о котором так долго мечтала. Если она сама стала старше, то Родерик казался удивительно юным и к тому же каким-то незнакомым. Энни вдруг сообразила, что знала его всего несколько дней, меньше месяца. Она ведь была в него влюблена? Так ей тогда казалось. Но сейчас, глядя на него, она почему-то не испытывала радости.
И дело было не только в том, что Родерик ей лгал.
– Перестань, Родерик, – устало сказала она. – Пожалуйста. Если я вообще когда-нибудь хоть что-то для тебя значила, перестань.
Он нахмурился.
– Энни, я не понимаю, о чем вы говорите.
– Я говорю о письме, – сказала она. – О письме, которое я послала из монастыря. Казио все-таки его отправил. – Она покачала головой. – Не знаю, почему я в нем усомнилась.
– Я не успеваю за вашей мыслью, принцесса. Мне казалось, что вы будете рады меня видеть. В конце концов, мы… То есть я думал, вы меня любите…
