Стас Бородин - Погребальные костры
Мы спустились в конец улицы, перешли через каменный мостик и вышли на станцию «Король Байовед». Сверху, медленно кружа, нам на головы сыпались хлопья пепла. Вагончик фуникулера, битком набитый матросами, стоял у перрона с широко распахнутыми дверцами.
— Освободи-ка для нас три места, — рявкнул Малыш Гудан, обращаясь к бородатому коренастому кондуктору. — Да поживее!
— Сию секунду, господин! — в руке кондуктора появился металлический жезл. — Ну-ка голодранцы, живо наружу! Ты, ты и ты!
Матросы ответили отборной бранью, не желая подниматься со скамеек.
— Отвали! Я уже заплатил за проезд, — широкоплечий лакорец с золотой серьгой в ухе, продемонстрировал татуированный кулак, величиной с пивную кружку. — Или рискнешь облобызать?
Кондуктор брезгливо поморщился.
— Не дури, парень, это же Малыш Гудан.
Споры в вагоне мгновенно прекратились. Матросы поспешно выскочили на перрон и даже помогли нам погрузить тележку.
— Я их тут вот так держу, — ухмыльнулся Малыш Гудан, сжимая кулак перед моим носом.
Помахав на прощание матросам, оставшимся на перроне, он раскатисто захохотал.
— Вы еще увидите, как они у меня в порту забегают. Всех тушить пожар отправлю!
«Каратель» стоял у самого дальнего пирса, возвышаясь над зданием таможни горой из меди и дерева. Гигантский акростоль, выполненный в виде вздыбившегося дракона с ощеренной пастью и устрашающими зубами, парил высоко над головами любопытных мальчишек, собравшихся поглядеть на заморский боевой корабль.
— Вот так чудище! — ахнул Малыш Гудан, подтаскивая к сходням тележку с сундуком.
Отряд морских пехотинцев, в стальных кирасах и начищенных до зеркального блеска шлемах, отсалютовал мне с верхней палубы.
— Марк! Хвала бохам, ты ф порятке! — Айс сбежал по сходням и обнял меня за плечи. Лицо у него было покрыто ожогами, брови исчезли совсем, а растрескавшиеся губы блестели, покрытые толстым слоем какой-то жирной мази. — Тут у нас такое пыло!
Я стиснул бока друга что есть мочи, и не выпускал до тех пор, пока он сам не замолил о пощаде. Как же я был рад видеть, что он все еще жив, и вполне себе здоров!
— А где мастер Ингио с Файнриром? Что с ними? Они не пострадали?
Айс широко улыбнулся, оскалив закопченные зубы.
— Ингио ф трюме отлешиваетса, дыма нхлотоалса бетолага! А Айнрира Алгар с Понавером штопаут, ему как рас тосталось польше фсего!
Глядя на кровоточащие губы приятеля, я больше не решился его ни о чем расспрашивать.
Малыш Гудан опасливо покосился на Айса.
— Ну, так я пойду? Мне еще там пожар тушить…
— До встречи, Малыш, — кивнул я. — И передай, пожалуйста, мастеру Тонезапу мое почтение.
— Всенепременно передам, — верзила отвесил глубокий поклон, и припустил к станции фуникулера с такой прытью, будто бы за ним гналась вся гильдия грузчиков.
Капитан Гормант и старший помощник Бевид дожидались моего возвращения на борту «Карателя». Старые морские волки так и не пожелали сойти на берег, сославшись на ряд неблагоприятных примет и знамений.
Файнрир полулежал на походной койке под навесом на шкафуте. У его ног валялась груда тряпок, бывших некогда одеждой и черная от крови кольчуга. Мрачный Алгар что-то толок в каменной чаше, а взопревший Бонавер придирчиво осматривал аккуратные стежки, стягивающие края ран.
— Жить будет, — авалорец удовлетворенно хмыкнул. — Если на то будет воля богов…
Лекари расступились, пропуская меня к раненному.
— Сто пятьдесят стежков! — доложил Алгар. — Кольчуга в клочья, а он все еще жив. Мне бы такое здоровье!
Грудь и плечи фирганца напоминали лоскутное одеяло, собранное из тысячи кусочков.
— Ерунда, — Файнрир устало отмахнулся. — Когда дело доходит до драки, от меня железо отскакивает. Я же заговоренный.
В татуировках, покрывающих тело фирганца, не было никакой магии, но я решил об этом не упоминать.
— Аха, — кивнул Айс. — То-то маштер Келд утивился!
— Настоящий мастер Скручиваний, — подтвердил Алгар. — Будь наш приятель чуть помягче, из него вышел бы неплохой фарш.
Файнрир закашлялся, и из носа у него хлынула кровь.
— Лежи, Мистар тебя забери! — зарычал Алгар, укладывая фирганца обратно в постель. — Если швы разойдутся, то ты развалишься на части!
Айс захохотал, хлопая себя по коленям. Во все стороны полетели капли крови и сгустки жирной мази.
— Ты не потумай, Марк. Мы телали фсе как ты шказал. Мы на неприятности не напрашифались. Перфым Шуре напал, — Айс изобразил удар кулаком. — Айнрир улошил ехо топором на меште. Потом шверху нафалился толштяк Маргард и трушок его Худмур. Гиллешпе и еще тесяток холофорезов спили штарика Ингио ш нох и шахлопнули шкатулку. Тут такое нашалось! — волшебник застонал и закрыл лицо ладонями. — Прошти, польно шмеятса!
Файнрир возмущенно засопел, и попытался было увернуться от Бонавера, пихающего ему в ноздри ватные шарики, но тут подскочил Алгар и, не особо церемонясь, крепко ухватил фирганца за уши, решительно пресекая всякие попытки к сопротивлению.
Айс осторожно потрогал треснувшую губу и довольно осклабился:
— А шапах там пыл тошно как у моего штарика на коптильне. Кохта шаротеи хорошенько потрумянились.
Я запрокинул голову, глядя на извивающийся, словно черное щупальце, столб дыма. Со всех концов острова к месту пожара двигались красные точки пожарных вагончиков. Судя по всему, пожарная служба на Маунтдане работала весьма эффективно.
— Давайте-ка убираться отсюда, — Бонавер кивнул на десяток сторожевых трирем, направляющихся к выходу из порта. — Пока еще не поздно!
Капитан Гормант усмехнулся, поглядывая на матросов, снимающих чехлы с бортовых скорпионов.
— Как только закончат погрузку свежей рыбы и фруктов, господин. Вы только скажите, и мы от этого сброда лишь щепки оставим!
Я покачал головой.
— Сначала мы зайдем на остров Клык. Бевид, ты все сделал, что я просил?
Помощник капитана важно подкрутил усы.
— В точности, как вы приказали. Не волнуйтесь, все будет готово к нашему прибытию.
Облокотившись на фальшборт, я наблюдал, как на корабль вносят корзины с фруктами и свежей рыбой. Из одной корзины торчали связки желтых бананов, из другой оранжевые плавники и хвосты, а из третьей выглядывали извивающиеся щупальца, усеянные бледными присосками.
У здания таможни показался ухмыляющийся чиновник с деревянным жезлом зажатым подмышкой и серебряным кубком в руке. Две амфоры желтого миносского заметно улучшили его настроение, мигом превратив сварливого таможенника в приятного и остроумного собеседника. Перехватив мой взгляд, маунтданец радушно помахал рукой с оттопыренным большим пальцем.
