Ольга Романовская - Перстень Мериада
Стелле пришлось проехать с пару миль, чтобы беспрепятственно осуществить задуманное. Купаться вместе с крестьянами, чувствовать на себе их наглые взгляды, слушать скабрезности — нет уж, увольте!
Наконец место для купания было найдено. Принцесса спешилась, вместе с лошадьми спустилась к воде и привязала их так, чтобы было видно с воды. Присев на какую-то корягу, она разулась и в блаженстве опустила ноги на тёплый песок. Косая тень от листвы падала на ее лицо. Ещё раз оглядевшись в поисках нежелательных наблюдателей, девушка разделась и, заколов волосы, придавила вещи корягой.
— А ты похудела. — Стелла критически осмотрела своё отражение. — И польститься-то не на что! Кожа да кости. А руки-то! Стали, как у простолюдинки. Зато загорела. Уж и не знаю, как буду носить бальные платья! Придётся густо посыпать себя пудрой.
Глубоко вздохнув, принцесса сделала шаг, другой, на счёт три окунулась по грудь и, оттолкнувшись, стрелой вошла в воду. Она ласково обволокла тело, снимая усталость. Ей было так хорошо, так приятно нежиться в тёплых речных потоках. Девушка легла на спину, позволив воде нести себя по течению, затем перевернулась на живот и поплыла к противоположному берегу.
Подтянувшись, девушка устроилась на ветвях росшего над обрывом дерева. Немного передохнув, Стелла взобралась выше и смело прыгнула. Она вынырнула довольно далеко от берега, фыркая от попавшей в нос воды. Снова немного понежившись на спине, девушка поплыла к лошадям и, расседлав, по очереди искупала.
Когда полуодетая Стелла, стоя на мелководье, отжимала мокрые волосы, из кустов высунулся конский череп. Осмелевшая тварь подошла к воде и… принялась пить! Ошеломлённая принцесса не сводила с неё взгляда. К счастью, на скелете нашлись "опознавательные знаки" — шитьё на чепраке. Значит, это конь гуала, с которым разговаривал Валар.
Сначала она испугалась, но потом успокоилась, даже стало интересно, зачем гуал пожаловал сюда в светлое время суток.
Принцесса быстро оделась и, на всякий случай, достав перстень Мериада, крадучись подошла к зарослям, из которых вышел конь-скелет. Он поднял голову и посмотрел на неё пустыми глазницами, внутри которых пульсировал красный огонёк. Преодолев страх, девушка протянула руку и коснулась гладкого черепа. Он оказался прохладным, но приятным на ощупь.
— И чего я боюсь? У Мериада лошади страшнее, а эта вполне безобидна. Ей даже нравится, когда её гладят.
Действительно, конь-скелет вытянул шею и тёрся об её ладонь, словно кошка. Неужели таким, как он, тоже не хватает ласки?
Увлёкшись изучением загробного существа, Стелла не заметила появления его хозяина.
— Каларда, хостес! — услышала принцесса низкий голос гуала. — Вред рена фиан?
Девушка вздрогнула и отскочила.
— Он ведь приказал, чтобы вы меня не трогали. — Она подумывала о путях к отступлению. Кто знает, может на таких существ магия перстня не действует; кроме того, сколько можно пользоваться чужими вещами!
— Любезная госпожа, у меня и в мыслях не было нарушить его приказ. Но если я испугал Вас, то непременно должен рассмешить. Вы позволите?
— Что позволю? — в недоумении переспросила Стелла.
— Вернуть Вам утерянное расположение духа.
Первый раз её пугали, а потом просили разрешения рассмешить. Ладно, пусть смешит, если ему хочется. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Хорошо, позволяю. Только отойдите подальше. Шагов на пятнадцать.
— Слушаюсь и повинуюсь, хостес!
Точно отсчитав указанное расстояние, гуал остановился:
— Позволено ли мне будет сесть, хостес?
— Садитесь.
Принцесса хотела незаметно забрать оружие, — мало ли что? — но осталась стоять, где была. От напряженного выражения лица не осталось и следа, она смеялась — мертвец со всего размаха плюхнулся на землю и рассыпался на части. Кости принялись жонглировать друг другом, ведя друг с другом непринужденную светскую беседу.
Принцесса не могла вспомнить, когда в последний раз так смеялась. Она сидела на песке, обхватив живот руками, и хохотала, рискуя во время очередного приступа смеха упасть на спину и захлебнуться,
— Меня зовут Жанги, — осклабился череп, в очередной раз взлетая вверх. — Моим костям двести сорок лет.
— Надо же, целых двести сорок! А это вместе с земной жизнью или без?
— Вместе с ней, хостес. Земная жизнь у меня была короткая — всего каких-то сорок пять лет.
— А чего ж так?
— Так я в бытность земного существования служили в королевской охране. Сами понимаете, работа нервная, опасная, не все любили…А я ведь еще и сержантом был!
— Понимаю, — сочувствующе кивнула Стелла. — Умерли на боевом посту?
— Да если бы! Удар в спину, хостес, — и место сержанта свободно.
— Знаете, я вспомнил одну историю. — Жанги собрал кости и привёл себя в порядок. — Она случилась в Ячимаре, а я родом оттуда. Как-то в один богатый дом послали за лекарем. Он пришел. Встречает его взволнованный муж и восклицает: "Моя супруга умирает!". "Да что же с ней такое? — удивился лекарь. — Я ведь только вчера был у Вас и прописал больной пиявки. Болезнь не серьёзная, они должны были помочь". "Ах, доктор, они не помогли! Она съела четыре, а больше есть отказывается!".
Стелла улыбнулась.
— А вот другая история, — не унимался гуал. — Представьте: лунная ночь, небольшой постоялый двор на берегу реки. Хозяин выходит подышать воздухом перед сном и видит дочь, которая с кем-то целуется. Дождавшись, когда она вернется домой, отец кидается к ней с вопросом: "С кем это ты целовалась, паршивка?". "А где, папочка? — переспрашивает дочка. — У сарая или под ивой?".
Подобных истории у Жанги было много, не все забавные, зато некоторые заставляли принцессу хохотать до слёз. Она перестала бояться рассказчика, убедившись в его полной безобидности.
— Ну, мне пора! — наконец сказала Стелла. — А то просижу здесь до вечера.
— Позвольте немного проводить Вас, хостес.
— Но повсюду люди…
— А я умею быть невидимым, — улыбнулся он. — Перееду через реку не по мосту, а по броду и за деревней догоню Вас.
Принцесса согласилась.
Их совместное путешествие длилось недолго, до первого крика петуха. Гуал исчез, не успев попрощаться.
— Колдовское отродье, но милый! — улыбнулась девушка и, миновав деревню, въехала в предместья Водика.
Домов, за исключением пары постоялых дворов, она не видела; перед глазами мелькали высокие живые изгороди, из-за которых выглядывали кроны деревьев. Аромат налитых солнцем плодов дразнил желудок, заставлял забыть о текущей в жилах королевской крови.
