Ольга Романовская - Перстень Мериада
Обзор книги Ольга Романовская - Перстень Мериада
Романовская Ольга
Перстень Мериада
Пролог
— Мне надоело слушать ваши вечные мольбы о помощи, смотреть, как вы исступлённо бьётесь головой о землю… Вы — это тысячи людишек, не способных устроить даже собственную жизнь. В который раз ты просишь меня о помощи?
Визар молчал, упорно сжав губы. Всё это было правдой, он действительно
слаб, а они могущественны… Но ведь он просит о помощи в первый раз! Да и дело оказалось сложнее, чем он думал. Дракон был огромным, страшным и, судя по всему, находился под покровительством колдовских сил. Что может такой он, Визар, — и какой-нибудь могущественный маг?
Нет, он ни за что не обеспокоил небожителей, если бы мог справиться сам. И он не хотел идти, а потом решился. И теперь пожинал плоды под этим презрительным взглядом.
— Ну, что молчишь? А ещё сегодня утром кричал на всех площадях, что убьёшь дракона.
— И убью, — буркнул Визар,
Нет, нужно было обратиться за помощью к другому богу! Этот для него и пальцем не пошевелит. И правильно сделает: кто он, а кто… Мелкая букашка, которую такие, как он, не замечают.
— Ну, не обижай моего любимца! — рассмеялась Натали. Она села, закинув ногу на ногу. — Он уже и так красный, как мак.
— Что-то незаметно. Натали, скажи прямо, что тебе от меня нужно? Ты ведь не просто так притащила сюда этого человечишку, не затем ведь, чтобы я пожелал ему доброго пути! — рассмеялся Мериад.
— Конечно, нет! Ты должен ему помочь.
— Ему или тебе? Поверь, это большая разница.
— Ну, мне, — улыбнулась Натали. — Этот дракон… Мальчику не победить его без твоей помощи.
— Мальчику? — усмехнулся Мериад. — По-моему, он уже вдоволь потешил твоё самолюбие, творя, по мере способностей и возможностей, подвиги во имя своей покровительницы. Да и чисто внешне он на мальчика не похож. Натали, — он лукаво прищурился, — а что ты ему посулила в награду?
— Да ну тебя! — смутившись, отмахнулась от него богиня. — Вечно ты скажешь какую-нибудь гадость!
— И какую такую гадость? Мне просто интересно, ради чего он так распинается.
Они разговаривали между собой, не стесняясь в выражениях, так, словно вместо Визара было пустое место.
— Ну, а деньги ты ему хотя бы обещала?
— Умоляю, не своди всё к золоту!
— А к чему ещё? Люди корыстны.
— Не только люди, — возразила Натали.
— Деньги любят те, в чьих жилах течёт хотя бы капелька смертной крови. Все остальные знают, что это всего лишь блестящие кружочки из металла.
— Я тоже это знаю и полностью согласна с тем, что в мире есть много вещей важнее и дороже денег, но, может быть, мы уже отпустим Визара? Мальчику тут плохо и неуютно.
— Отпускай, я его не держу, — пожал плечами Мериад, окончательно потеряв интерес к смиренно потупившему взор в ожидании решения своей участи смертному. — Натали, хватит ходить вокруг да около! Что тебе нужно?
— Одну вещичку.
— Какую вещичку?
— Твой перстень.
— Какой плетень? — насторожился бог.
— Тот самый. Я не хочу называть его при Визаре. Тот, что у тебя на правой руке.
— А больше тебе ничего не нужно? — саркастически поинтересовался он. — Может, отдать ему и Книгу судеб в придачу?
— Перестань, ты же знаешь, что я никогда…
— Ты в своём уме, Натали, — отдать такое смертному! — не выдержав, взорвался Мериад. — Тебе стоило сто раз подумать перед тем, как даже заикнуться об этом. Мало того, что ты притащила сюда этого человека, сюда, где ему делать абсолютно нечего, заставила меня выслушать его полоумную просьбу, так еще и требуешь от меня отдать ему перстень! Поверь, я был о тебе лучшего мнения.
— Не кричи, не кричи, пожалуйста! — Натали испуганно замахала руками. — Я догадываюсь, это не лучшая идея…
— Ещё бы! Зато типичная для тебя.
— Но, может быть, как-нибудь…
— Как-нибудь что?
— Ну, уладим это… Пойми, он нужен не ему, он нужен мне. Мне-то ты его дашь?
— Но ты просишь не для себя.
— Значит, по-твоему, я должна взять на себя людскую работу и отправиться сражаться с драконом? Кстати, одного я уже вижу перед собой. Перестань, успокойся, мальчик с ним ничего не сделает, я прослежу… Ну пожалуйста! Это очень важно.
— Разумеется, все твои прихоти крайне важны.
— Это не прихоть. Разве ты допустишь, чтобы кто-то покусился на власть богов? А этот дракон… Ты же знаешь, кто его подкармливает? Неужели тебе не хочется хоть раз больно щёлкнуть его по носу?
— Ладно, — смягчился бог, — я одолжу перстень твоему любимчику, но под твою личную ответственность. И пусть зарубит себе на носу, что если он посмеет хоть раз воспользоваться этой вещицей не по назначению, в своих целях…. Словом, никакой самодеятельности! — Он протянул ей перстень.
— Конечно, конечно! — заверила богиня, крепко сжав в кулачке заветную вещицу. — Я все ему объясню.
— Только не здесь, если тебя не затруднит.
— Не будь занудой!
— Это не занудство, а здравый смысл. Выметайтесь отсюда. Оба.
Дождавшись ухода "нежданных просителей", Мериад вернулся к себе и в
который раз перечитал давно мучавшие его строки из книги Виарматы, в которых говорилось о загадочной смертной. Эта ничем не примечательная в силу своего происхождения (о нем даже не было упомянуто) девушка "победит смерть, мановением руки будет зажигать светила, без стука входить в любые чертоги и будет воспета земными и небесными голосами".
Интересно, чем она заслужит столь лестные отзывы, что такое сделает, раз Виармата не поленилась упомянуть о ней отдельно. Всего две строчки — но ведь о других людях она не писала вовсе. Родилась ли она? Если родилась, то любопытно взглянуть на неё. Что-то ему не доводилось встречать среди своих подопечных достойных столь громких похвал. Все души были как души, серость и уныние, если бы в Лену попала особенная, готовящая вскоре переродиться на земле, он бы почувствовал. Но нет — у всех душ были мирские заботы и чаянья.
Мериад захлопнул книгу. Мысль о том, что кто-то из смертных может хотя бы частично посягнуть на его прерогативы, вызывала в нём глухое недовольство.
За всю его долгую жизнь существовал всего один человек, который мог перечить ему и не считаться с его мнением, даже не человек, а полубог, вернее, полубогиня. Это была его дочь, дочь, которую он любил больше себя самого, которой пророчил великое будущее.
Мериад по-прежнему болезненно относился ко всему, что было связано с её именем, а это предсказание ещё раз всколыхнуло воспоминания о ней и собственном бессилии.
