Мария Сакрытина - Разбуди меня
— Ненавижу! Ненавижу тебя! — как заведённый бормотал брат. Куда делась его сомодовольность и высокомерие?
Яростно вскрикнув, он замахнулся — я ещё только поднимал меч для блокирования, а уже видел, как клинок падает на моё незащищённое горло.
И всё вокруг засияло ярко-золотым, а цепь брата, жалобно тренькнув, порвалась.
Меч выпал из обессилевших рук Эру. Ветер подхватил его, и клинок гигантским лепестком редо унёсся прочь.
Снова, как несколько столетий назад, я держал на руках обмякшее, безвольное тело брата, а внизу сверкали огни — правда, на этот раз не городов, просто костры. Тяжело дыша, Эру заглянул мне в глаза.
— Нанавистный брат, — его голос был едва слышен. — Ты только и можешь, что разрушать….
Из рта Эру толчками полилась кровь, а тело уже тонуло в всполохах красного света…
Глядя, как исчезает мой брат, я не чувствовал ни горя, ни радости — вообще ничего. Моя "связь" тоже дрожала и готовилась разорваться. Интересно, искры в которых я исчезну, будут такими же?
Я поднял голову — туда, где яростно сражались две волшебницы. Звон мечей казался громом, росчерки золотых искр — молниями. Словно исполняя сложный танец в небесах, девушки то сближались, то их словно относило ветром.
Сжимая в руках меч и не совсем понимая, кому хочу помочь, я взмахнул крыльями, гадая, смогу ли пробиться сквозь завесу золотого света. Но именно в этот момент яростно завопила скрипка, и обе девушки, вцепившись друг в друга, словно обнимаясь, полетели к земле.
Эру расхохотался — на этот момент от его тела осталась только голова:
— Люди! Они умрут обе, — хрипло заявил он.
И рассыпался красными искрами.
"Больше Катарина не будет плакать в моих снах!" — пронеслась в голове мысль, а я кинулся к темнеющей внизу земле, где посреди пустой площади, распластались два тела — одинаковых, точно близнецы, волшебниц, сияющих золотистым светом.
С неба кружась под музыку скрипки блёстками сыпался снег…
* * *Боль заполнила всё тело — словно красные волны прибоя — снова, снова, снова… Накатывала, уползала — и опять.
А перед глазами сиял свет. Золото… как много золота… Как тогда… в темнице Иллариуса. Ей ведь тоже было плохо и боль, невыносимая боль терзала руку…
Золотой свет явился перед глазами и спас её…
Или не… её?
Она закрыла глаза. Открыла. Света не стало меньше, но теперь она различала смутные черты другой девушки, лежащей рядом без сознания. Серебристые волосы плащом разметались вокруг, по ним то и дела пробегали искорки-всполохи.
А вот её собственные чёрные пряди, никогда, наверное, не будут такими красивыми…
Девушка тоже открыла глаза и я, кажется, утонула в её серых глазах.
Девушка протянула руку.
Сиренити шевельнула пальцами и поняла, что тоже тянется к девушке — их разделяло расстояние не больше пальца.
Глубоко, вздохнув, волшебница с трудом повернула голову — и увидела странную, изломанную тень на фоне золотистого света. Тень снижалась пока не превратилась в до боли знакомого крылатого демона — в чёрных латах, с чёрным мечом, тёмными длинными волосами и тревожными глазами.
— Брас, — прохрипела она, когда его чуткие пальцы коснулись её щеки. — Брас…
По её щекам текли слёзы. Его слёзы.
— Сиренити — голос демона звучал глухо, почти хрипло. Впервые она видела его настоящее обличие — не в камне, не падая в обморок — нет, совсем рядом, даже коснуться могла… Если бы не было так больно. — Сиренити…
— Сиренити, — произнёс ещё кто-то рядом.
А раньше она никогда и не думала, что её голос настолько красив!
Она с трудом повернула голову и увидела своё отражение в серых, полных такой же боли, как и у неё, глазах.
— Иди ко мне, — произнесла светловолосая девушка, протягивая ей руку. — Прошу тебя…
Брас прижал её к себе, крепко, защищая.
— Мы одно, — шептала светловолосая волшебница. Её пальцы коснулись руки Сиренити, и та загорелась золотым светом. — Ты больше никогда не будешь одинока.
Чувствуя солёный вкус слёз на губах, она глубоко вздохнула…
…И рассыпаясь золотыми искрами, слышала шёпот скрипки
— Прости…
* * *Золотые искры красиво опали на моих волосах, мигнули и исчезли. В ушах зазвенела новая музыка — две скрипки в унисон. Радостно и почти торжественно. Как свадебный марш. Перед глазами, наоборот, в сё поплыло.
Бездна, а ведь я раньше думала, что плакать можно только от горя!
Протянув руку, я сжала пальцы сидящего рядом демона. Не выдержала — и с всхлипом прижалась к нему. Вот чего не хватало в жизни — сильного плеча, чтобы и впрямь не чувствовать себя одинокой, защитника… любимого.
Брас обнял меня, мягко, очень нежно, словно боясь раздавить. Да, демона же действительно физически очень сильны. А Брас — теперь и магически.
Всё, теперь всё будет хорошо. Я вернусь в Нуклий… нет, ну его в бездну, этот Нуклий — домой, в лес вернусь и Брас с собой заберу. Или здесь лучше остаться? Теперь весь Нтро принадлежит ему… а мне всегда нравились миры демонов. Пошлю в бездну Долг на время, Руадана, если начнёт приставать, Совет…
Крылья Брас взметнулись и обернулись вокруг меня. Я уткнулась лбом ему в ключицу, вдыхая сладковатый запах — все демоны так пахнут для меня. Ну, нет, этот всё-таки особенный!
Подняв голову, глядя ему в глаза, я открыла было рот, чтобы первый раз в жизни, сказать, что я люблю…бездна, люблю демона, извечного нашего врага! А ну и бездна с этой враждой!
Теперь точно всё будет хорошо. А как же иначе?
Когда мир вокруг стал биться в агонии и почему я не слышала ни одного из предсмертных воплей, ведь наверняка их хватало?
И только когда мелодия скрипок хрусталиками рассыпалась в воздухе, повиснув на мгновение, сменившись звенящей тишиной и после — оглушительный раскат грома, я насторожилась.
Поздно.
Мир вокруг рушился, рассыпался осколками стекла, таял, как сон, как облачка дыма. В голове резко зазвучала какофония криков, а в последний момент, когда я попыталась создать портал Брас отшвырнуло в сторону, вокруг меня же засветился кокон щитов.
И из какофонии, разрывающей мои уши отчётливо выделилась гитара.
Тёплые руки, знакомый взгляд. Как его пропустили мои заклинания?
Врываясь из крепких объятий, я ещё успела крикнуть:
— Руадан, помоги ему!
Последнее, что я видела — протянутую руку Брас, тающую в алых искрах. Земля и небо несколько раз поменялись местами. Мелькнула и исчезла радужная дорожка. Части мира, как мозаика рассыпались и сложились вновь — в совершенно другую картинку.
