Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

– Света на земле без Тьмы не бывает. Ведь если не будет темноты, как же можно будет тогда судить о свете? Кто тогда его пожелает? – ответил Курноус вопросом на вопрос. – Как мы уже говорили, земля эта почти пустая. На этой земле среди тех, кто пришел вместе с тобой, родятся люди, открытые для нас, Света и Тьмы. Выбор будет за ними. Другие же будут пребывать в незнании. Это будет другой вид людей – не искатели…

Я вспомнил о Силе, обитавшей в Черной башне, и подумал, что добро легко обратится в свою противоположность, если его обманут и введут в соблазн, без вмешательства тех, кто сможет помочь.

– Не без вмешательства…

Я уже понял, что нам не требуется слов. Это тот лорд, которого я выбрал, и с этого часа и до конца я буду ему верен. Все же могут настать минуты беспокойства, когда мне покажется, что добро могло бы вмешаться, но почему-то не сделало этого.

– Сила… она должна быть уравновешена, – продолжил Курноус. – Разве тебе не понятно, что, кто бы ни забрал слишком много власти – будь то Свет или Тьма, – тот перевешивает чашу весов, а от этого на земле возникает хаос? Этот урок мы усвоили давно, хотя смириться с ним было трудно. Земля эта когда-то была великой и могучей, но потом равновесие было нарушено. Пройдет очень много времени, пока все здесь будет восстановлено. Тем, кто будет занят этим строительством, много раз покажется, что труд этот им не по силам. Но они будут стараться, ибо в твоих людях заложено доброе зерно. Они достигнут цели, невзирая на все сомнения.

В какой-то степени я сознавал справедливость его рассуждений. Но нетерпение тем не менее оставалось.

– Госпожа Айна в самом деле в безопасности?

– Она проснется в том самом месте, из которого ее забрали, – сказала Гуннора.

Она в чем-то изменилась. То необычайное впечатление, которое она производила на меня, потускнело. Я смотрел на нее и чувствовал себя при этом довольным и счастливым, но безумное влечение больше не мучило меня. Я заметил, что она улыбнулась.

– Не сейчас… Ты еще ощутишь голод, но в нужное время и с той, кто разделит его.

– А что же Гафия и Груу?

Лицо Курноуса было серьезно. Он смотрел на меня, как бы прикидывая, можно ли его вассала отпускать на битву, можно ли на него положиться, готов ли он к бою.

– Кубок – твой. Все остальное зависит только от тебя. Свободный выбор для вас обоих. Что ты выберешь – испытание с неизвестным для тебя результатом? Или ты решишь не делать ничего, а там – будь что будет?

Я не понял, что он имеет в виду. Но я высказал самое сильное свое желание:

– Гафия, Груу… Они могут нуждаться во мне. Я пойду к ним.

– Очень хорошо, ты сделал выбор. Иди же, и пусть сердце подскажет тебе, что делать!

Меня не унес прочь вихрь, и крыльев за спиной тоже не выросло. Вместо этого наступила полная темнота, и мне почудилось, будто я снова в Черной башне. Затем пришел свет – лунный свет.

Передо мной предстало Лунное святилище. Не то, что в долине, и не то, где Рейдхан совершала колдовские заклинания. На меня лился чистый яркий свет. Должно быть, это была другая чаша бессмертных весов, в противоположность той, где Айну ожидала духовная смерть.

Та, что я искал, стояла перед алтарным камнем. Тело ее отливало серебром, потому что она сбросила одежду и, купаясь в лунном свете, вбирала в себя живую энергию. В воздухе над алтарем возвышался столб яркого света, скрывавшего фигуру, которую едва можно было разглядеть.

Воздев руки и закрыв глаза, Гафия молилась перед алтарем. В лице ее было благоговение. Пальцы мои схватились за пряжки и застежки. Сначала я снял с себя все военные атрибуты, а затем и все остальное. Меня одевал лишь лунный свет, в руках был кубок. В мозгу мелькнуло воспоминание, и я взял с собой лист лесной волшебницы.

Подойдя к Святилищу, я почувствовал, что яркий свет передо мной сгустился. Я ощутил протест, сопротивление, как физическое, так и духовное. Из светлого облака между двумя колоннами вышла серебристая фигура Груу. Губы его сморщились в беззвучном предупреждении.

Глаза его, блеск которых не уступал драгоценным камням, обратились на кубок, а потом заглянули в мои. Я обнаружил, что во мне пробудилась способность к передаче мыслей. Я разговаривал с ним, убеждая кота, который был больше чем кот, – в том, что отныне и навсегда он займет подобающее место в моей жизни.

«Это мое право и ее выбор».

Груу посторонился, и я вошел в Лунное святилище.

Какая энергия! Она ударяла по мне. Я чувствовал ее холодное прикосновение к коже. Тело покалывало, как иголками. Мне хотелось броситься вперед, но я шел медленно, шаг за шагом. Кубок я держал рядом с сердцем, в другой руке зажал теплый лист.

Гафия медленно повернулась, словно ей был подан предупреждающий знак, нарушивший безмятежное волшебство царившей здесь атмосферы. Глаза ее расширились. Жестом она отстранила меня.

Но я знал, что надо делать. Ведь я уже сделал выбор. Теперь очередь была за ней. Я положил лист в кубок. Он лежал там всего лишь несколько мгновений, а потом растаял. В кубке что-то закружилось, поднялось и наполнило чашу до краев. Щедрая природа отпраздновала и благословила этот час.

Как рыцарь во время торжественной церемонии перед прекрасной дамой, так я опустился перед Гафией на одно колено. Мне показалось, что на мою голову что-то легонько надавило. Вероятно, Свет, хотя я готов был принять венец, который я, правда, не заказывал.

Гафия указала на меня пальцем:

– Уйди!

Она произнесла это властно, но в то же время заметен был оттенок страха. Давление на меня усилилось. Если она не уступит, меня изгонят отсюда и мы оба утратим цельность.

– Диана!

Когда я не подчинился, Гафия опять повернулась к алтарю, к светлой колонне, висящей над ним.

Я видел, но неясно… Не думаю, чтобы какой-то мужчина увидел ее, но в светлом столбе угадывалась тень стройной девушки. Смутно различимое лицо имело неуловимое сходство с лицом Гафии – скрытное, гордое, преданное данным ею клятвам, отрицающее полноту жизни.

– Диана! – снова воскликнула Гафия.

Лицо стало холоднее, с оттенком враждебности. Приобретенные знания подсказали мне, что Диана способна убить мужчину, соблазнившего девушку или тем более совершившего над ней насилие.

Я позвал на помощь, но мне не ответили. В этой борьбе я должен победить сам.

– Диана! – В голосе Гафии послышался вопрос.

Из кубка спиралью поднялось облачко цвета золотого платья Гунноры. Потом оно стало янтарным, и пьянящий аромат заполнил пространство между нами.

– Диана…

Гафия уже не звала, она бормотала. Слегка отвернувшись от серебристой фигуры, она взглянула на меня. Я заговорил, и это были слова ритуала, такого древнего, что люди из нашего клана, пожалуй, его и не вспомнят.

– Поле ждет зерна, Сила женщины открывает поле для зерна. Вот пришел тот, кому дано право пробуждать, за пробуждением последует жатва – пища для тела, ума и духа.

Гафия нерешительно шагнула ко мне – один шаг, другой… Лицо ее выражало борьбу. Я ждал, сжимая в руке кубок. Выбор… выбор был за ней. Я не буду настаивать. Она сама должна прийти ко мне, по своей воле.

Долгое мгновение она стояла так близко, что я мог протянуть руку и дотронуться до ее мягкой плоти. Только этого делать было нельзя. Да, энергия переходила от мужчины к девушке, от только что состоявшейся женщины – назад, к мужчине. Когда это произойдет, целое будет больше, чем составляющие его части. Все же выбор должна была сделать Гафия.

– Диана…

Чуть слышный шепот. Вокруг нас пульсировал серебристый свет – то горячий, то холодный, как та борьба, что шла в душе Гафии.

Она заглянула в мои глаза. Ничего не произошло. Не знаю, что она хотела увидеть или могла ли она и в самом деле найти то, что искала. Руки ее, висевшие вдоль туловища, медленно поднялись, и… Отшвырнет ли она кубок? Или сделает другой выбор?

Пальцы ее над моими обхватили чашу. Затем она вынула ее из моих рук. Когда она взяла ее, я склонился еще ниже и коснулся ее белых ступней. Старинные слова сами слетели с языка: