Александра Верёвкина - Осколки вечности
— Может, мы уже достаточно нагулялись? — с намеком поинтересовалась девушка, очевидно устав от обсуждения сюжетных перипетий недавно прочтенного мною романа Стивена Кинга 'Буря столетий'. Да, есть у нас одна маленькая закономерность, мы потихоньку крадем друг у друга безобидные привычки и увлечения. Я до мозга костей проникся готическим роком, убийственно глупыми фильмами ужасов, графическими романами в жанре нуар и современной американской прозой, в то время как Астрид по достоинству оценила творчество Люка Бессона, прикипела душой к фильму 'Леон', вызывающий у меня скоп самых противоречивых чувств, и экспрессионизму в целом. Мистика, фантасмагория, смерть, фатализм и отчаяние, принимающие гротескные, иррациональные черты, — приоритетные темы стилистических черно-белых фильмов пятидесятых-шестидесятых годов, пересматривать которые я могу бесконечное число раз. 'Кабинет доктора Калигари' Роберта Вине, 'Метрополис' Фрица Ланга и 'Носферату, симфония ужаса' Макса Шрека — тройка картин, по праву называемых мною Великими.
Однако я опять потерял нить разговора, впав в состояние повышенной задумчивости. Отчего-то именно сегодня мне, как никогда, требовались подтверждения прозрачному факту — мы пара. Понимание, доверие, любовь, искренность, честность — все это есть между нами. Недостает лишь равенства. Маленького пунктика, который позволит мне через год или два в третий раз упасть на колено перед девушкой и попросить ее руки.
Да что со мной, черт возьми?! Откуда этот навязчивый бред сумасшедшего?
— Давай где-нибудь поедим, — абсолютно невпопад предложил я, бодро подскакивая на ноги. — Меня ужасает перспектива рандеву с кастрюлями. Как насчет китайской кухни?
— Отлично, — без всякого энтузиазма согласилась Астрид, терзая меня на протяжении томительной минуты обвинительным взглядом. — А по дороге ты объяснишь, о чем так упорно думаешь весь вечер. Идет?
Я для виду кивнул головой и повел ее к оставленной у обочины машине, попутно сверяясь с наручными часами. Один час. Осталось подождать каких-то шестьдесят минут, и приготовления в квартире закончатся, а я наконец получу возможность выразить неисчерпаемую глубину своих чувств к этой малышке более действенным способом, нежели комканые вербальные признания, по части которых никогда не был мастером.
Ресторан нам попался замечательный. Приглушенное освещение, выдержанный в исконно азиатском стиле интерьер, успокаивающие золотые тона, прекрасная винная карта и чуткий шеф-повар, лично взявшийся удовлетворять избалованным вкусам обладателя платиновой кредитки. Кулинарные изыски превзошли любые ожидания.
Беседа за столом отчаянно не клеилась по причине обоюдной нервозности. Я гадал, справились ли должным образом заранее нанятые декораторы с воплощением в реальность моей фантазии о романтической обстановке, девочка сильнее сжимала бледными пальчиками палочки всякий раз, когда наши взгляды на мгновение пересекались и вновь возвращались к лицезрению неохотно пустеющих тарелок. Думаю, постепенно ее стала пугать не столько перспектива остаться со мной наедине, сколько общий вид моей неуместной сосредоточенности. И почему хваленая на все лады самоуверенность покидает меня в самых критических ситуациях? Я ведь взрослый, опытный мужчина, которому нет нужды чураться женщин. С одной лишь маленькой оговоркой на тот факт, что заниматься сексом по любви мне еще не доводилось. Айрис предпочитала грязные утехи с моим лучшим другом, в то время как я изредка удостаивался цензурного поцелуя в щечку. А до войны я ни о чем подобном и не помышлял, в прошлом столетии целомудрие блюли не только девушки.
В итоге лихо краснеющего подростка из подсознания мне удалось выдворить не раньше десерта. Помочь же малышке перестать вздрагивать от мимолетного прикосновения было гораздо труднее, тем более мне ужасно нравилось доводить ее маленькое сердечко до иступленного боя племенных барабанов путем применения запрещенных приемов. Развязные ухмылки, откровенные блуждания глаз по оголенным участкам загорелой кожи, мелькающие в репликах двусмысленные фразочки и нарочно подобранный тембр голоса с сочными, низкими оттенками неприкрытого желания поскорее очутиться в замкнутом пространстве и насытить жажду разгоряченных поцелуев. Полагаю, вел я себя отвратительно, если не сказать непристойно, но Астрид, судя по всему, и не думала обижаться или расстраиваться. Наоборот, усиленно подыгрывала мне и к концу трапезы так вжилась в роль искушенной соблазнительницы, что по неведению отпустила томящегося внутри зверя на вольные хлеба.
Казалось бы, ну какого подвоха можно ожидать от невинного ангела, коим девочка, безусловно, являлась ранее? Поэтому расплатившись по счету и прибавив к означенной сумме лакомые чаевые, я проследовал за малышкой к выходу, расслабленно сжал в ладони хрупкую ладошку и прогулочным шагом побрел по направлению к Кадиллаку, дожидающемуся владельца в застенках плохо просматриваемой подземной парковки. Как вдруг локоть ощутимо сдавили тонкие пальчики, а тело с силой утянуло в сторону. В тот же миг я почувствовал спиной холод монолитной бетонной колонны, идущий в резонанс с пылающим жаром губ агрессивно настроенной девушки, взявшейся за столь неблаговидное занятие, как совращение вампира. Она прильнула ко мне, призывно выгибаясь самым одуряющим образом, ловко высвободила несколько верхних пуговиц на рубашке из петель и нежно царапнула ноготками кожу на груди, чем довела до невменяемого состояния. Добавив нашей яростной языковой борьбе толику безумства, я легко перенял инициативу, очертил ладонями силуэт стройных бедер и задрал вверх края юбки, спеша добраться до манящих округлостей. Никогда прежде я не был с ней груб, а сейчас потерял власть над своими действиями. Практически вырывая из ее горла приглушенные стоны, я до боли сдавливал, мял и с неистовством пещерного человека стискивал упругие ягодицы, затем подхватил на руки, раздраженно закинул длинные ножки себе за спину и поменялся местами с задыхающейся девицей. Теперь она оказалась прижата к широкому столбу, в то время как мои руки забрались под кофточку и в отсутствии контроля пустились во все тяжкие. Раз или два я вспоминал о действенности более сдержанных ласк, однако эти зряшные попытки вдребезги разбивались при встрече с неугомонностью Астрид, взявшейся до крови искусывать собственные губы. Задним числом пришла догадка о конечной цели ее издевательств, и, на секунду разорвав пьянящую эйфорию поцелуя, я шепнул:
— Никто не станет тебя кусать. Так что уймись.
— Но я хочу, — еле выговорила она простенький набор звуков дрожащим от возбуждения голосом. — Хотя бы самую малость.
