Джон Норман - Рабыня Гора
– Неужто враги так изощренны? – не поверил Самос.
– Думаю, да. – Искандер из касты Целителей указал на меня пальцем: – Вы уже могли убедиться в их искусстве.
Я потупилась.
– А твои снадобья, могут они помочь?
– Возможно. Только вдруг он выдаст множество ключей? Кто знает?
Самос взглянул на Боска:
– Ты можешь прочесть шифровку?
– Не знаю, – размышлял Боек вслух. – Взгляните, как повторяются бусинки. Повторяются несколько раз, заполняя всю нитку. Стало быть, послание совсем короткое.
– Может, его вообще невозможно прочесть? – встревожился Самос.
– Может быть.
– Интересно, – Самос взглянул на меня, – почему, выжав из девки все, ей не перерезали глотку?
Я вздрогнула.
– Наверно, не слишком опасались, – предположил Боек. – Решили, что неуязвимы.
– Можно говорить, хозяин? – подала я голос.
– Говори, – разрешил Самос.
– Белизариус сказал, что посторонние послания не поймут, даже если сумеют прочесть. Им оно покажется бессмысленным.
– Капитан, – обратился Самос к Боску, – начинай работать.
– Начинаю, капитан, – улыбнулся Боек и повернулся к Луме: – Срисуй порядок бусинок. Промежутки делай побольше. И дай мне бумагу и грифель.
– Да, хозяин. – В мгновение ока ее быстрая рука справилась с задачей, и вскоре она уже передавала Боску бумагу и грифель.
– Для начала, – проговорил Боек, – предположим, что синий и красный – «этга». Следующее по частоте – сочетание оранжевого и красного. Допустим, это «тау».
Подавшись вперед, я не спускала с него глаз. Никто не проронил ни слова. Самос и Клитус Вителлиус напряженно следили за манипуляциями капитана. Боек работал быстро, но временами, казалось, его охватывала ярость. Не раз и не два отбрасывал он начальное предположение, начинал сначала, потом снова, и снова, и снова.
Наконец он положил грифель на стол и безрадостно уставился на клочок бумаги.
– Я прочел послание, – проговорил он ровно.
Повернувшись к двум стоящим на коленях рабыням, Самос приказал им уйти. Те торопливо бросились вон. Боек глянул на Луму.
– Да, хозяин, – прошептала она, вскочила и тоже поспешила из комнаты. Когда приказывает мужчина, мешкать не приходится.
– Хочешь чтобы я вышел? – спросил Клитус Вителлиус.
– Останься, если хочешь, Клитус Вителлиус из Ара, – вопросительно глянув на Боска, ответил Самос.
Клитус Вителлиус кивнул. А я, нагая, по-прежнему стояла на коленях. Боек перевел злобный взгляд на лежащий перед ним клочок бумаги.
– Никакого смысла, – прорычал он.
– Что в послании? – спросил Самос.
И Боек из Порт-Кара прочел:
– Прибывает Пол-уха. – И добавил: – Никакого смысла.
– Нет, – побелев как снег, прошептал Самос, – смысл есть.
– Так в чем же он? – не терпелось Боску.
– Когда ты получила послание, рабыня? – спросил меня Самос.
– Довольно давно, хозяин.
– Я отбил ее, – вмешался Клитус Вителлиус, – у двоих мужчин у границ Салерианской Конфедерации ранней весной.
С тех пор я перебывала рабыней Клитуса Вителлиуса, Тур-нуса из Табучьего Брода, в крепости Турмусовых Камней, в «Ошейнике с бубенцом», побывала в руках Элайзы Невинс, служила в «Чатке и курле».
– Поздно, – мрачно произнес Самос.
– Что поздно? – спросил Боек из Порт-Кара.
– Сомнений нет: Пол-уха уже на Горе.
– Кто такой Пол-уха?
– Настоящее его имя нам неизвестно. А на Горе его называют Пол-уха.
– Кто он?
– Великий полководец Курий.
– Его прибытие на Гор так много значит?
– Наверняка он явился на Гор, чтобы командовать военными действиями Курий против нашей планеты.
Курии… Ничего не понимаю. Наверно, враги.
– Неужели так важно, что он на Горе? – выспрашивал Боек.
– Боюсь, это крайне важно. – Самоса, казалось, трясло. Вот неожиданность! А на вид такой твердый, неустрашимый. Видно, и впрямь зловещее послание принесли мои бусы, если вздрогнула такая несокрушимая скала.
– И что это означает?
– Боюсь, – вздохнул Самос, – это означает скорое вторжение.
– Вторжение? – встрепенулся Клитус Вителлиус.
– Вторжение врага, – отчеканил Самос.
– Врагов Ара? – в ярости переспросил мой хозяин.
– И Ара, и Порт-Кара, и Коса, и Тарны – всей планеты.
– Пол-уха, – задумчиво повторил Боек из Порт-Кара. – Хотелось бы мне с ним встретиться.
– И мне! – вскричал Клитус Вителлиус.
– Я кое-что о нем знаю, – попытался охладить их пыл, Самос, – и вовсе не жажду с ним познакомиться.
– Мы должны найти его! – загорелся Боек.
– Где же его искать? Где? – Самос взглянул на лежащие на столике бусы. – Нам известно одно: Пол-уха где-то здесь, на Горе, среди нас.
В освещающей комнату лампе потрескивало масло. Посмотрев на меня отсутствующим взглядом, Самос бросил стоящим позади стражникам:
– Запереть ее. И приковать покрепче.
Глава 26. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АР. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЭЛАЙЗОЙ НЕВИНС
– Ванна готова, госпожа!
Опустив голову, облаченная в короткую белую рабскую тунику, я стояла на коленях перед леди Элайзой из Ара, из Шести Башен.
Сидя на огромном ложе, одну за другой она протянула мне ноги. Я сняла с нее сандалии, поцеловала их и поставила в сторону. Она встала. Встала позади нее и я, сняла с нее платье и, поцеловав его, бережно положила на ложе.
Она одобрительно улыбнулась мне:
– Может быть, из тебя все же получится неплохая служанка,
Джуди.
– Надеюсь, госпожа будет довольна, – смиренно ответила я. Повинуясь ее знаку, я принесла полотенце и, поцеловав его, обернула ей волосы.
Она подошла к утопленной в полу ванне, пальцами ноги попробовала воду, потом ступила глубже и легла, откинувшись назад.
– Великолепно, Джуди.
– Спасибо, леди Элайза, моя госпожа.
Я так тщательно выверяла температуру, подливая горячей воды из греющегося на железной треноге сосуда! Значит, не ошиблась. Не высекут.
Я служила ей, повинуясь во всем, выполняя малейшие прихоти. Висящая на стене шитая бисером дамская плетка всегда у меня на глазах. Отведать ее не хотелось.
Моя хозяйка нежилась в благоуханной радужной пене.
Я – Джуди, ее рабыня, ее служанка. Веду дом, убираю, вытираю пыль. Готовлю и стираю. Выполняю всю грязную рабскую повседневную работу. Для нее я – выгодное приобретение. Часто, сцепив мне наручниками руки за спиной, повесив на шею кожаный мешочек с перечнем заказов и горстью монет, она отправляет меня за покупками. Торговец привязывает мне на шею заказанные ею товары, кладет в мешочек сдачу, затягивает его потуже, иногда на прощание награждает дружеским шлепком, напоминающим, что я хорошенькая, хоть и принадлежу женщине, и отсылает обратно к хозяйке. Или моя госпожа сама отправляется за покупками, а я, нагруженная поклажей, почтительно иду следом, потупив взор, не смея поднять глаза на встречных мужчин. Однажды мне улыбнулся красавец раб. Согретая его ласкающим взглядом, я, к его удовольствию, невольно зарделась и тут же была отправлена обратно домой, под плетку. Как я и предполагала – а вскоре уверилась окончательно, – мужчин леди Элайза презирала и ненавидела, питая, однако, при этом к ним жгучий, неутолимый интерес. Задавала вопросы, на которые легко с глазу на глаз ответить рабыне и очень непросто – свободной женщине. Расспрашивала о путах и цепях, о чувствах рабыни, о том, что заставляют ее делать мужчины, как должна она вести себя, как разговаривать. Интересовалась самыми интимными подробностями жизни крестьянской невольницы, хотела знать, как обращаются с девушками мужчины в тавернах. Я старалась отвечать честно. Она возмущалась, впадала в ярость.
