Евгений Эс - Седой
— Капитан Тиблар, уведите своих людей и оставьте караул за дверью, — отдал распоряжение магистр и сардонически предложил Гроссу: — Садись, друг Крон.
Герцоги расположились за столом друг напротив друга, а Сомов, про которого забыли, так и остался стоять на прежнем месте и сейчас старательно продумывал линию своего дальнейшего поведения. Косить под дурачка было бы худшим вариантом. Виктор предполагал, что он жив только по одной причине — Крон хочет использовать его земные знания и сейчас пытается убедиться в том, что эти знания у Сомова есть. Значит, следует играть в открытую настолько, насколько это вообще возможно. В данный момент главное было выжить и попытаться завоевать дружеское расположение герцога, а все остальные проблемы отложить на потом. Вырваться из мертвой хватки начальника тайной стражи в ближайшее время можно было и не мечтать. Что ему какой-то бывший студент? Судя по только что услышанной перебранке, Крон Гросс участвовал в заговоре против самого короля и не только остался жив, но даже не потерял своей должности. Угораздило же меня столкнуться именно с этим хитрым и опасным интриганом, вздохнул Сомов и прислушался к тихой беседе герцогов.
— … сообразительный и, как мне показалось, особенно талантлив в области математики.
— Математик в таком возрасте? Сомнительно. Мальчишке на вид лет двадцать, а он, видите ли, уже талантливый математик, — сварливо проворчал магистр, — И что ты с ним такое делал, что парень полностью стал седым?
— Ничего, — возразил с искренним возмущением Гросс, — К этому я не имею ни малейшего отношения.
— Ну конечно не имеешь. А то я не вижу, какой у парня бледный вид и не догадываюсь, что его не выпускали на свет из заточенья как минимум месяц. Ну, что ж, давай поглядим, какой он сообразительный.
Без всякого вызова, как по волшебству появился дворецкий в белой ливрее расшитой золотыми галунами и в белых же перчатках.
— Бумагу, перо, чернила, — кратко приказал Сиан, а когда принесли требуемое, посмотрел на почтительно внимавшего ему Виктора, — Слушаешь? Дано: Баронесса старше баронета на двадцать один год, а через шесть лет будет старше в пять раз, — магистр лукаво прищурился, — Вопрос: Где сейчас барон?
Сказалось нервное напряжение, и Виктор не удержался от беззвучного смеха, да так что у него даже плечи затряслись. Точно такая же загадка была в каком-то занимательном сборнике задач по математике, который он читал еще в школе. Только там вместо баронов фигурировали мама и папа. Поразительное сходство. Заметив, что на лицах аристократов проявляется недовольство и раздражение, Сомов прекратил свое неуместное веселье. Никакого благоговейного трепета перед герцогами он не испытывал, но и забывать о громадной разнице между его и их положением не стоило.
— Прошу простить меня, господа, за мою несдержанность, — произнес Виктор.
— Иди, решай! — злобно рявкнул Крон и указал на приготовленные письменные принадлежности.
— Да зачем, — небрежно отмахнулся Сомов, — Задача сформулирована некорректно. Решение системы из двух уравнений с двумя неизвестными дает результат минус три четверти. Только откуда известно, что роды произойдут ровно через девять месяцев, а, скажем, не через семь? И что родится баронет, а не, — Виктор запнулся, не зная, как называется дочь баронессы, — девочка, — и закончил разочаровано: — Признаться, я ожидал, что вы, господин экс герцог, предложите мне нечто посложнее.
Крон встрепенулся и впился взглядом в магистра, ожидая услышать его мнение, но тот с легким удивлением смотрел только на Виктора.
— Изволь пояснить, что в твоем понимании значит «посложнее»? — недовольно проворчал он.
Сомов задумался. Двадцать три, шутили студенты в его время, именно столько проблем было у бедняги Гильберта. Список из двадцати трех кардинальных проблем математики, был представлен Гильбертом в Париже на втором Международном Конгрессе математиков в тысяча девятисотом году. Спустя сто лет многие эти проблемы были решены, и в университете студент Сомов даже писал курсовую работу по одной из них.
— Ну, например, можно ли решить общее уравнение седьмой степени с помощью функций, зависящих только от двух переменных, — произнес он название своей курсовой.
— И можно? — с необычайным интересом спросил магистр.
— Да, — лениво ответил Виктор и с независимым видом принялся разглядывать фигуры механических мужчин и женщин из блестящего металла, установленных между колоннами. Интересно они могут двигаться? Если судить по поршням вдоль конечностей и шестеренкам в местах сочленений суставов, то фигуры как минимум должны шевелиться.
— Черт возьми, какое смелое заявление. Так, господа! — решительно объявил басом магистр Сиан, — Прошу всех подняться ко мне в кабинет.
Покинув зал, они прошли по темному коридору, где над ними поочередно с клацаньем включались магические светильники, расположенные через каждые пару метров под потолком, и с тем же звуком гасли уже за спинами людей. Двери при их приближении беззвучно раскрылись, и Виктор, походя, заглянул за створки надеясь увидеть таинственный механизм, приводящий двери в движение, но за ними оказались обычные лакеи. В конце коридора находился лифт с раздвижной решеткой вместо дверей и способный вместить нескольких всадников в ряд. Когда лифт, подрагивая, начал подниматься Сомов уже перестал ломать голову, что или кто тянет его вверх. Звякнул мелодичный колокольчик, лифт остановился, слуги раздвинули двери, и гости очутились на втором ярусе замка в кабинете магистра. Кабинет был огромен и тесен одновременно. Стеллажи книг до самого потолка с приставной лестницей, резная мебель стилизованная животными, шкаф, в котором как в витрине магазина, сверкали ряды гогглов всех видов и форм, на одном столе фантастического вида устройства непонятного предназначения, на другом десятки больших и малых арифмометров. Отдельно стояла на собственных ножках и блестела полированной медью совершено громоздкая механическая счетная машина с торчащими в разные стороны рычагами. Рядом с ней пристроился большой напольный глобус, а на стене висела обычная грифельная доска с полочкой и мелками на ней. Гросс и Сиан устроились в креслах за третьим столом, видимо рабочем, поскольку на нем имелись письменные принадлежности, лежали кипы исписанных бумаг, а также стояли разнокалиберные хронометры, в том числе и песочные часы. Магистр указал Сомову на грифельную доску и предложил:
— Прошу, умник. Удовлетвори мое любопытство.
Виктор не был уверен, что сейчас сможет воспроизвести решение, которое он знал три года назад, но решительно подошел к доске и протер ее губкой. Отступать было некуда.
