Марина Добрынина - Бей ушастых! Часть 3
— Так дело не пойдет, — вздыхает драконица.
Пугаюсь, пытаясь представить себе, какой выход из ситуации она может придумать.
— Позвольте, я зачитаю, — предлагает Шеоннель.
Ллиувердан изумленно расширяет глаза.
— О! Эльфенок! Иди сюда, дорогой. Ты чей?
Нервно вздрагиваю. Вот пусть это рыло зубастое только дернется в сторону моего сына. Я же из нее сапоги сделаю. Не знаю, как, но сделаю.
— Мой! — вдруг выкрикивает с места Лиафель.
Шеоннель вздрагивает и недоуменно глядит на мать. Я с силой сжимаю ладонями подлокотники кресла.
— Что это твой-то? — добродушно интересуется Ллиувердан, наклоняя голову набок, — подойди-ка ко мне, ребенок.
Шеоннель спокойно приближается к драконице.
— Ой, какой забавный мальчик! — восклицает та, — так ты сынок бывшего зулкибарского короля?
В рядах придворных раздается отчетливый шорох. Ну да, возможно, они предполагали, что я уже не бывший. Не успел я всех пока о своем решении оповестить.
Ллиувердан лукаво мне улыбается: «Какой ты баловник, Вальдор!» после чего обнюхивает эльфенка и заявляет:
— А на тебе все еще ловушки стоят рахноэлевские. Хочешь, сниму?
Шеон даже отреагировать не успевает, как драконица шумно выдыхает, растрепав его волосы, и удовлетворенно сообщает:
— Все. Читать хотел? Давай.
Шеоннель вкратце излагает суть событий.
— Я невиновен, — упрямо повторяет лорд Фрей.
— Мы должны заслушать свидетелей, — предлагает Шеон. Ллиувердан кивает.
Ну, заслушиваем. Ничего интересного не происходит. Сначала перед нами появляется глава гильдии суконщиков, который уныло бубнит о том, что его обокрали, не забывая коситься при этом на лордов. После него вызываем мага, заверявшего подпись, а также племянника Фрея.
Последнего драконица прерывает, небрежно взмахнув лапой.
— Короче, — говорит она, — я все поняла. Этот старый негодяй намухлевал с подписями. Ему нужны были деньги. Племянник соучастник. Маг — просто плохой специалист. Иоханна, что у вас тут за мошенничество полагается?
— Ссылка, — отвечает Ханна.
— А куда? — любопытствует Ллиувердан.
— В его же поместье у подножья Зулкибарских гор, в «Аганнадурепали».
— Понятно. Лорд Аган Фрей, Вы признаетесь виновным в мошенничестве. Приговариваю Вас к бессрочной ссылке, куда там королева только что сказала. Еще Вы обязаны возместить вон тому толстопузому пострадавшему ущерб. Да, еще штраф в казну — двести золотых.
— Сколько?! — восклицает Фрей, падая на колени и начиная демонстративно заламывать руки.
— Двести, — повторяет драконица с полным удовлетворением на зубастой морде. Несчастного лорда утаскивают в сторону озадаченные стражники.
— Что там дальше? — интересуется явно входящая во вкус Ллиувердан.
— Дело Стонги Фрея — внука лорда Фрея. Совершил покушение на королеву Иоханну Третью Зулкибарскую, находящуюся в беременном состоянии. В результате тяжело ранил Ларрена Кори Литеи, бывшего наместника княжества Эрраде, ныне — телохранителя королевы Иоханны и собственность Вальдора Зулкибарского, — проговаривает Шеоннель.
К нам перемещают низкорослого тощего мальчишку.
— Стонга Фрей? — интересуется драконица.
Парень только гордо вздергивает нос.
— Ой, какие мы все из себя независимые! — умиляется Ллиувердан, — рассказывать будем, что было?
— Я хотел уничтожить узурпаторшу! — патетично заявляет мальчик.
— Это что? Беременная баба — узурпаторша? — интересуется драконица.
— Она не имела права занимать трон! — возвещает малыш. Ну, а как его еще назвать? Лет семнадцать-восемнадцать на вид, а туда же — тиранов свергать. Совсем молодежь пошла невоспитанная. Ну, не могу я испытывать к нему ненависть! Отлупил бы и отправил к дедушке в деревню, как там, Аганадура… Дальше о тиранах размышлять.
— А ты кто такой, чтобы это решать? — спрашивает Ллиувердан, и в ее голосе отчетливо слышится рокот. Кажется, наша дамочка злится.
— Я — свободный человек! — надменно проговаривает неудачливый цареубийца.
— Так деньги твоего дедушки здесь не причем? — удивляется драконица, — и ты просто так решил избавиться от Иоханны, не поинтересовавшись даже мнением ее свергнутого отца? Мне кажется, или именно в тот период в Зулкибаре было явление призрака короля?
Хм, кто это ей доложил? Даже любопытно. А забавно мы тогда с Дуськой время провели.
— Я не верю в привидения! — с достоинством отвечает Стонга Фрей, и я отвергаю Ваши гнусные инси… инсин…
— Инсинуации! — подсказываю я.
— Вот именно.
— Сынок, — интересуюсь, — а ничего, что я против занятия трона Иоханной не возражал? И ни разу не пытался обратиться к народу с предложением свергнуть незаконную властительницу? Что это вдруг ты за меня этот вопрос решил?
— Каждый законопослушный… — начинает было мальчик, но драконица его прерывает:
— Каждый законопослушный соблюдает закон. Короче, мне надоело выслушивать высокопарную чушь. Стогну Фрея выпороть и к деду. В деревню. Вальдор, прости за мягкий приговор. Ребенок просто глупый, нахватался ерунды где-то, да и явно кто-то из родственников его настропалил. А люди при этом не пострадали.
— А Ларрен? — спрашиваю я.
— А Ларрен — вещь. Он не считается, — возражает драконица, — впрочем, хочешь, за его порчу я штраф взыщу?
— Спасибо, не надо, — бормочу я. Настроение портится окончательно.
Стражники уволакивают младшего Фрея, который, утеряв свой гордый вид, упирается и плачет.
Глава 40
— Следующий — борэль Налиэль Ручейка, — тихо проговаривает Шеоннель. Я смотрю на сына. Он — на мать. Лиафель, сжав руки в кулаки и подняв плечи, не отрываясь, вглядывается в драконью морду.
— Что это ты, ребенок, занервничал? — интересуется Ллиувердан.
— Он — муж моей матери, — поясняет Шеон.
— А когда ты читать вызывался, ты об этом не знал? — ехидничает ящерица и тут же добавляет, — ладно, дай, сама посмотрю.
Она задумчиво вглядывается в материалы дела.
— О, тут серьезно! — наконец, произносит Ллиувердан, — тут ссылкой явно не отделаешься.
По лицу Лиафели текут слезы, и мне даже жаль эту эльфийскую заразу.
Драконица поднимает взгляд от тома.
— Ну, где подсудимый-то?
И тут же перед ней материализуется искомый узник.
Лиафель бросает на него взгляд и в ужасе прижимает ладонь к губам. Хотя чему здесь ужасаться — не понимаю. По-моему, Наливай выглядит как обычно. Даже не похудел. Подумаешь, волосы подстрижены и взгляд понурый. Так он все же был не на курорте, да и Сурик наш — не массажист. И вообще, она его в таком виде уже видела! Что же пугает прекрасную Лиафель? Не перспектива ли предстать перед судом после показаний мужа?
