Ольга Громыко - Год Крысы. Путница
— Колбасу, — мрачно пошутил Альк, затягивая последнюю петлю. — Садись, бери вожжи.
Рыска поняла, что корову на руках он точно не понесет и на эту тему лучше даже не заикаться.
Пока друзья ездили за телегой, Жар развлекал молодую мать, показывая ей простенькие фокусы с пропадающими в ладони предметами — сначала камешком, потом сосновой шишечкой, потом здоровенной еловой. Неизвестно, как саврянка, но сам вор, похоже, развлекся на славу, освежив навыки.
— Кстати, это мальчик! — первым делом сообщил он, увидев друзей.
— Ты так радуешься, будто сам делал. — Альк не стал спешиваться, дожидаясь, когда спутники закинут в телегу охапку лапника и помогут забраться женщине.
— А чего б не порадоваться? Нашего роду прибыло!
— Нашего, — ехидно уточнил белокосый.
— Ты ж сам говорил, что все люди одинаковы!
— Однако некоторые из них живут в Ринтаре, а некоторые в Саврии.
— Это риторика, — со вздохом объяснила Рыска другу. — Искусство дурить людям головы.
— О, запомнила словцо? — приятно удивился Альк. — Молодец. Ты не так уж безнадежна.
— Да она у нас вообще умница, — ухмыльнулся Жар, оттесняя Рыску к борту и забирая вожжи — а то вору уже начало казаться, что его задница навеки приняла форму седла. Из-под рясы с сухим стуком выпала «пропавшая» шишка, покатилась по дощатому дну.
Телега негромко, уютно поскрипывала, пригревало солнышко, небо было синим-синим, как ранней весной, ребенок спал, но саврянка отчего-то пригорюнилась, начала вздыхать и шмыгать носом.
Альк спросил, что случилось, однако ответ переводить не стал, как и сочувствовать. Наоборот — губы сжались в линию, сдерживая усмешку, но глаза беззастенчиво о ней ябедничали.
— Чего это она? Болит что-то? — потребовала объяснений встревожившаяся Рыска.
— Нет. — Саврянин сдавленно фыркнул. — По корове убивается. Надо спросить, не воевал ли ее отец в северной части Ринтара… Вдруг это по мужской линии передается?
Девушка подобрала валяющуюся под ногами шишку и метко запустила Альку в бок.
* * *— Может, надо было все-таки ее домой везти? — заколебалась Рыска, когда впереди уже показалась веска. — Вдруг мы с ее мужем разминулись — он туда, а мы сюда?
— Не разминулись, — лениво откликнулся Альк, чуток придремавший в седле. Жар тоже клевал носом, вскидывая голову, только когда телега попадала колесом в выбоину или на камень. Саврянка и вовсе заснула, в обнимку с ребенком свернувшись клубочком на мягких ветках. — Муж бегал бы кругами вокруг коровы и рвал на себе косы. Мы увидели бы, когда на дорогу вывернули.
— А как мы его тут искать будем?
— Делать нам больше нечего. Скинем у первого же дома и дальше поедем.
— Альк!
— У нее там тетка живет, — пояснил саврянин, слишком разомлевший, чтобы дразниться.
— Тогда ладно, — с облегчением согласилась Рыска. — А до столицы далеко еще?
— Вон за тем холмом, наверное, уже покажется. — Альк чуть поменял позу и прикрыл глаза, но теперь прикорнуть ему не дал Жар.
— Как она называется-то?
— Брбржисщ, — буркнул саврянин.
— Чего? — Вор решил, что не расслышал.
— Брбржисщ.
— Как ты это делаешь? — Жар с детским восхищением уставился Альку в рот. — Ну-ка давай еще раз!
— Боброград. Отцепись.
— Брбр… У тебя там ничего не завязывается?! Бржи… Тьфу!
Рыска тоже попыталась шепотом повторить, но словцо оказалось на диво увертливым, будто вьюна пытаешься языком к нёбу прижать.
— Зато шпионов удобно ловить. Кто со второго раза не выговорил — того на дыбу, — хмуро пошутил саврянин.
— А почему не с первого?
— Ну не всем же быть столичными жителями.
Дальше первого дома проехать и не удалось бы: из ворот высыпала целая толпа, от мала до велика, издалека узнав телегу. Жар натянул вожжи, еле удержавшись от соблазна, напротив, подхлестнуть корову. Рыска прижалась к другу: савряне обступили их так плотно, что борта затрещали. От резких неприязненных голосов звенело в ушах — будто в воронье гнездо руку сунул и на обидчика налетела вся стая.
Альк, безошибочно угадав главаря — рослую полную тетку с плечами пошире иных мужских, — ответил только ей, коротко и емко. Этого хватило: семейство мигом отбросило враждебность и обратило все внимание на привезенную саврянку. От гомона она проснулась, мигом обнаружила в венке лиц свой «цветочек» и повисла у него на шее, чуть не опрокинув к себе в телегу: мужичонка оказался хлипковат. Белокосый, на Алька он не походил ни чуточки — лицо простецкое, растяпистое, слегка опухшее. Видать, перебрал по случаю успешной торговли и побоялся жене на глаза показываться, заночевал у родни. Страстные поцелуи быстро сменились взаимными упреками — куда только подевалась скромная и перепуганная девчонка с поляны! Проснулся ребенок и тоже запищал, гневно и требовательно.
— У нас считается, что если муж — или ближайший родственник — не стоит за плечом у роженицы, то его место занимает Саший, — пояснил Альк. — И теперь они выясняют, кто виноват, что ей пришлось рожать в такой сомнительной компании.
— Сомнительной? — Рыске стало обидно. — Уж какая была! Все лучше, чем одной.
— Это тогда ей так казалось. А теперь она еще внукам будет рассказывать, какой ужас пережила: в дремучем лесу, в окружении злых ринтарцев…
— А ты?!
Альк ухмыльнулся:
— Она спросила мое имя.
— Чтобы назвать так ребенка? — с легкой завистью уточнил Жар.
— Полагаю, чтобы случайно не назвать.
Супруги уже снова обнимались. Тетка держала младенца, так рьяно его укачивая, будто собиралась с размаху зашвырнуть на крышу. Из-за заборов, как ромашки из травы, торчали любопытные головы соседей, кое-кто подошел поближе, узнать, в чем дело. Муж подхватил жену на руки и потащил в дом, толпа с радостными возгласами потянулась за ними. У телеги остались только тетка да двое парней, косившихся на нее с почтительной опаской: мамаша была из той породы, что даже бородатого сыночка запросто перекинет через колено и отшлепает по попе.
— В гости приглашает зайти, — перевел Альк. — Отблагодарить хочет.
— Может, дальше поедем? — Рыска чувствовала, что не больно-то они тут нужны и зовут их только из вежливости.
— Все равно корову перепрягать. — Парни этим уже занимались, с куда большей сноровкой, чем Альк. — И остальных напоить не помешало бы.
— Давай зайдем! — поддержал саврянина Жар. — Интересно же, как белокосые живут.
Девушка нехотя уступила.
Потолок в саврянской избе оказался выше на треть, из-за чего Рыске чудилось, будто его вовсе нет — сразу идет крыша. Печь стояла не у стены, а посреди кухни, разделяя ее на две половины — с кухарочьим столом и обеденным. Столы были обычные, из толстых исцарапанных досок. Посуда тоже не слишком отличалась от ринтарской, разве что узор другой. На полу валялась какая-то шелуха, Рыска вначале решила — сор, но потом увидела, как девочка подметает соседнюю комнату — а потом старательно посыпает заново, из большого мешка.
