Игры богов - Анисимов Александр
Мало-помалу начали приходить в себя и посетители харчевни. Некоторые удивленно терли глаза, пытаясь понять, не сон ли это был, другие вскакивали со своих мест, чтобы снова взглянуть на сидящего рядом с Райфе Сказителя. А тот все еще продолжал улыбаться, только незаметно щелкнул пальцами, и стоящий на столе кувшин опрокинулся, наполняя кубок ароматным вином. Сделав маленький глоток, старик выпустил посох и прислонил его к столешнице, после чего вновь поднял глаза на стоящего подле хозяина.
— Рад, что смог вам угодить, — послышался мягкий голос Сказителя. — Вы первые, кто услышал эту историю с того дня, как люди позабыли о ней. Слишком много времени прошло… Мне очень хотелось бы, чтобы память о тех давних событиях вновь вернулась в наш мир, ибо грех забывать о собственном прошлом, даже если не всегда и не всем оно приносило лишь благо. Все, что я показал вам — истинная правда, даже если кто-то и не сможет поверить в это. Я еще помню всех, о ком поведал сегодня. Те времена были совсем другими, и люди жили другими мечтами и чаяниями. Я помню каждый прожитый день, все беды и радости того времени… Вам всем уже никогда не узнать, что значило тогда это слово — Империя. Старый мир канул в прошлое, и его не вернуть, не стоит жалеть об этом, но можно превратить минувшее в легенды. В красивые и страшные сказания, грустные и добрые истории, которые все вы, возможно, когда-нибудь услышите. Наверное, для этого мы и нужны…
Некоторое время в харчевне царила тишина, а затем на Сказителя посыпался град вопросов, восторженных выкриков и нечленораздельных возгласов. Старик, слушая собравшихся, лишь коротко кивал да потягивал вино из кубка, но пока что молчал, словно решая, стоит ли отвечать или лучше оставить людей в неведении.
Никто не торопил Сказителя, хотя вопросы становились все настойчивее, и все же на один из них старик не смог не ответить.
— А что стало с Райгаром и Пламенеющим Шаром? Неужели Дар Богов так и не был воссоединен владетелем Огненного Царства и Небесного Дворца? — раздался выкрик со стороны одного из дальних столов, где пристроилось несколько городских стражников и простых жителей Себорны. Сказитель взглянул на того, кто задал этот вопрос, в единый миг выхватив человека из общей группы:
— Да. Пламенеющий Шар до сих пор не воссоединен, ибо осколок, украденный некогда наемником из королевского дворца в Мэсфальде, все еще покоится на дне того самого болота. Оно высохло уже много столетий назад, став настоящей могилой для Вазгера. Возможно, болото иссушили сами боги: не след герою лежать в грязи — он не достоин такой участи, даже если и не все содеянное им было во благо. Но, так или иначе, камень теперь надежно укрыт ото всех, кто захочет заполучить его, и, наверное, это лучший выход: в поднебесном мире должно оставаться хоть что-то, что напоминало бы о тех временах, когда боги не были безразличны к жизни своих созданий. Ну а Райгар… Я не знаю, что ответить на это. Люди все еще молятся своим Покровителям и верят, что те слышат их, но кто скажет, так ли это на самом деле? С тех далеких времен ни один из богов больше не спускался в этот мир, к добру или к худу — не нам судить. Никто не знает, что произошло с ними.
— Сказитель… — Райфе замялся, подыскивая слова. — Неужели такие, как вы, не можете…
— Время ушло, — грустно повторил старик, поняв, о чем хочет спросить хозяин харчевни. — Даже нам не по силам вымолить у богов хоть слово. Мы пытались, Райфе, мы пытались множество раз — поодиночке и вместе, но Покровители глухи, они не слышат. Даже Райгар.
Над залом прокатился негромкий скорбный рев — драконыш вновь ожил и, распахнув алую пасть, тряс чешуйчатой головой, косясь радужным глазом на Сказителя. Вдруг послышался негромкий скрип двери и на верхней ступени лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты, сдаваемые Райфе гостям на ночь, появилась массивная фигура Толстого Некуса. Внимание обратили на него далеко не сразу, успев напрочь позабыть о том, что Некус все еще в харчевне. Взгляд толстяка был немного осоловелым, но вместе с тем полным недоумения, испуга и затаенной злости — похоже, не позабыл Некус о происшедшем, да разве забудешь подобное?
Прижимая к груди распухшую сломанную руку, толстяк тяжело ступил на следующую ступеньку. На этот раз скрип оказался куда громче и, наконец, привлек к себе внимание. Райфе также повернул голову на звук и посмотрел на Некуса. Хозяин харчевни был вправе сердиться на него, однако остался совершенно спокоен. Вот еще и за это Райфе люди любили — долго он сердца ни на кого не держал: зачем попусту зло на людях вымещать? Только такие как Толстый Некус напрочь отказывались понимать подобный язык, да что с них возьмешь?
И все-таки пусть незаметно, но Райфе нервничал: не хотелось ему продолжать вчерашнюю свару. Некусом затеянную, да только кто знает, что у того на уме? Хоть и протрезвел толстяк за минувшую ночь, хоть и напугал его Сказитель своим драконышем чуть не до смерти, а все же поди узнай, как поведет себя Некус теперь.
Старик, похоже, догадался, чем терзался Райфе, а потому незаметно тряхнул посох. В ответ на это драконыш распахнул крылья, блеснув крохотными коготками, и взмыл под потолок. Только на этот раз летучий змей не приближался к Некусу, не пугал его рвущимся из пасти пламенем, а всего лишь кружил над залом, то отлетая в самые дальние углы, то, напротив, стремительно разворачиваясь и несясь прямиком к толстяку. Некус побледнел и едва не затрясся — слишком свежи еще были воспоминания о происшедшем. Взгляд толстяка сам собой метнулся к руке, пожранной огнем драконыша и возвращенной Сказителем — наверное, Некус до сих пор не мог поверить в случившееся, поскольку в глазах его появились недоверие и тревога.
Однако вид драконыша произвел впечатление на толстяка: если поначалу он и думал поквитаться за вчерашнее, то теперь и не помышлял об этом: нападение змея еще крепко сидело в памяти.
Сказитель вытянул руку и положил ее на плечо хозяина харчевни. Райфе с удивлением ощутил, как тонкие пальцы старика с нежданной силой стиснули его, а глаза странно блеснули. И уже во второй раз Райфе стало неуютно от присутствия Сказителя рядом — уж слишком чужой у того был взгляд, не человеческий. Только разве может подобное быть? Все-таки Вечные и Великие Змеи — это всего лишь легенды, хотя после истории, рассказанной Сказителем, поневоле хочется верить в их существование.
Райфе поднялся, осторожно, но настойчиво освобождаясь от руки старика, после чего громко произнес:
— Уважаемые! Моя харчевня закрывается, но я буду рад видеть вас всех сегодня днем после того, как солнце перевалит зенит и пойдет к горизонту. Заходите, вы все здесь желанные гости.
Поняв, что и вправду засиделись гораздо дольше обычного, посетители заторопились. Послышался гул голосов и скрип отодвигаемых лавок, откуда ни возьмись появились служанки, начавшие неприметно сновать между столов, позвякивая собираемой посудой, а одна даже уронила тарелку. Впрочем, Райфе не рассердился, прекрасно понимая, что после увиденного ночью никто не мог остаться спокойным, если мужчины были поражены, то что говорить о женщинах? Несмотря на небольшую суматоху, расплатиться все же никто не забыл: люди уважали Райфе и мало кто осмелился бы опуститься до того, чтобы под шумок уйти, не отблагодарив как следует за еду и времяпрепровождение.
Однако даже когда со столов было убрано, никто не покинул харчевню, посетители продолжали смотреть на Сказителя, словно чего-то от него ожидая.
— Старик! — раздался чей-то настойчивый голос. — А что же случилось с другими двумя осколками Пламенеющего Шара? Ведь и Райгар, и Великие Змеи также послали за этими камнями своих слуг.
— Действительно, что произошло дальше? — поинтересовался стоящий рядом со Сказителем мужчина. — Ведь один из осколков был в храме Орнеллы, а другой, кажется, у какого-то воина, так? Неужели их тоже никто не получил?
Сказитель улыбнулся и покачал головой. Драконыш сорвался с его плеча и взлетел вверх, зависнув над головой старика широко распахнув свои аршинные крылья. Прямо из воздуха под лапами змея возник туманный образ быстро вращающегося шара — почти такой же, как в легенде, рассказанной Сказителем ночью. Шар казался совершенно прозрачным и неосязаемым, однако драконыш опустился на него, крепко обхватив туманное видение лапами и хвостом, довольно зарычав и обведя харчевню торжествующим взглядом радужных глаз.
