Сергей Петренко - Апрель (книга 3)
— Ох...
— Этой картины у меня раньше не было. Кажется, её принесла сюда Ха... как и все остальные... — Дзынь промолчала. — Но я ни в чём не уверена. И... старые картины никогда не показывают людей.
На картине была пещера. Тьму подземелья разгоняли огоньки маленьких светильников. Посреди пещеры бежал ручей — удивительно прозрачный, искрящийся — такой хрустальной, чистой воды даже Брэндли сроду не видел, но было ясно: ручей — настоящий, написан не по фантазии таинственного мастера, а существует — или существовал где-то на самом деле.
На дне ручья спал мальчик. Струи воды омывали его лицо, а Брэндли чудилось, будто не вода, а ветер играет волосами мальчишки, трогает ресницы. Лицо у него было бледное, но водяник понимал, что это не смертельная белизна, а просто кожи мальчика давно не касался солнечный свет.
У ручья лежал большой округлый камень. Приглядевшись, Брэндли сообразил, что валун нарочно обработан так, чтобы на нём было удобно сидеть.
— К нему кто-то приходит, — прошептала Дзынь. — Я ни разу не заставала того, кто появляется у ручья, но иногда знаю наверняка, что каменюка ещё не успела остыть. Один раз даже слышала шаги по гальке. А застать — не могла. Я не знаю, может... она нарочно прячется...
— Она?
— Ага. Я думаю, это женщина. Человековская женщина.
— Она — его мама?!
Ведьмучка пожала плечами.
— Вообще-то, я не очень часто сюда прихожу. Почему-то страшно... И я не знаю, чего боюсь. Что увижу её... или что картина меня утащит. Разбужу его нечаянно, и что тогда случится?
— Значит... всё это есть по правде?
— Наверно.
Они молчали. Какой он удивительный, думал водяник. Светлый. Наверное, мама любит его так сильно, что живёт только им. И не может ему помочь. Разбудить... спасти. Снятся ли ему сны? Может быть, он даже всё слышит? И ручей рассказывает ему о том, что случается в мире...
* * *
Я увидел его на рассвете.
Солнце поднималось между двумя вершинами заросших лесом холмов, склоны внизу укрывал туман, в какой-то миг ослепительно вспыхнувший двумя громадными белыми крыльями. Словно пылающий цветок распустился. Солнце восходило выше и выше, а над распадком появилась и начала расти ещё одна сияющая белая точка. Я замигал изумлённо и повернулся к Нимо — спросить, видит ли он её тоже или от яркого света у меня случился обман зрения.
Нимо улыбался. Щурился. Белый лепесток, отлетевший от солнца, увеличивался с каждой минутой.
— Корабль!
— Ага. "Лунная бабочка". Самый лучший из уцелевших со времен Волны. Давным-давно его нашли далеко на Севере Бродяги. Они подарили его мне, и я летал на нём, и знаю, какой он хороший. Много лет уже им почти не пользовались, потому что я сейчас редко летаю на кораблях. А теперь он будет твой, Аль.
— Мой?! Но я же... я не умею, я ничего не умею!
— Он тебе понравится, правда. Он будет послушным, как будто станет частью тебя. Это случится очень быстро, ты удивишься, как это легко и чудесно! Я знаю, Альт. Ты — очень хороший ветряной маг, я знаю это так же точно, как то, что у меня две руки. Может быть, ты даже лучше меня, а я считался самым лучшим на Островах. Скоро ты сам почувствуешь, Аль...
— А как же... Нимо, но ведь я не принимал Лебеа.
Он обхватил меня за плечи, он дрожал и смеялся, как будто сам только что узнал что-то важное, радостное.
— Не сейчас. Аль, сейчас не нужна тебе никакая Лебеа — ветер ластится к тебе, как щенок, твоя сила, такая ослепительная... Может быть, это из-за Ивенн, может, я разбудил, или мы все вместе — не знаю, но у тебя есть время, Аль, бесконечно много времени — год или даже два... Смотри, Аль, я сам так давно его не видел, смотри, какой он прекрасный!
"Лунная бабочка" падала на нас, белая, словно вспышка самого яркого утреннего сна.
— А кто её ведёт? Ниньо?
— Что ты?! На "Бабочке" сейчас её хранитель, замечательный человек, Ба Цзинь, он не маг, хоть и умеет управляться с ветряными амулетами и очень много знает. Он мудрый и славный... Смотри!
Она огромная, но не страшная. Травинки под нею чуть-чуть шевелятся, мне кажется "Бабочке" немножко щекотно, от этого она улыбается. Она ничего не весит, она касается травинок, она как рыбка у морского дна, она любопытная, даже смешливая. Она как-то смотрит на меня, тихо дышит — совсем не устала после полёта. Её нос — нос любопытного котёнка — стоит мне отвести глаза, он легонько ткнётся в плечо — и быстро отодвинется... А если протянуть руку — она замрёт, напружится, и что-то звонко щёлкнет внутри — как будто чихнёт забавно.
Людей не видно. С борта до самой земли тихо перекинулся трап. Нимо присел передо мной, тронул пальцами ремешок сандалий...
— Сними, — улыбнулся. — Иди босиком.
Доски тёплые и будто звенят под кожей. Кажется, будто моя кровь течёт по жилкам живого дерева, а его сок бежит ко мне, аромат заморской смолы впитывается в кожу, я даже понюхал свой локоть — он уже пахнет странной, чужой и дикой травой, горячей от солнца.
Ба Цзинь смеется беззвучно откуда-то издали. Не подходит — наверно, не хочет мешать. Тишина, только ветер. Я стою так высоко — и всё равно ко мне одинаково близок и ветер — он же — небо — и трава, которая шелково колышется подо мной, гладит, щекочет, играется. Я тоже смеюсь, раскидываю руки широко, как могу, и даже растопыриваю пальцы, щупаю — всё-всё-всё! Ветер струится, гудит. Горячо. Холодно. Тепло и упруго — вот так совсем хорошо! Солнце вдруг скакнуло вперёд и сверкнуло в глаза пронзительно, но не больно — "поиграй и со мной!" Я смеюсь и пытаюсь свистеть что-то — никогда не умел свистеть песни, но, наверное, что-то выходит, потому что корабль вокруг отзывается и дрожит...
— Аль-ка! — обнимает меня Нимо — весёлый, горячий, тоже звонкий. — Не надо так быстро пока!
И я понимаю, что лечу. Летит мой корабль, моя "Бабочка"!
* * *
Мне снилось море.
Бесконечное. Я лечу над ним, лечу, наверное, тысячу лет. Мне не скучно. Я знаю, что у моря не было начала и не будет конца. Над морем нет даже птиц. Только дует ветер, и бегут волны — так же бесконечно. Море никогда не кончится. Никогда. А я буду лететь над ним вечно. Всегда.
* * *
А потом сон закончился. Началась тревога. Она неслась отовсюду и была как музыка. По морю шли кипучие валы. Ревело небо. Проблескивали молнии.
Я думал, что упаду. Это было не страшно. Просто вечность кончалась, и начиналось что-то другое. И я ждал.
* * *
Я снова уснул, потому что ждал. Мне снился горячий и твёрдый берег. Или скала. Я сидел на ней, а внизу море и небо перемешались, и если бы я был человеком, то решил бы, что они убьют друг друга. На самом деле, они не могли причинить друг другу вреда.
