Рихтер - Хроники Торинода: вор, принц и воин
– Уйди,- лихорадочно зашептал Элиа,- Сгинь, исчезни!
На месте Ольга, склонившегося над ним, внезапно возник Дэни с окровавленной головой, и принялся его душить. Но ведь этого не могло быть, близнецы ведь погибли там, в замке, той ночью! И они, и все… Ольг, где же Ольг? Только он мог спасти его от призраков:
– ОЛЬГ!
Тан дотронулся ладонью его лба, и все внезапно понял, и побежал вниз, за помощью.
* * *
Элиа свалила жестокая горячка. Сказалось все: и гибель родных, и бегство из замка, и страшный переход по болотам, и собственная глупая гордость, не позволившая сказать вовремя Ольгу о том, что он заболевает. Он не хотел быть обузой, но чувствовал все это время то, что задерживает Ольга, мешает его планам. От этого было хуже всего, хотя метаться в лихорадке тоже было невесело. Он иногда ловил на себе осуждающие взгляды Ольга, когда тот приносил еду в их комнату. Они так и остались на том постоялом дворе, и Ольг не смог быстро добраться до столицы, чтобы набрать себе отряд. Он теперь мало разговаривал с Элиа и постоянно где-то пропадал, а за больным больше ухаживала хозяйка трактира.
Элиа проснулся ночью, услышав, как кто-то заходит в комнату и зажигает свечу. Это был Ольг, вернувшийся после очередного своего исчезновения на пару дней. Он быстро разделся и лег в кровать. Элиа сел.
– Привет.
– Почему не спишь?- хмуро отозвался тан.
– А что, нельзя? Ольг, а где ты был? Я у Кирен спрашивал, она не знает.
– Какая тебе разница,- бросил Ольг.
– Я думал, ты в город поехал, – растерянно произнес Элиа.- Хотел спросить как там.
– Поговорим потом, – раздраженно предложил тан,- Я устал.
Элиа помолчал, наблюдая за колеблющимся пламенем свечи, и лег на бок, уткнувшись лицом к стене. Ольг устало смотрел в потолок, но не мог уснуть, и заметил, что Элиа не спит. Он легко отличал мерное дыхание спящего человека от нарочитой тишины, идущей от мальчика.
– Не спится? – негромко спросил тан. Элиа вздохнул, но ничего не сказал. Ольга это почему-то разозлило. Он рывком поднялся и пересел на кровать Элиа. – Я же знаю, что ты не спишь. Может быть, Ваше Величество соизволит ответить? Или до меня так трудно снизойти?
Ответом ему послужила тишина. Элиа явно не собирался объяснять, что с ним происходит.
– Слушай, а может мне уйти,- холодно предложил Ольг, – Раз уж ты даже не хочешь мне слова сказать.
Элиа ответил каким-то странным прерывающимся голосом:
– Ты сам сказал, что устал. Это ты не хочешь со мной разговаривать.
Ольг почувствовал в его голосе обиду. Да что он понимает, этот мальчишка,- пронеслось у него в голове.
– Да что ты понимаешь,- сказал он в сердцах. Элиа повернулся к нему.
– Все я понимаю! Я тебе мешаю, потому что заболел, потому что задерживаю тебя, потому что не могу смотреть, как ты легко убиваешь, потому что ты мне не веришь! Я младше и мало чего умею, но я все понимаю! Ты хочешь оставить меня здесь, а сам отправиться мстить, но даже ты не можешь справиться со всеми. И ты злишься, потому что это знаешь!
Он выпалил все на едином дыхании и снова уставился в свой угол. До Ольга донеслись приглушенные подушкой всхлипывания, и он запоздало понял, что Элиа плачет.
– Да, я злюсь,- признался он. Потом дотронулся рукой плеча Элиа,- Не реви. Ты не виноват, что мой отец останется неотмщенным, просто главарь тех разбойников, он исчез. Он убит, или скрывается где-то, не знаю… Не реви, слышишь. Ты выздоровеешь, и мы поедем к морю, сядем на корабль до Торинода, и ты найдешь своего оружейника. Только перестань плакать, я тебя прошу!
Элиа с удивлением услышал в голосе Ольга мольбу.
– Ты же мне не веришь,- выпалил он, поворачиваясь, и вдруг с удивлением обнаружил, что Ольг, суровый и воинственный Ольг, вытирает кулаками крупные, блестящие как алмазы слезинки,- Ой, Ольг, ты чего?
– Ничего,- буркнул Ольг, отворачиваясь. Объяснять он не любил и не умел, да и сам, если честно, не знал, почему вдруг из глаз полились горькие соленые слезы,- Просто я очень устал, Элиа, понимаешь?
– Не очень,- сказал честный Элиа.
Тан невесело усмехнулся, усмотрев в наивном ответе свою ошибку. Но как объяснить, что он делал все те дни, что Элиа провел в счастливом забытьи. Что он устал и вымотался, что никто из старых отцовских друзей не рвется помогать ему искать вождя тех, кто разорил его замок, и что нет больше замка Нарит, есть лишь сожженные руины посреди болот. И нет больше цели в жизни, нет больше ничего, душа умерла. Ольг впервые в жизни задумался о самоубийстве, но отбросил эту трусливую, недостойную воина и бойца мысль.
– О чем ты думаешь?
Тихий голос Элиа, чуть хрипловатый после болезни вернул его из того страшного дня в ночную комнату, освещенную тонкой свечой. Пламя играло на темно-рыжих волосах мальчика и отражалось в блестящих карих глазах, и Ольг ощутил непонятную нежность к этому потерянному, как и он, существу. Вот ведь, с усмешкой подумал он, как непостижимо может повернуться судьба, чтобы полусумасшедший, витающий в своих грезах сын конюха стал той единственной нитью, что отныне связывает его с жизнью.
– Ни о чем, Элиа. Скоро ты выздоровеешь, и мы поедем к морю. Ты когда-нибудь видел море?
– Не помню.
– Оно похоже на тебя. В том, разумеется, случае, когда ты не ревешь. Тогда ты становишься похожим на водопад.
– Я не буду больше плакать,- обещал Элиа. Потом вздохнул грустно, и решительно спросил,- Ты правда веришь мне? Если нет, я не вправе заставлять тебя идти со мной.
– Разве у меня есть выбор? – спросил Ольг,- Отличная мы компания: тан без замка, и король без королевства. Но я хоть умею выживать, а ты что без меня бы делал?
– Не знаю. Шел бы один. Ты знаешь ту солдатскую песню:
Неважно куда, неважно когда,
Есть цель у нас впереди.
Нам ясно, что мы не придем в никуда,
И каждый свой день мы в пути.
Ольг прищурился и подхватил:
– На запад или на восток,
На север или на юг,
Лишь бы глаза глядели вперед,
Лишь бы рядом был друг.
ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР И ЕГО ХОЗЯЙКА
Снова кружились снежинки в бешеной круговерти, и завывал, как стая голодных волков, ветер за окном, но в большой комнате постоялого двора было жарко натоплено и шумно. В камине бушевало пламя, и Элиа завороженно наблюдал за язычками огнями. В игре искр ему виделись то сцены сражений, то чьи-то сердитые лица, напоминающие лицо Ольга, каким он иногда бывал. Да если честно сказать, каким он бывал почти всегда. Элиа иногда сравнивал Ольга с близнецами, они ведь были ровесники, но всегда приходил к мысли, что сын тана выглядит на фоне вечно смеющихся, беззаботных озорников-братьев почти стариком. Он чем-то походил на отца Элиа, внешне строгого, но внутренне – о чем знали все его дети – доброго человека. Но было в юном тане и что-то, что настораживало даже доверчивого и привыкшего всем верить Элиа.
