Константин Бояндин - Пламя заката
Нашедший, похоже, с латиницей не в ладах, но Елена смогла понять, что это пашин телефон.
— Где вы его нашли?
— Мне деньги нужны, — человек перешёл сразу к делу. — Вам нужен телефон или нет?
— Нужен! — Елена ощутила, как её бросает в жар. Паша потерял телефон! Но как его нашла Мария?! Ладно, это неважно, это всё сейчас неважно! — Скажите, куда прийти!
И ей назначили встречу. В лесочке, возле железной дороги. Как специально — Елена любит там гулять. Пусть болтают всякие глупости про маньяков и всё такое, в том лесу спокойно и безопасно.
Елена схватила все деньги, которые попались на глаза и бросилась одеваться.
* * *— Пап, ну давай ещё погуляем! — Вика подёргала его за рукав. — Такая погода! Смотри как всё вокруг красиво!
Ещё бы не красиво — осень на дворе, и под ногами роскошный ковёр листьев. Так и лёг бы отдохнуть.
— Конечно, погуляем, — она рассердится, подумал Павел. Мария рассердится, что не позвонил, что не предупредил, что куда-то ещё хочет зайти. Она, если уж честно, была даже довольна, что отец занимается дочерью, и та не отнимает время у матери. И все довольны. — Куда пойдём?
— Вон туда! — Виктория надела свой портфель — рюкзачок — и указала. — Вон к той статуе! Наперегонки! — и первой сорвалась с места. Фора, значит. Хитрая, знает, что в честном состязании от отца не убежать.
— …Я первая! Папа, я первая, первая! — припевала она, держа отца за руки и подпрыгивая. — Ещё! Давай ещё!
Павел, в этот момент довольный и жизнью, и всем на свете, вдруг осёкся. Оглянулся. По одной из аллей шествовала — по другому и не выразиться — бабушка. То есть дама почтенного возраста. И не кто-то, а Афанасьевна. Эльза Афанасьевна Шварцберг собственной крючконосой персоной.
— Пап, ты чего? — Виктория проследила взглядом, куда смотрит отец. Ей показалось, что какая-то старушка прошла по той аллее, ну и что?
— Вика, я сейчас! — Павел бросился прям через газоны, листья весёлым костром вспыхивали вокруг, роились вихрем, шуршали и хрустели. Вон она, Афанасьевна, как есть!
— Эльза Афанасьевна! — крикнул Павел что было сил. — Бабушка Лиза!
Он выскочил на перекрёсток тропинок, но…
Никого. И никаких признаков, что кто-то был. Господи, Павел потёр лоб, неужели я и её выдумал?
Вика нагнала его.
— Папа, — она подёргала его за рукав. — Папа, пошли домой, а?
И молчала всю дорогу. Уже на лестничной клетке Павел решился — спровадил Вику, поручив той поставить чайник и кастрюлю на огонь — а сам постучал в ту дверь, где «у Елены» живёт Афанасьевна.
* * *Открыли не сразу. Стояла с той стороны старушка, и впрямь похожая на гражданку Шварцберг.
— Паша! — она улыбнулась. — Вот не думала увидеть. Что случилось? Заходи, заходи.
Павел пересёк порог, сам не понимая, зачем. Не понимая, что хочет сказать и хочет ли.
— Чайку выпьешь? — я не могу вспомнить, как её зовут, понял Павел. Ну не могу, и всё! Что за наваждение?
— Простите, баба Анна, — ага, имя всплыло, — меня дочка ждёт.
— Вика? Вот, передай! — баба Анна поманила на кухню. — Сама не знаю, напекла зачем-то пирожков сегодня. Внучки только на выходные будут. Стало быть, Вике испекла! Да садись, садись, посиди минутку.
Как-то само собой получилось, что он сел, и чашка чая возникла на столе. Бедно живёт баба Анна. Бедно, но чисто. И лицо, ну то же лицо, что и у…
— Баба Анна, — Павел решился. — Скажите, вы знаете Эльзу Афанасьевну Шварцберг?
Баба Анна вздрогнула и чуть не упустила чашку. Постояла, глядя на гостя, и пошла вон из кухни. Крепкая бабушка, подумал Павел, ей за восемьдесят, а ходит — только что шаг не печатает. Бабы Анны не было минут пять и он даже решил пойти посмотреть, всё ли в порядке. И она вернулась, словно услышала мысли.
— Вот, — положила перед ним альбом. — Паша, откуда ты узнал?
— Что узнал, баба Анна?
— Я про сестру никому не рассказывала, — баба Анна открыла альбом и буквально через пять страниц Павел увидел её. Афанасьевну. На фото ей было едва ли тридцать, но лицо и взгляд её, точно. — При Советской власти ей туго было, родственники в Германии, фашисты они у неё они были. А у меня уже дочка была, как её бросить? Мы потом почти и не виделись.
— А что с ней сейчас? — поинтересовался Павел, бережно поглаживая фото, где Афанасьевна, уже почтенных лет бабушка, стояла среди многочисленных родственников — там и баба Анна была.
— Померла, — баба Анна перекрестилась. — Шесть лет как. Спасибо, Паша, что напомнил. Помянем, как скажешь? Тебя из дому не выгонят, за водку-то?
— Не выгонят, — решительно отозвался Павел. — Баба Анна, а можно, я альбом возьму, ненадолго? Вике покажу. Она про войну только в кино смотрела.
— Бери, бери! — баба Анна уже достала бутылку и крохотные, коньячные рюмки. — Приводи Вику как-нибудь, я ей сама расскажу. Правнукам-то уже неинтересно…
* * *Вика не обиделась, что отец застрял у бабы Анны. И обрадовалась — и ему самому, и пирожкам, и альбому, конечно. Уже успела и картошку сама сварить, и салат приготовить. Хозяйственная девочка…
…прямо как Елена.
Они успели и поужинать, и посмотреть несколько мультиков — с тех дисков, что при маме лучше не смотреть, ругаться будет — и уже начали перелистывать альбом, а Марии всё не было. Ну не было и не было.
* * *…Елена торопилась. Золото, медь и калёное железо осени выстлали ей путь, и тропинки сами собой подворачивались под ноги. Сюда, сюда, звали они. Иди сюда! Елена всегда доверяла интуиции, всегда слушала её советы, так ведь и с Пашей познакомилась.
Она выскочила на полянку неожиданно для «встречающих». Похоже, тут у бомжей «столовая» — скамейки и столы, явно для любителей домино, но люди сюда ходят редко. Обленились!
— Здравствуйте! — Елена окликнула их, всех троих. — Это вы нашли телефон?
Они вскочили. Все, разом, глядели на неё, и что-то странное в их взгляде.
— Пожалуйста, он мне очень нужен! — Елена пошла к столам. — Сколько вы хотите?
Двое бомжей, каждому далеко за сорок, бросились наутёк. Ещё один, бородатый и небритый, но в приличном вполне пальто, пятился, глядя на Елену широко раскрытыми глазами. Потом бросил телефон в сторону и кинулся бежать, вслед за товарищами.
— Что… — Елена была в шоке. Не сразу пришла в себя. Оглянулась — та же осень, тот же закат плавится, но сквозь толщу леса огня почти не видно. Что с ними?
Она подобрала телефон и с облегчением вздохнула. Он. Домой, домой! Срочно домой! Она положила пригоршню банкнот на стол, прижала телефон к груди и побежала назад, по лабиринту тропинок, и с каждым шагом ей становилось теплее и легче. Паша, ты есть, ты не выдумка, я теперь знаю!
