Ли Дэн - С небес об землю
— Ну, вот. Слышали. Дотаскались. Что-то отвалилось. Вы мне ответите за порчу казенного имущества, находящегося на материальном учете.
— Да нечему там отваливаться. Тут всего-то сиденье, спинка и дно с пустым ящиком для белья.
— А что же тогда там стучало? Ну-ка, откройте.
Сиденье сдвинули, и Игнациус увидел двоих стоящих у дивана мужчин. Один был здоровенный детина в тренировочных брюках и полосатой рубашке. Судя по его тяжелому дыханию это и был Корнеев — похититель дивана. Вторым был полный, рослый, представительный мужчина в лоснящемся черном костюме.
Лоснящийся строго посмотрел на Игнациуса и спросил:
— Вы кто такой и на каком основании оказались на территории режимного объекта? К тому же в нерабочее время.
Игнациус почувствовал в себе слабый проблеск магии и решил, что надо испаряться в прямом смысле. Вступать в перепалку со здешними начальниками у него не было ни малейшего желания. Бюрократы одинаковы во всех мирах. Уж их-то он насмотрелся за последние тысячелетия.
Бросив формулу развоплощения, он заколебался, превращаясь в облачко, и поднялся вверх, воспарив над диваном. Ноги превратились в тоненькую струйку, на кончик которой он опирался.
На большее его не хватило. Неведомая сила не отпускала его, не давая ни вылететь в окно, ни воспарить к потолку и пройти сквозь него. Эта давящая сила шла откуда-то от входной двери, но у Игнациуса не было времени искать ее источник. Распахнув рот и сверкнув огромными зубищами он глухо завыл и бросил в лоснящегося молнию. Та ударилась о лацкан пиджака и бесследно исчезла.
— Понятно, — сказал лоснящийся. — Дух. И как тебя зовут?
— Игнациус!!! — оглушительно загрохотал тот в ответ. — Я Архимаг Долины!! И я вас всех сейчас в бараний порошок скручу!
— Гипертрофированное самомнение, — констатировал лоснящийся, заполняя что-то в пухлой записной книжке. — А так — мелкопакостный и злокозненный. Вы видели, когда он в диван забрался?
— Нет. Похоже еще в запаснике.
— Вы это прекратите. Я не позволю бросать тень на нашего сотрудника. Таскаете по улицам, а по сторонам не смотрите. Вот и залазят всякие.
Достав из кармана какой-то металлический жетон с выдавленными цифрами, он сделал пометку в записной книжке, а потом, продев в отверстии в жетоне веревочку и связав концы, ловко набросил получившуюся петлю на шею Игнациуса. Тот внезапно ощутил, как его неумолимо опускает на пол и возвращает в материальное состояние.
— Вот в таком аксепте, — сказал лоснящийся. — Нарушать безобразия мы никому не позволим. Для этого есть правила внутреннего распорядка, согласованные с месткомом и утвержденный руководством.
Он кивнул на висящий на стене у двери большой лист бумаги, испещренный мелкими черными буковками, и Игнациус вдруг понял, откуда идет эта равнодушная сила, сковавшая его.
Лоснящийся повернулся к вынырнувшему из батареи парового отопления домовому и взял принесенную тем большую бутыль темно зеленого стекла и картонку с привязанной к ней веревочкой. Поставив бутыль на стол, он положил картонку и, произнося вслух, написал: «Инвентарный номер 73584, Игнациус, дух мелкопакостный, злокозненный, один экземпляр».
Потом он расписался на бирке, и Игнациуса скрутила какая-то неведомая сила. Его подняло в воздух, сдавило, превратив в облачко. Оно втянулось в бутыль и сконденсировалось снова в человечка, но уже небольшого, который спокойно разместился в бутыли и даже не мог дотянуться до горлышка.
А лоснящийся заткнул протянутой домовым пробкой горлышко бутылки, обвязал ее веревочкой, на которой висела картонка, и залил пробку вместе с обвязкой сургучом из банки, принесенной все тем же домовым. Достав из кармана пиджака металлическую печать с выгравированной подписью, он оттиснул ее на застывающем сургуче. Проверив печать, взял бутыль под мышку и сказал:
— Я в запасник. И чтоб к моему приезду диван уже стоял там. А на вас, Корнеев, я подам докладную за нарушение трудового законодательства. И не вздумайте пытаться работать. Все обесточено, согласно правилам внутреннего распорядка. Вот в таком аксепте.
И он вышел, хозяйственно притворив за собой дверь.
Корнеев некоторое время стоял, цедя сквозь зубы заклинания в адрес Модеста, а потом, убедившись, что все действительно обесточено и поработать не удастся, со вздохом взвалил диван на спину и вылетел в окно.
* * *Клара стояла на палубе корабля.
Было ранее утро. Яркое солнце било в лицо. Над головой неспешно плыли облака, а корабль, шедший на веслах, тихо покачивался на низких ласковых волнах и медленно двигался вперед. Еле слышно поскрипывали уключины. Их мерный звук убаюкивал, навевая сон. Свежий ветер овивал лицо и доносил запахи близкой земли. Слышался мерный плеск воды. Внезапно палуба резко накренилась, и Клара, взмахнув руками, полетела за борт.
Разбудивший ее удар обо что-то твердое подтвердил реальность падения. Сверху на нее упали какие-то предметы, и в это время поверхность, на которой она лежала, накренилась в обратную сторону и стала горизонтальной.
Клара открыла глаза. Она лежала на полу около дивана. Рядом лежали Мечи и рубиновая шпага, оказавшиеся теми самыми упавшими на нее предметами. Комната была освещена солнечным светом.
«Освещена!». Схватив шпагу, Клара одним движением оказалась на ногах, и, заняв оборонительную позицию, огляделась. Комната изменилась.
Диван, дверь и печь остались на месте. На стене напротив дивана появилась вешалка, увешанная какой-то рухлядью — потертая облезшая верхняя одежда и головные уборы, как определила Клара.
В углу напротив печи появилось мутное, затянутое паутиной зеркало в облезлой раме.
Пол был чисто выскоблен.
В стене появилось окно, задернутое ситцевой занавеской. Створки окна были распахнуты, и оттуда тянуло свежим запахом листвы и воды.
Скользящим бесшумным шагом Клара подошла к окну и выглянула из него. Прямо под окном на земле жирно блестели свежевывернутой землей три огромные царапины. Будь они значительно меньше, Клара сказала бы, что они оставлены куриной лапой.
За окном она увидела двор, огороженный высоким забором.
Посреди двора стоял приземистый неохватный дуб с позеленевшей от старости корой, накрывший своими ветвями половину двора. На дальней ветке висели полосатые половики, скатерть, расшитая петухами, и несколько зипунов.
Под дубом располагался потемневший от времени, вросший в землю колодезный сруб. Из колодца доносились плеск и тихое женское пение.
Клара с изумлением осматривала двор, так разительно отличающийся от вчерашнего. Над забором вместо окружавшего вчера леса торчали крыши соседних домов.
