Дэвид Дрейк - Удар судьбы
— Ты хороший парень, Эон, — сказал охотник. — Завтра тебя провозгласят мужчиной и я больше не буду твоим даваззом. Поэтому я скажу это сейчас и только один раз.
Усанас склонил голову, очень легко.
— Было почетно служить твоим даваззом, и это доставило мне удовольствие. И на самом деле я не думаю, что мой труд был похож на труд Сизифа.
Эон посмотрел вверх на высокую фигуру человека, который направлял его и обучал его и — больше всего — подвергал суровой критике, обуздывал и отрезвлял на протяжении всех этих лет. Его глаза слегка увлажнились.
— А я не смог бы найти нигде в мире лучшего человека на роль моего давазза, — ответил принц.
Осторожно, почти робко Эон протянул руку и положил ее на руку Усанаса.
— Тебе завтра нечего бояться, — тихо сказал принц. Вернулось нормальное и правильное взаимоотношение между даваззом и принцем. Усанас тут же дал Эону подзатыльник. Очень сильный.
— Глупый мальчишка! — закричал он. — Конечно, мне есть чего бояться! Весь сарв Дакуэн — по крайней мере половина, а это — более чем достаточно, чтобы со мной справиться, — будет меня судить. Меня, не тебя!
Он повернулся к Антонине, и его лицо исказила гримаса. Глаза почти вылезли из орбит.
— Аксумские сарвены — самые безжалостные существа во Вселенной! Солдаты — жестокие звери! А этот… этот… — он обвиняюще показал пальцем на Эона. — Этот идиот принц говорит, что мне нечего бояться!
Он вскинул руки вверх.
— Мне конец! — закричал он. — Годы работы — зря! Мальчишка — такой же дурак, как и всегда! — Он снова широкими шагами пошел прочь. Бросил через плечо: — Особы королевской крови глупы по своей природе, как я всегда и говорил. Сарв Дакуэн сделает то, что должен, кретин-который-когда-нибудь-может-стать-царем! Не станет обращать на тебя внимания.
Антонина с Эоном последовали за ним. Они смутно слышали бормотание Усанаса.
— Идиоты аксумиты и их идиотские традиции. Если бы у них было хоть сколько-то ума, то били бы принца вместо бедного давазза, — последовал глухой стон. — Почему я только пошел на это? Мог бы остаться в Центральной Африке. Делал бы простую безопасную работу. Охотился бы за львами и слонами и занимался бы другими разумными занятиями.
Антонина склонилась к принцу и прошептала:
— А он правда волнуется, Эон? Беспокоится о завтрашнем решении?
Эон улыбнулся.
— Не думаю. На самом деле, скорее, нет. Но ты же знаешь Усанаса. Вся эта философия делает его мрачным. — Выражение его лица немного изменилось. — И он прав в одном. Будет иметь значение только решение сарва Дакуэн, к которому они придут завтра утром. Это не публичная церемония. Туда никого больше не приглашают, даже самого царя. Присутствуют только солдаты моего полка.
Антонина открыла от удивления рот.
— Но… тогда почему пригласили меня? Вчера Вахси попросил меня прийти. Он очень настаивал, а теперь он ведь командует этим полком.
Антонина вопросительно посмотрела на Эона.
— Ты — не гостья, Антонина, — сказал принц. — Тебя пригласили как свидетельницу.
Когда перед ними замаячила царская резиденция Тааха Мариам, Антонина отбросила задумчивость и вспомнила о своей миссии. Несколькими быстрыми шагами догнала Усанаса.
— На самом деле, я думаю, нам следует посетить гробницу Базена перед тем, как возвращаться в царскую резиденцию, — заявила она. — И находящиеся рядом гробницы, высеченные в скале! Эон мне все рассказал о них.
Усанас резко остановился и посмотрел на нее сверху вниз.
— Зачем? — спросил он и нахмурился. — Это только еще какие-то гробницы, в которых похоронены древние люди, которых обуревали навязчивые смехотворные идеи об их важности для природы вещей. — Он фыркнул и добавил: — Кроме того, они пустые. Воры — умные люди! — давно их разграбили.
Антонина терпеливо объяснила.
— Усанас, я на самом деле думаю, что негусе нагасту требуется целый день для совещания со своими советниками без присутствия на нем посла Римской империи. По правде говоря, два полных дня, поскольку завтра я целый день буду занята на церемонии в сарве Дакуэн.
Усанас не успокоился. Как раз наоборот.
— Отлично, — проворчал он. — Я забыл. Одна из свидетельниц разумности принца — это сама сумасшедшая. Приехала в Аксумское царство, чтобы предложить ввязаться в войну против самой могущественной в мире империи, и только по одной причине: потому что ее мужа посещают видения.
Он снова пошел вперед. Правда, теперь направился к гробнице Базена на востоке. Антонина с Эоном следовали в нескольких шагах позади.
После того как они прошли несколько ярдов в новом направлении, Антонина повернула голову к Эону. Она собиралась сделать какое-то веселое замечание об Усанасе, но ее внимание привлекло движение у Тааха Мариама.
Три человека бежали со стороны царской резиденции, словно за ними гнался лев. Двое из них были аксумитами, но третий…
Она остановилась и зашипела. Эон повернул голову и проследил за направлением ее взгляда.
Третий из бегущих от Тааха Мариама заметил их. Он резко остановился, чуть не упал и уставился на них. С такого расстояния — возможно, ярдов пятьдесят — Антонина не могла четко рассмотреть черты его лица, но две вещи были очевидны.
Первое: это индус. Второе: он ругался.
Мгновение спустя человек снова побежал.
— Усанас! — крикнул Эон.
Но охотник уже заметил троих мужчин. И быстрее, чем Антонина или Эон, догадался о правде. Усанас прыгнул на Эона и Антонину, как лев, схватил каждого одной рукой и бросил на землю.
От падения у Антонины перехватило дыхание. Затем последовал взрыв невероятной силы, после которого она оказалась в полубессознательном состоянии.
Она смотрела, парализованная, как взорвалась царская резиденция. Вначале из-за шока она не поняла, что именно видит. Что-то прогрохотало, на самом деле это была серия звуков, быстро следующих один за другим, сливающихся в один, за которыми вверх поднялось огромное облако пыли. Затем Антонина увидела, как двигаются огромные камни. Некоторые из меньших кусков взлетели высоко в небо, но большинство массивных глыб, из которых состояла Тааха Мариам, только приподнялись. Секунды спустя резиденция стала рушиться. Здание, в котором находился тронный зал, обвалилось первым, подобно сломанному мосту. Затем последовала цепная реакция, во время которой падающие стены одной комнаты или здания вызывали также падение соседних. Крики были погребены под грохотом камней. К тому времени, как процесс прекратился, возможно, минуту спустя, более трети царской резиденции Тааха Мариам превратилось в груду камней и обломков. Грохот разрушений смолк и перешел в леденящую тишину — за исключением какого-то слабого крика боли, который разносился по покрытой пылью местности, подобно растекающемуся следу крови.
