Питер Дэвид - Путь к рассвету
— Привет, Дядя Майки.
Гарибальди завыл, словно раненный зверь, которого только что поразили в самое сердце. Пошатываясь, он пересек комнату, а затем внезапно рванулся и обхватил своей рукой шею Дэвида. Дэвид испустил страшный вопль, отнюдь, впрочем, не от боли, а Гарибальди, ухватив его длинные волосы, мрачно брюзжал:
— Никаких «Дядя Майки»! Я ненавижу «Дядя Майки»! И ты знаешь, что я ненавижу «Дядя Майки»!
— Виноват, Дядя Майки! — простонал Дэвид, задыхаясь от собственного смеха.
— Ах ты, панк! Подстригись немедленно.
Гарибальди отпустил Дэвида, повернулся к Джону Шеридану и уставил палец в юношу.
— Ты вырастил панка, у которого начисто отсутствует уважение к старшим, включая и его возлюбленного крестного отца.
— А ну-ка, расскажи поподробнее, — сочувственно попросил Шеридан.
— Дэвид, я думала, у тебя занятия с Мастером Вултаном, — сказала Деленн.
— Так и есть. Мастер Вултан решил, что пора сделать перерыв.
— То есть он на полсекунды отвел свой взгляд от тебя, и ты тут же исчез.
Дэвид, не желая пускаться в пререкания, пожал плечами.
Деленн тяжко вздохнула, и в ее вздохе слышалось столь знакомое сочетание любви и недовольства.
— Он твой сын, — сказала она Шеридану.
— Какое точное наблюдение, — заметил Г’Кар. — А то ходили слухи, что…
— Твое чувство юмора, Г’Кар, как всегда, никто не в силах оценить по достоинству, — сказал Шеридан с насмешливой суровостью.
— Как ни смешно, но настоящих ясновидящих никогда не ценят по достоинству, пока они не умрут.
— Еще несколько таких ремарок, и для тебя проблема ожидания смерти будет решена моими руками, — предупредил Шеридан с той же притворной суровостью.
— Похоже вы все, ребята, замечательно проводите здесь время, подшучивая друг над другом, — криво усмехнулся Дэвид. — Довольно интересно, учитывая, что когда я зашел сюда, все звучало чертовски мрачно.
— Дэвид, следи за своим языком, — сказала Деленн.
— Виноват. Просто дьявольски мрачно.
Деленн возвела глаза к небесам, умоляя даровать ей силы сохранить спокойствие.
— Вы, случайно, не пытаетесь изменить свой тон просто потому, что здесь появился я? — поинтересовался Дэвид.
Взрослые смущенно переглянулись.
— Тогда можете не волноваться, — продолжил Дэвид, которого, очевидно, на самом деле вовсе не интересовал ответ на его вопрос. — Честно говоря, я уже несколько минут стоял здесь за дверью.
— Этому мальчишке, — обратился Гарибальди к Шеридану, указывая пальцем на Дэвида, — светит блестящая карьера в какой-нибудь тайной службе. Позволь мне взять его с собой на несколько лет на Марс. После занятий со мной он станет просто другим человеком.
— Если его волосы вырастут еще хоть немного длиннее, для меня он и так станет другим человеком, — ответил Шеридан.
— Пап, ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил Дэвид, явно не желая отпускать отца с крючка. — Ты злишься на пацифистов, которые не хотят быть втянутыми в полномасштабную войну с центаврианами. Что не так с пацифизмом? Ну, то есть, возьмем, к примеру, войну Земли с Минбаром. Из-за своей агрессивности земляне открыли огонь по минбарцам, убили Дукхата, и, конечно, минбарцы, разъярившись, нанесли ответный удар, и началась бессмысленная межзвездная бойня, за которую заплатили миллионами жизней.
Деленн внутренне задрожала. Конечно, если уж и судить о той войне, то Дэвид и должен был высказаться именно так. Но суть в том, что именно Деленн отдала судьбоносный приказ об атаке на землян, в тот самый момент, когда сжимала в своих объятиях еще не остывшее тело Дукхата[7]. «Они животные!» Эти слова в отчаянии выкрикивала она, в буквальном смысле не своим голосом, который и по сей день раздавался у нее в голове. Но Дэвид об этом еще не знал. Этот секрет, это мгновение, которое ей так хотелось забыть, и который она никогда не в силах будет забыть, она продолжала хранить глубоко в тайниках своей души.
— И в конце концов, — продолжал Дэвид, не подозревая о той буре чувств, которую породили его слова в душе его матери, — вся Земля, возможно, была бы опустошена, если бы минбарцы внезапно не капитулировали. Не хочу говорить о причинах, они слишком сложны, но результат все равно один: мир. Так что, похоже, те, кто ратует за мир, иногда все же оказываются правы. Как решить, когда время воевать… и когда время сохранять мир?
— Это не простой вопрос, — признал Шеридан.
— Ну, вопрос, вообще-то, очень простой. Ответить на него — вот что сложно.
Слова эти произнес Гарибальди. Шеридан бросил на него огненный взгляд и язвительно ответил:
— Спасибо тебе большое, Майкл, что прояснил ситуацию.
— Нет проблем.
Деленн поднялась с места и, подойдя к сыну, положила руку ему на плечо.
— Все зависит от того, будет ли стремление к миру расцениваться как компромисс ради взаимной выгоды… или просто как признак слабости, — сказала она.
Шеридан кивнул в знак согласия.
— Да, есть и такие, кто, говоря о мире, вовсе не спешит перековать мечи на орала. Мир для них — лишь еще одна разновидность оружия, которым они сбивают с толку оппонентов, в то время как сами продолжают продвигаться к осуществлению своих завоевательных планов.
— И как узнать, когда это имеет место?
— Нужно взглянуть на ситуацию в целом, — сказал Шеридан. — Нельзя делать выводы сразу после единственного происшествия, или даже целой серии инцидентов. Нужно принять во внимание то, как они вели себя на протяжении всей своей истории, и получить четкое представление о том, каких целей и какими средствами они сумели достичь. Основываясь на этом, можно понять, к чему они, по всей видимости, стремятся.
— В случае Лондо и Примы Центавра, — мрачно сказал Гарибальди, — они стремятся туда, сами не знают куда. Больше похоже на блуждания шестисотфунтовой гориллы.
— Кого-кого? — переспросил Дэвид, беспомощно глядя на Гарибальди.
— Гориллы. Это такая старая шутка. Куда пойдет шестисотфунтовая горилла? Туда, куда ей в голову придет. Усек?
— Пожалуй, да. — Дэвид поколебался некоторое время, а потом все-таки спросил: — А что такое горилла?
Гарибальди раскрыл рот, возможно, чтобы ответить, но вместо этого лишь глубоко вздохнул.
— Ничего. Оставим это.
Мгновенно позабыв о загадочной горилле, Дэвид сказал:
— Лондо… император… ты полагаешь, что именно к этому он стремится? Чтобы пойти туда… не знаю куда… куда ему в голову придет?
— Я не знаю. Я перестал понимать этого человека, — сказал Шеридан и обратил свой взор на Нарна. — А ты что думаешь, Г’Кар? Ты что-то очень молчалив сегодня. Что ты думаешь о намерениях Лондо?
