Глен Кук - Обрекающая. Колдун. Последний обряд
Но что же они делают?
Блаз принес несколько предметов, которые Марика связывала только со стряпней. Сито. Разделочная доска. Терка. Ее он сунул в котел. Срезав восковую крышку с одного из кувшинов, он вытащил оттуда несколько корешков, с виду похожих на мета. Их он натер в котел. Поднялся горький аромат.
— Нормально истолкла, Марика. — Он взял у нее ступу, высыпал через сито в котел, а крупные остатки бросил в огонь. Они вспыхнули, добавив к тысяче запахов избы аромат трав.
— Еще девять порций. А как у тебя, Каблин? Ага, нормально. Сыпь сюда. Еще девять от тебя тоже.
— А ты не боишься, Блаз? — спросила Марика. Он казался необъяснимо спокойным.
— Я такое уже видел. Когда я был щеном, кочевники осадили наше стойбище. Они злобные, но не слишком умные. Убьешь сколько-нибудь, так остальные не убегают, пока не съедят своих мертвых.
— Это мерзко.
— Так это они мерзкие. — Блаз натер все коренья. Отложил терку, снова все просеял и взял разделочную доску. В открытом им на этот раз кувшине были насекомые размером с фалангу Марикиного мизинца. Каждое из них он разрезал вдоль, потом еще два раза поперек и спустил в котел. Потом открыл кувшин, где плескалась какая-то молочно-белая жидкость. Когда он вылил ее в миску, оказалось, что это десятки жирных белых гусениц, которых он тут же бросил на разделочную доску.
— А что мы делаем, Блаз? — спросил Каблин.
— Яд. Для стрел, копий и дротиков.
— Ой!
Марика чуть не выронила пест.
Блаза это позабавило.
— Сейчас он безвреден. Вот только это. — Он указал на гусениц, которых осторожно перекладывал. — Все это должно долго провариться вместе на медленном огне.
— Мы никогда яд не применяли, — сказал Каблин.
— Меня здесь не было, когда кочевники приходили под стойбище Дегнанов, — ответил Блаз. Марике показалось, что в его словах скользило некоторое высокомерие.
— Никого из нас не было, — возразила она. — Это давно было, когда еще ба здесь командовала.
— И это правда.
Блаз почал еще один кувшин личинок, потом еще и еще один. Марика с Каблином продолжали толочь листья. Блаз грузил личинок, пока до краев медного котла не осталось только три дюйма. Тогда он отнес котел к треноге, подготовленной Хорватом, поправил треногу и подвесил котел над огнем. Потом обратился к ним:
— Я сейчас разведу огонь как раз такой, какой должен быть. Вы двое будете потом его точно таким поддерживать. — Блаз сунул в котел длинную деревянную ложку. — И все время помешивать. А то насекомые всплывают, а личинки тонут. Пар старайтесь особо не вдыхать.
— Долго мешать? — спросил Каблин.
— Пока готово не будет.
Каблин с Марикой переглянулись. Всегда самая скучная работа достается щенятам.
У другого очага охотницы и Мудрые все старались вытянуть из пленника что-нибудь полезное. Он не заговорил. В избе становилось холоднее — все время входили и выходили меты из других изб.
— Пошит радуется, — заметила Марика, помешивая яд. В уме она повторяла его формулу. Все ингредиенты были ей знакомы. Особо редких среди них не было. Когда-нибудь это может пригодиться.
Каблин глянул на Пошит, глухо заворчал и отвернулся к огню.
2
Время шло. Инструменты перетачивали в оружие. Готовили самодельные дротики, копья и стрелы. Мужчины и старшие щенята непрестанно тренировались с примитивным оружием. Первоначальная лихорадка подготовки спадала, потому что ничего не происходило. Дозоры не видели никаких признаков грозящего нападения кочевников. Вообще никаких следов кочевников.
Кризис миновал, не успев начаться?
Пленник умер, так ничего и не сказав — как и ожидала Марика. Охотницы вытащили его на улицу и перебросили через частокол, мертвого и изувеченного. Как предупреждение.
Марика жалела, что не вышло случая поговорить с пленником. О землях за Зотаком она не знала почти ничего.
Охотниц вынужденное заточение раздражало, хотя причины были чисто психологическими. Зимой, бывало, и дольше приходилось сидеть в стойбище. Шли споры, надо ли открывать ворота. Пронизывающая стужа продолжала пожирать запасы дров.
Скилдзян и Герьен держали ворота на замке.
Природа вступила с ними в заговор.
Марика заступила на свою вахту на сторожевой башне и не увидела ничего из того, что ожидала. Вахта была недлинная, но морозная. Снежная буря одела все в хрусталь. Того и гляди поскользнешься. Мужчины, у которых не было другой работы, счищали снег и лед и строили у частокола платформы, с которых охотницы смогут метать оружие. Некоторые пытались выломать камни из штабеля, заготовленного на случай налета, но это было трудно: лед спаял камни в единый монолит.
На своей послеполуденной вахте тревогу поднял Каблин. Охотницы тут же сочли, что это — лишь плод его воображения: Каблин — щен ветреный и вообще мужчина, что с него взять? Все же пара охотниц полезла на башню, как было уже во время нескольких ложных тревог.
Каблину долго пришлось убеждать охотниц, что он видел то, о чем говорит. У него были очень острые глаза. Когда ему наконец поверили, его отпустили с поста. Вернувшись в избу, Каблин неожиданно для себя оказался в центре всеобщего внимания.
— Я видел дым, — гордо сказал он. — Много дыма, далеко.
Скилдзян стала энергично расспрашивать: с какой стороны? Как далеко? Как высоко поднимался? Какого цвета? — пока Каблин не начал сбиваться и путаться.
Его ответы вызвали говор.
Марика знала округу не так хорошо, как старшие. И до нее дошло позже.
Дым с этой стороны, с востока, и на таком расстоянии, мог значить только одно. Горело стойбище ближайших соседей, Ласпов. А стойбища не горят, если только их не поджечь.
В дегнанском стойбище вновь закипели споры. Главный вопрос, вокруг которого ломали копья, был: посылать разведчиц или нет? Скилдзян и Герьен хотели точно знать, что случилось. Многие из тех, кто час назад требовал открыть ворота, теперь требовали держать их закрытыми. Даже среди Мудрых мало кто хотел рисковать охотницами, раз кочевники так близко.
Скилдзян решила этот вопрос явочным порядком. Она набрала два десятка охотниц, согласных с ней, и выступила. Ее спутницы вооружились так основательно, как никогда, всеми видами метательного оружия, секирами, топорами, ножами. Прихватили даже несколько щитов. Обычно щиты использовали только в потешных боях на празднествах по случаю окончания каждого времени года.
Марика взобралась на сторожевую башню. Она смотрела, как скользит, крадучись, отряд ее матери через снежные и ледяные поля, до тех пор, пока охотницы не скрылись в лесах к востоку от стойбища.
