Наталья Медянская - Ночь упавшей звезды
-- Тут стряслось осложнение диагноза, так вами и не поставленного, в форме прободения ладони, -- заумно ответил Мадре.
-- Так-так... Ну... -- кряжистый перестал пыхтеть, оправил мантию и смерил меня взглядом. -- Тут, по-моему, еще налицо и расшатанные нервы и сотрясение мозгов... вы что, ее роняли, что ли?
-- Да. Нет. То есть, она упала, но сверху. А головой вообще-то приложился, собственно, я.
-- Еще и вы. Тейлунни, что ты смотришь на меня, как давний на элвилинское ухо? Давай компресс.
-- Кому?
-- Обоим, летавка тебя поклюй! -- возмутился лекарь такой глупости. -- Обоим.
-- А мне зачем? -- удивился Мадре а потом вспылил: -- Да что вы, помешались на этих компрессах? Не видите -- у нее рана на руке! Ее зашивать нужно, да обеззараживать! Тьфу ты... войну мы точно проиграем, -- мрачно закончил он.
-- Не вижу, -- флегматично отозвался Звингард. -- Под бинтом она. И вообще, поучите бабушку мед варить. Голова важнее руки.
Мадре застонал и всуе проклял тот день, когда вообще встретил этого Звингарда на свою голову. Больную.
Может, действительно, полегчает?
-- Кладите свой компресс, -- величаво согласился он.
-- Вот сразу бы так, -- лекарь смочил полотенце и, нагнувшись, возложил его, как корону, на мевреттское чело. -- Я ведь, сынок, плохого не пожелаю...
Вместо ответа Мадре напел в полголоса зачин фривольной элвилинской баллады и почему-то покосился на меня.
-- Та-ак, -- протянул Звингард.
-- В смысле?
Лекарь пощелкал пальцами перед носом мевретта.
-- Сколько будет два помножить на два? -- строго спросил он.
-- А подсказать можно? -- вопросил с порога рыженький Люб, готовый сразу же исчезнуть при малейшем намеке на неприятность. Темулли не выдержала и хихикнула. А Звингард одарил помощницу таким взглядом, что ей захотелось провалиться под землю... вернее, под пол.
Мальчишка же, уверовав, что немедленно его изгонять не будут, вошел окончательно:
-- Ну так как? Можно подсказать?
-- А ты знаешь ответ? -- удивилась Тему.
Люб гордо кивнул. Темулли уважительно посмотрела на приятеля.
-- Да что вы, издеваетесь, что ли? -- зыркнул очами Мадре. -- Вы дамой займитесь!
-- Тихо, тихо.... Мевретт нам нужен со здоровой головой... -- успокоил Одрина Звингард.
-- А там всё просто, -- мальчишка взбил рыжее гнездо на голове. -- Метаешь нож и считаешь, сколько раз попал... Вот представь, вот ты попала ножом в мишень один раз и ещё два. И всё в разные места. Сколько вмятин в ней останется? А если два захода подряд будешь попадать по три раза?
-- Э-э-э.... Я же нож не умею. Я только из лука.
-- Ну... -- Люб впал в ступор, но очень быстро нашел выход. -- Ну, можно стрелять и считать стрелы...
Мадре в отчаянии застонал и упал носом мне в колени.
"И это -- будущее элвилинского народа" -- горько посетовал он.
-- Что с вами, мевретт Мадре? -- встревожился Люб.
-- Плохо ему, -- сказала Тему.
-- Его нужно отнести в лазарет, -- огласил приговор лекарь. -- Обоих.
-- Что вы со мной фамильярничаете? -- я попыталась оттолкнуть остроухого, заодно сбросив с колен мокрое полотенце. -- Думаете, если мевретт, так можно со мной вот так? Идите вон к этой, своей, в синем платье! И не трогайте меня! Да что с вами?
-- Опять тащить? -- сделал страшные глаза Люб. -- Я сюда его насилу приволок...
-- На это есть помощники.
Звингард обернулся ко мне:
-- Теперь вы, деточка. Давайте руку.
-- Я не могу. Я его держу -- чтобы не упал, -- кивнула я на Одрина.
-- Так. Мевретт повопил, теперь следующий исполнитель... -- прокомментировал рыжий. И вздохнул обреченно: -- Ну, давайте, я подержу.
Мадре приподнял голову, недоуменно уставился на мои колени и пробормотал:
-- Извините...
И захлопал ресницами:
-- Какое еще синее платье?
-- То есть... -- я покосилась на Одрина. -- На вашей невесте. Она еще моим видом недовольна была, и прической. И... -- я сунула раненую руку Звингарду и отвернулась.
-- А у меня есть невеста? -- удивился мевретт. -- Звингард, это опять ваши штучки?
Дедка фыркнул.
-- Звингард, вы скотина.
-- Знаю, -- невозмутимо отозвался огненноволосый. -- Вы мне это уже говорили, когда у вас была горячка после меда.
-- Ого! -- выдал Люб, невероятно заинтересованный беседой.
Я скосила карий глаз на конопатого мальчишку и прошептала громко и внятно:
-- Я кричать не буду. А посмеешь усомниться -- на ногу наступлю. Внял?
А потом Звингард стал отдирать бинт с ладони, и мне пришлось прикусить рукав рубахи, чтобы и впрямь не заорать.
-- Ну, потерпи, потерпи... Не надо было самой перевязывать, -- успокоил лекарь, плеская на повязку воду, чтобы легче отошла. В конце концов справился и стал осматривать рану. -- Ого... Это кто ж вас так, деточка?
Люб покосился на Темулли и поспешил заверить лекаря, что это я абсолютно самостоятельно и без чьей-либо помощи справилась.
-- Нож случайно соскользнул, -- одарив рыжего мальчишку еще одним нехорошим взглядом, пробормотала я и покраснела. Терпеть ненавижу врать.
-- Ага, совершенно сам, -- ввернула Тему, которую совесть ни капли не мучила. Лекарь окинул всю компанию взглядом и хмыкнул:
-- Я так и понял.
-- Они у меня самостоятельные, ножи, -- сквозь зубы просипела я. -- А крапива еще самостоятельней...
Я вообразила, как толстый, жгучий крапивный стебель ходит по заднице... нет, не Темулли... а вот этой нудной элвилинской барышни в синем, и испытала злорадное облегчение. Даже боль в ране, казалось, утихла. Но потом я покосилась на мевретта и безнадежно прикрыла глаза.
-- Э-э... какая крапива? -- переспросила Темулли.
-- Это ты узнаешь, когда мы вернемся в лазарет, -- одернул девочку Звингард и принялся аккуратно бинтовать мою ладонь.
-- Спасибо, дедушка... мэтр Звингард, -- губы у меня дрожали, и слова выходили невнятно. Нет уж, лучше с врагом лицом к лицу, чем здесь. Словно удавку на шею накинули.
Я потянулась здоровой рукой к горлу.
Лекарь затянул узелок и, достав флакон из складок мантии, вложил мне в здоровую руку.
-- Вот это -- принимать перед сном. Даже если сон случится днем. Ясно?
Я машинально взяла:
-- Что это?
-- Это, -- Звингард подмигнул и шепнул, -- чтобы не рыдать перед лилейными мевреттами.
-- Я от боли заплакала...
Люб выразительно кашлянул:
-- Ну так, для этого и флакончик, я полагаю...
-- Конечно, -- кивнул Звингард. -- Это простое обезболивающее. А вы что вообразили?
-- Как вам не стыдно... -- в Мадре неожиданно проснулась человечность (если, конечно, это употребимо по отношению к элвилин). Он укоризненно обвел глазами детей и лекаря и покачал головой.
-- Да не расстраивайтесь вы так, -- повернулся он ко мне. -- Они всегда такие, только волю им дай... Нужно просто привыкнуть. Самое сложное -- первая сотня лет, а потом терпимо... -- и он жалостливо погладил меня по колену.
