Ольга Кай - Саоми
Среди неуклюжих фигур вооруженных императорских стражников метались две черные тени, два диких зверя, которых невозможно было разглядеть подробно, особенно ту, что напоминала человека. Вторая же сперва показалась мне порождением моего собственного воображения, и только потом я узнала в ней ту самую саомитскую кошку, которую видела в клетке на базарной площади оставшегося позади города. И они двигались, словно договорившись, помогая друг другу и понимая… А потом вдруг остановились, кошка улеглась у ног Ярата, и я, осознав, что живых врагов больше не осталось, выпрямилась и, сбросив пыльную мешковину с головы, подошла ближе.
Ярат обернулся. Весь правый бок был залит кровью, но я не обратила внимания на его рану — кошке досталось больше. Несколько арбалетных болтов торчали, зловеще отблескивая, среди ее густой, кирпично-рыжей шерсти. Кошка слабо оскалилась в мою сторону, потом посмотрела на Ярата и успокоилась. Я помнила, как когда-то давно, в кабинете учителя, саомитский кот разрешил мне себя погладить, и думала, что кошка не будет против. Но когда я протянула руку, Ярат сказал тихо:
— Не надо.
Я присела и смотрела в желто-зеленые глаза лесного хищника, больше не пытаясь дотронуться. Ярат гладил ее широкую морду, что-то тихо говорил в чутко вздрагивающее пушистое ухо, потом провел ладонью по спине кошки и ласково обнял. Кошка чуть повернула голову и, ткнувшись носом в подставленную ладонь, закрыла глаза. Прошло еще немного времени, когда я вдруг поняла, что кошка больше не двигается. Совсем. И тяжелое дыхание, поднимавшее раненый бок, замерло.
— Ты ее спас, чтобы теперь она умерла за тебя.
Ярат посмотрел на меня так, словно я уже воткнула нож ему под ребра, но… я не чувствовала угрызений совести за свои жестокие слова — мне было жаль кошку.
Он поднялся, с ненавистью и грустью глянул в сторону притихшего дома. Мне тоже очень не хотелось оставлять нашу спасительницу здесь, но приходилось. Теперь, когда кошка была мертва, я, наверное, могла дотронуться до нее, погладить между пушистых ушек, но не посмела. Я поднялась на ноги и низко поклонилась кошке, как не кланялась даже Учителю.
— Пойдем, — сказал Ярат.
Он был ранен. Опасно или нет — я не знала, однако крови мог потерять много, вся кофта пропиталась, и темная жидкость уже ползла по штанине. Надо бы перевязать, но чем? Рвать свою одежду на лоскуты я не собиралась.
— Погоди… — я наклонилась, взяла арбалет из чьих-то рук, зарядила его и немного неуверенно обернулась к Ярату: — Правильно?
Он кивнул. Ну и хорошо, потому что арбалеты стражников здорово отличались от того, с каким привыкла иметь дело я. У лесника арбалет был легкий, этот же оказался неудобно тяжелым.
Заприметив невдалеке еще одну постройку, я направилась туда. Можно было стребовать с хозяина лоскуты и даже одежду в обмен на оставляемую нами кошку, чья шкура ценится чрезвычайно дорого, но я решила сначала покопаться среди рухляди в другом сарае, прежде чем направилась к крыльцу.
— Эй, хозяин! — крикнула я, уверенная, что, притаившись за дверью, он слышит каждое мое слово. — Нам нужны лоскуты для перевязки и какая-нибудь одежда для моего спутника. Кошку мы оставим здесь, и ты сможешь забрать себе ее шкуру, слышишь? Я отойду на несколько шагов, но если через пять минут на крыльце не появится то, что я прошу, мы подпалим твой дом. Слышишь? И каждого, кто попробует высунуть свой нос наружу, я пристрелю не задумываясь!
Действительно я просила очень мало, может поэтому хозяин решил не связываться и выполнить мою просьбу. А может, хозяйка испугалась, что я исполню угрозу? Я вспомнила, какой ужас ощутила, сообразив, что нас собираются сжечь заживо в маленьком сарае, и усмехнулась.
Небольшой сверток с лоскутами и старой, заношенной фуфайкой появился на крыльце. Чувствуя невероятное удовлетворение от того, что смогла выполнить собственный дерзкий замысел, я подхватила сверток и пошла обратно, туда, где догорал сарайчик.
— Давай, снимай кофту. Перевяжу. Не беспокойся, они — я кивнула в сторону дома — не высунутся до утра.
Он нехотя поднял кофту, вынул из рукава правую руку и придерживал пропитанную кровью ткань, пока я наскоро обматывала его лоскутами.
— Ну все. Пока этого хватит.
Ярат не спорил. Все это время он смотрел на тяжелую голову рыжей кошки. И, наверное, остался бы здесь, если б я не дернула его за рукав, увлекая следом.
* * *Рана была неопасной, но очень болезненной, и потому небольшой лесок, встретившийся на пути, стал настоящим спасением. Ярат обессилено повалился на ворох желто-бурых листьев и прикрыл глаза. Солнце сегодня так и не выглянуло из-за туч, и потому веки не просвечивало жаром — глаза тоже отдыхали…
Он слышал, как Инга, ненадолго остановившись напротив, отошла в сторону. Вероятно, если б он открыл глаза, успел бы заметить полный презрения взгляд… Ничего нового. Инга постоянно смотрела на него то с ненавистью, то с раздражением, то с презрением. Заслужил? Ярат устало вздохнул — возможно.
Несмело чирикнула какая-то птица, решившись нарушить заунывную песню ветра.
— Значит, мы идем в северные леса? В бывшие земли саоми? — спросила Инга.
— Да.
— Зачем?
Молчание.
— Зачем?
— Не хочешь — не иди.
Теперь молчала Инга. Ярат поленился открыть глаза, поэтому так и не увидел ее реакции. Вскоре девушка, как ни в чем не бывало, возобновила допрос.
— Это Учитель научил тебя драться?
— Да.
— Он и сам так умел?
— Лучше.
— А почему тебя ищут люди императора? Только потому, что ты был учеником нашего Учителя?
— Не знаю. Возможно, не только.
— Потому что ты — саоми?
— Может быть.
— И что? Ты уже три года бегаешь по стране и прячешься?
— Меньше. Полтора.
— А до этого почему тебя не искали?
— Потому что и так знали, где я.
— А потом вдруг решили арестовать, да? Как Учителя? А ты сбежал?
Ярат не ответил. Золотой лист с шорохом пролетел мимо лица, и он открыл глаза. Где-то далеко по дороге проскакал конный отряд — Ярат слышал топот и лязг оружия. За ними? Вряд ли, иначе командир отдал бы приказ прочесать лесок.
Инга тоже уловила какой-то шум, насторожилась: брови сошлись к переносице, заложив вертикальную складку на высоком лбу, серые глаза внимательно смотрели куда-то в слабый просвет меж деревьев. А ведь путешествуя в одиночку, девушка подвергалась бы куда меньшей опасности, чем с ним. Ну почему тогда, в лесном домике, злосчастный отвар не подействовал, вернее подействовал не сразу, позволив проснуться, почувствовать опасность? Да Инга и не первая, далеко не первая, кто в праве винить его в собственных бедах.
