Андрей Завадский - Вечная Вдова
- Лук луку рознь, - усмехнулся десятник. - Великие народы древних времен, эльфы и гномы, дали нам два изобретения, которыми люди пользуются до сих пор. Недомерки создали арбалет, действительно мощное оружие, против которого не устоит никакая броня, и к тому же сложное, как все, что выходит из рук подгорных мастеров, и при этом исключительно надежное. Эльфы же, как никто иной ведающие о свойствах дерева, любой былинки, что растет под этим небом, создали большой боевой лук, иначе называемый сложным, или же составным из-за своей необычной конструкции. Этот лук отличается от всех прочих, ибо дуга его изготавливается не из одного куска дерева, а из нескольких, причем разных пород. А еще она усиливается жилами, рогом или костью, и иногда даже стальными пластинами, правда, сами Перворожденные обходятся вовсе без металла. Это не просто палка со связанными бечевкой концами, а настоящее оружие, не менее мощное, чем большинство самострелов, притом, что из лука можно выпустить полдюжины стрел за то же время, что потребуется арбалетчику, чтобы взвести свое оружие и сделать единственный выстрел. Страшное оружие.
Аскольд, разговорившись со своим юным спутником, невольно вернулся мыслями в прошлое. Старый десятник весьма некстати вспомнил свой поход, точнее, вылазку, в И'Лиар. Тогда он в полной мере смог понять, что такое эльфийские луки, и до сих пор не верил, что смог выбраться из тех проклятых лесов живым.
- Эльфийский лук бьет прицельно не менее чем на две сотни шагов, на что способны только тяжелые арбалеты, взводимые при помощи лебедки или ворота, - сообщил Аскольд Ратхару, слушавшему своего командира с живым интересом. Юноша старался даже не дышать, лишь бы не сбить с мысли десятника. - И на таком расстоянии стрела, выпущенная из лука, способна пронзить кольчугу или кованый шлем. Подобными луками и пользуются дьорвикские лучники, а кроме них еще кое-кто из варварских народов, корханцы, к примеру. Правда, про кочевников говорят, что они принесли это оружие с собой с запада, перебравшись через Шангарские горы, а не переняли его у эльфов.
- Но если боевой лук так хорош, почему же только в Дьорвике его используют воины? - удивился Ратхар, на которого слова десятника вкупе с тем, что он видел собственными глазами, наблюдая за упражнениями наемников, поглазеть на которые обычно собиралась едва ли не половина войска, произвели должное впечатление, заставив проникнуться к лучникам неподдельным уважением.
Сам юноша прежде охотился в родных лесах, в том числе и с добрым тисовым луком, который изготовил своими руками, потратив на это немало времени и сил. С трудом разыскав в ближнем лесу подходящую ветку, высушив ее, Ратхар потом еще долго скреб получившуюся заготовку ножом, придавая ей нужную форму. Немало дней прошло, прежде чем юноша приладил к своему творению конопляную тетиву и смог пустить первую стрелу, улетевшую, кстати, невесть куда.
Лук, правда, получился не слишком тугой, и стрелы его едва ли могли пробить даже плохонькую броню, но для охоты было самое то. Это оружие не подводило Ратхара никогда, хотя сам он и не мог бы назвать себя хорошим стрелком, а уж следопыт из него и вовсе был отравительный, так что Ратхар не слишком часто возвращался домой после прогулок по лесу с добычей. Но, во всяком случае, с полусотни шагов юноша мог четыре раза из пяти попасть в мишень размеров с человеческую голову, и считал это неплохим достижением.
- Составной лук, тот, который изготавливается из разных материалов, накладываемых один на другой слоями, сделать не проще, чем арбалет, хоть последний и требует много металла, - пояснил Аскольд. - Но пользоваться арбалетом может всякий, и для того не нужно быть особенно сильным. Арбалет, например, можно долгое время держать взведенным, находясь в засаде, можно тщательно прицелиться из него, а боевой лук даже самый сильный человек сможет держать натянутым считанные мгновения, после чего оружие просто разорвет от напряжения. Чтобы метко стрелять из лука на большое расстояние, нужно тренироваться постоянно, развивая силу, накапливая мастерство. Это оружие для настоящих воинов, не для ополченцев, берущихся за оружие только в случае нужды. А у дьорвикцев просто нет иного выхода, кроме, как обучать таких воинов. В схватке с эльфами эту нелюдь можно заставить вступить в ближний бой, только засыпав стрелами, ответив на каждый их выстрел двумя своими. Именно из-за такой высокой скорострельности на юге и пользуются луками, нам же, и нашим соседям, сражающимся с такими же людьми, вполне хватает и арбалетов. Но завтра нам нужно надеяться не на стрелы и болты, а на копья, да еще на крепость собственных рук. Возможно, если все мы будем биться стойко, то кому-то удастся дожить до очередного заката, - невесело усмехнулся десятник.
Постепенно многоголосый гул, стоявший над лагерем, стих, и только часовые, расставленные вокруг на случай внезапного нападения, перекликались друг с другом. Воины, несмотря на волнение, одинаково сильно и у безусых юнцов и у седых ветеранов, засыпали, придвинувшись поближе к кострам, дававшим хоть какое-то тепло, и укрывшись плащами. Никто не ведал, что ждет их на рассвете, но все понимали, что к битве нужно накопить побольше сил, а для этого нужна была обильная сытная пища, а также и крепкий сон. Явившиеся на берег Эглиса воины не желали пренебрегать ни тем, ни другим.
Умолк и Аскольд, склонив голову и погрузившись в свои мысли, которые никак нельзя было назвать веселыми. Старый воин, привыкший к пению стрел и звону стальных клинков, с наслаждением вдыхавший запах свежей крови, был спокоен, хоть и не мог не понимать, что ждет его после близящегося рассвета. Этот бой был для него не первым, и, как всякая битва, мог стать последним, но это не значило, что нужно впадать в отчаяние.
Мысль о смерти стала привычной за годы странствий и сражений, и постепенно Аскольд перестал придавать ей значение. Прежде он оказывался лучше своих противников, сильнее их и опытнее, но рано или поздно, это десятник знал точно, найдется более удачливый или более ловкий боец, который и заберет себе его жизнь. Такова судьба воина, и старый солдат давно смирился с ней.
Аскольд смирился тем, что смертен, как и все люди, но, коль скоро у него еще было право выбора, предпочитал испустить последний вздох на поле боя, сжимая в руках клинок, обагренный кровью поверженных врагов. По мнению старого воина такая кончина была много лучше, достойнее мужчины, нежели умереть в постели, будучи дряхлым немощным старцем, не способным поднять меч, любить женщину. И потому Аскольд был даже рад, что завтра предстоит бой, и он нисколько не печалился, хотя участь и самого Аскольда и всех, кто явился сюда вместе с ним, был предрешена. А спокойствие и невозмутимость ветерана частью передались и молодым бойцам из его десятка, а это значило, что на рассвете они выйдут против врага не дрожащими, трясущимися от ужаса ничтожествами, а воинами.
