Андрей Чернецов - Время выбора
«Посланец, что ли? — мелькнула мысль у Кухулина. — От кого?.. Или еще одна ловушка? Что ж, тогда тебя следует прощупать, парень. Так... Здесь ничего... Астральной составляющей нет, вернее есть, но такая, как у простого пахаря или кузнеца... А если?.. Тоже нет. Стихийные Силы проходят сквозь него, как хорошо отточенная коса сквозь весеннюю траву. Да и огонька, что теплится у каждого простого волшебника или мага... Да что там мага!.. Даже у простого деревенского знахаря он есть, а тут... прост ты парень, как мой верный полутораручник!»
Тем временем воин (в том, что это был воин, Кухулин не сомневался, уж больно походка странная — не идет, а стелется по земле!) уже приблизился к Кухулину и его спутникам настолько, что можно было разобрать каждую морщинку, каждую складку на лице. Молодое лицо — парню едва перевалило за второй десяток — было сплошь испещрено глубокими сеточками морщин, короткая щетина закрывала почти всю бороду и щеки, лишь возле правого уха оставалась бледно-розовая полоса — свежий шрам.
— А я уж думал: сидеть мне здесь до самой смерти! Король заждался... — весело начал незнакомец, однако натолкнулся на тяжелый взгляд Кухулина и осекся. — Прошу простить... светлый принц...
— Кто ты такой? — спокойно, без эмоций спросил Кухулин.
— Мое имя — Майр. Я — посланец величайшего из королей, правителя Улада Конхобара, сына Нессы. Я прислан, чтобы проводить вас в ставку короля. Дело в том, что в Лейтане сейчас неспокойно...
Кухулин внешне остался абсолютно спокоен, но с души как будто камень упал — этот парень не был очередным врагом, он чувствовал это.
— То, что в Лейтане неспокойно, — и так видно, — холодно ответил принц. — Война что, уже началась и килийцы двинулись защищать свои рубежи?
— Нет, — улыбнулся Майр. — Король ждет твоего возвращения, светлый принц. Армия уже наготове и лишь ждет приказа выступать... Но я увлекся. Мне приказано безопасно проводить вас через земли лей-танцев. Так что прошу за мной...
Четверо всадников мчались по опустевшим улицам Килии. За каждой дверью, за каждым окном чувствовался слепой, парализующий страх. Жители столицы, казалось, понимали, кто сейчас мчится улицами их города и на что они способны.
Кухулин отчетливо ощущал, как просыпается Сила Копья. Просыпается сама по себе! Без посторонней помощи! И гонит впереди себя такой ужас и смятение, что простому человеку ничего не оставалось, как бежать куда глаза глядят или зарыться в самую глубокую яму и там пережидать лихо!.. И это лишний раз убеждало наследника уладского престола, что за Силой Копья стоит такая Сила, по сравнению с которой он сам был лишь ничтожной букашкой! Истинный Бог? Возможно... а возможно, и кто-то еще...
— А куда подевались местные жители? Раньше-то Килия была поживее...
— Король Даймир объявил чрезвычайное положение в связи с собирающейся у границ армией Улада и их союзников. Вот народ и разбежался кто куда. Правда, большинство все-таки осталось и заперлось в своих домах, боясь и нос наружу показать.
— Значит, лейтанцы уже знают, что со дня на день на них обрушится такая армия, против которой их хваленые гарнизоны не выдержат и недели, — пробормотал Кухулин. — Тогда это нам на руку...
— Даймир догадывается, его приближенные тоже, но большинство людей, включая и командиров гарнизонов, считают, что армия Улада и союзников может повернуть...
— Так ведь и ежу понятно, что наша цель — Лейтана! — воскликнул в недоумении Кухулин.
— Понятно-то понятно... Но простой люд считает, что если отвернуться от беды, то она непременно минет их стороной, — ответил Майр. — Так легче и удобнее... Я слыхал, так делают некоторые обитатели Великой пустыни...
— Ладно, — раздраженно махнул рукой Кухулин. — Оставим Великую пустыню в покое. Ты мне лучше скажи, куда же, лейтанцы полагают, мы двинемся?
Майр улыбнулся. Зачем Кухулину такие подробности? Однако перечить уладскому принцу было бы просто непочтительно, и он ответил:
— Одни думают, правитель Улада направит свой хищный взор на Тару или иные восточные королевства. Другие — что Конхобар примется усмирять северных варваров. Правда, есть и такие, что считают, будто король Улада выступит против эльфов...
При упоминании эльфов — эльфов Лунного леса, своих кровных братьев, — Иллирэн напрягся. Однако длилось это лишь короткое исчезающее мгновение, и ни Майр, ни Кухулин с Ульмом ничего не заметили.
— А из чьей дружины ты будешь, Майр? — неожиданно спросил Кухулин, когда четверо всадников выехали за ворота Килии, которые оказались распахнуты настежь, а подле них ни одного охранника! — Эбастар? Варглех?.. Нет, что-то не припомню...
— Хм... ы-ы... — замялся воин. — Ты меня, наверное, забыл, светлый принц?.. Мы встречались на таринских состязаниях, что проходили на равнине Архоммин, семь лет назад... Я был тогда еще совсем мальчишкой... И проиграл тебе в первом же круге.
— Ах да! Помню! — радостно воскликнул Кухулин. — Тебе было... двенадцать или тринадцать лет от роду, но уже тогда ты был воином и мужчиной!
— Я рад, что этими воспоминаниями доставил радость тебе, светлый принц...
— А у кого ты служишь сейчас?
— У... Ку-Роя, — выдавил из себя Майр.
Одного упоминания этого имени хватило, чтобы уладский принц — величайший воин Восточной Тверди! — едва не свалился с коня. Ку-Рой?! Этот!.. Этот...
«Так, выходит, этот воин — из числа бойцов Ку-Роя?! Но почему тогда отец послал встречать меня мунса, а не уладского воина? — лихорадочно думал Кухулин. Но тут его мысли приняли совсем другой оборот. — Ку-Рой... Водяной великан Уат... Сколько еще личин ты поменяешь, прежде чем выступишь открыто?.. Но ты еще ответишь мне за то единственное, но оттого такое нестерпимое поражение! Ты полагаешь, что под защитой присяги уладскому престолу ты в безопасности? Как бы не так! Рано или поздно я доберусь до тебя!.. Война окончится, и уже ничто не будет стоять между моей и твоей честью!..»
Злость и обида искали дорогу наружу и не находили. Ку-Рой был далеко, а кроме того, он — союзник Улада. И оттого... Но мунского воина тоже нельзя трогать, он ведь не может отвечать за поступки своего нынешнего командира, совершенные в далеком прошлом!.. „Терпи, Кухулин, терпи"...»
Кухулин даже не заметил, как гнев и давняя обида находили иной путь; не замечал, как злорадно ухмыльнулся Иллирэн, как насторожился Ульм и как недоуменно воззрился на него Майр... А ведь он должен был это заметить, но не замечал... Вся копящаяся злость сейчас переливалась в средоточие древней беспощадной Силы, давно покинувшей пределы этого мира — Копье впитывало в себя чувства Кухулина, как губка впитывает воду. Впитывало и преображало... И спустя мгновение тряпица, в которую был завернут артефакт, вспыхнула ярко-белым пламенем.
