Юрий Белов - Четвертый вектор триады
— Брешешь! — ошарашенно выдавил Жран. — Туда нашего брата не пускают!
— А это ты видел? — победно проблеял Пузырь и прилепил к подбородку фальшивую бородку. — И вот это! — добавил он, надевая на свои юношеские рожки крупные искусственные рога.
Действительно, в таком виде он вполне мог сойти за респектабельного клерка или осведомителя Тайной Канцелярии. Шарка с надменной миной водрузила на голову шляпку с густой вуалью и, подхватив Брюхана под руку, увлекла его к Залам Вкушения Росы.
— Во дает Пузырь! — с завистью процедил Жран. — Слышь, Чухла, а у твоего папахена случайно нет накладных усов, а?
— А ты хоть представляешь, малявка, что там, в Семейных Кабинетах, делать надо? — подначила Чухла.
— Еще бы! Мои предки постоянно контейнеры на дом заказывают. Я уже давно за ними наблюдаю! Такого навидался, ты визжать будешь от восторга! Может, рискнем, а? Ты — дама представительная, да и я ничего себе. Щас с какого-нибудь лоха шляпу сорву, и попробуем! А то какой-то Пузырь Брюхатый будет в Белесых Струях купаться и от кайфа похрюкивать, а такие классные мы с тобой пунцовую жижечку кушать?
Жран обхватил Чухлу и отвалил на поиски шляпы.
— Ну, так и будем здесь стоять? — с легкой укоризной спросила Харма. Она теперь смотрела прямо на Зазрака, и ее карие глаза с длинными ресницами очень напоминали ему мать.
Не отвечая, он опустил взгляд на ее ноги с аккуратными маленькими копытцами и, постепенно поднимая глаза, пробежался вдоль всего стройного тела. Да, из всех знакомых девчонок она одна была похожа на Кару Ондр.
— Прости, Харма, но меня уж точно не пустят в Семейные Кабинеты. Брюхом я не вышел.
— А мне это нравится, — сообщила девушка. — И вообще, у всех свои вкусы. Меня вполне устроит простой Оранжевый Коктейль.
Оранжевая Роса была наиболее слабой и дешевой из всех возбуждающих Энергий, и Зазрак опять покраснел.
— Позволь предложить тебе двойной Золотой, — неожиданно для самого себя сказал он.
— О-о-о! — Харма удивленно расширила глаза. — Сын генерала Ондра не разменивается по пустякам!
— Да, мой отец часто говорит: «Лучше один глоток нектара, чем бочка свиного пойла». «Свиньи», как я понял, — это очень неразборчивые и противные животные, живущие то ли в Ивгии, то ли в Дивгланде.
— Ну что ж… как ты сказал? «Нектар»? Звучит приятно. Я, пожалуй, соглашусь на глоток. Бездарно начатый день обещает стать гораздо интереснее! — улыбнулась Харма.
Аллея Высших Наслаждений
Первый час Лилового Сияния
Подходя к Золотому Павильону, Зазрак лихорадочно пытался вспомнить, сколько кредиток лежит у него в кармане. Если бы предвидеть все заранее, так можно было бы попросить у матери, а теперь… Золотой Коктейль страшно дорог, не оказаться бы пустозвоном!
— Ух ты, какая куколка! — раздался справа грубый, сальный голос. — Я ее, пожалуй, возьму. Слышь ты, глиста, пошел отсюда! Твоей подружке со мной будет куда приятнее.
Страх ударил под ложечку сосущей больной волной, колени предательски ослабли, и только зарождающаяся ярость позволила Зазраку справиться с запаниковавшим трусливым животным, именуемым «тело».
Он медленно, как учил отец, обернулся к говорившему. Это был здоровенный лоб с вполне подросшими рогами и гипертрофированной мускулатурой. «Типичный капрал в самоволке», — решил сын генерала Ондра.
За спиной капрала мерзко ухмылялись еще трое таких же, но поменьше. Любой ответ в данной ситуации ставил Зазрака в глупое положение, и поэтому он не стал отвечать.
Он просто обратился к Харме:
— Не думаешь ли ты, что здесь становится слишком шумно? И слегка попахивает… э-э-э… казармой?
Расчет оказался правильным. От возмущения «капрал» потерял не только дар речи, но и всякую осторожность. Он зарычал и бросился вперед, не думая о защите. Его искаженная морда изливала в мир жажду убийства и порабощения. Схватить, заломать, заставить хлюпать кровью, глотать дерьмо и целовать ноги…
Зазрак промедлил ровно столько, чтобы глаза противника стали торжествующе расширяться, и резко шагнул в сторону, попутно отталкивая Харму от места действия. Прием этот отец называл «коррида» и заставлял сына многократно повторять его на тренировках, приговаривая: «Не спеши отскакивать, дай противнику поверить в успех, вложить в бросок всю свою силу. Пустота высасывает мощь, а удивление гасит ярость!»
Вот и сейчас, пролетев мимо вожделенной цели, детина был вынужден сам тормозить свой наступательный порыв. Он был настолько ошарашен, что, развернувшись, стал легкой жертвой быстрой контратаки «хилого юнца».
Давящий удар копытом в основание грудной клетки заставил его покачнуться и чуть опустить руки, а размашистый «винт» низом кулака с разворота рванул его рыло вправо так резко, что шея явственно хрустнула. Для верности Зазрак впечатал локоть в открывшийся затылок, и «капрал» тяжело рухнул наземь всей своей массой.
— Надо сказать отцу, что его солдаты дерутся как простые рабы, — проговорил юноша, из последних сил пытаясь сдержать прыгающее сердце и дрожащие от возбуждения колени.
— Чуваки, на кого это он похож? — Хриплый шепот одного из нападавших был очень выразительным.
Но Зазрак не стал дожидаться, пока солдаты разберутся в своих смутных воспоминаниях. Глаза затопила мутная пелена стресса, и, уже не сдерживаясь, он заорал, подражая отцу в гневе:
— Молча-а-ать! Кру-гом! Бегом марш! И чтоб духа вашего здесь не было!!!
Солдаты, правда, не побежали, но все же поспешили ретироваться, унося с собой стонущего приятеля.
Еле дождавшись, когда они скроются за углом, Зазрак опустился на колени. В ушах звенело, грудь покалывало от излишне глубокого дыхания. Пришлось сложить руки на животе и прикрыть глаза.
— Тебе плохо, Заз? — Голос Хармы был участливым и озабоченным. И еще в этом голосе сквозило нечто такое, отчего восстановление пошло быстрее и в груди зародилась теплая волна нежности, смешанной с гордостью и удовольствием.
— Да нет, просто слишком сильное возбуждение. Отец был бы мной недоволен, — сказал Зазрак, поднимаясь.
— Что ты! Этот амбал был в два раза тяжелее тебя, а ты его… в три удара… — Харма неуверенно прикоснулась к руке юноши. — Ты сильный! Я часто видела во сне, как ты дерешься, но наяву — совсем другое дело!
— Ты видела меня во сне? — Зазрак повернулся к девушке.
Она, не отвечая, вдруг придвинулась.
Волна непривычных ароматов нахлынула на юношу. Он оказался в теплом, пульсирующем коконе, созданном излучениями двух коснувшихся друг друга тел. Он оглох от стука двух сердец и рева двух потоков крови, струившихся в опасной близости друг от друга.
