Алексей Пехов - Ночь в Шариньильском лесу
В воздухе сверкнула серебряная цепь, и оборотень взвизгнул от боли. Цепь попала по задней лапе, обожгла болью и снова начала свой разбег. Палач оказался не робкого десятка. Зверь развернулся и прыгнул. Пролетел над несущейся на него цепью, а в следующий миг, страшные клыки оторвали палачу руку. Зверь замер, посмотрел на побледневших судей. С его морды липкими тягучими капельками стекала кровь. Один из людей хрипло захохотал и сорвался в безумие. Оборотень еще раз рыкнул и, развернувшись, выскочил в открытую дверь, сбив с ног вбегающую в зал подмогу…
Высоко-высоко в горах, в одиноком горном монастыре, возле которого летают только орлы, тревожно пел колокол. Серый Зверь, остановился на горной тропке, и в последний раз оглянувшись на возвышающийся на горе монастырь, текучим волчьим бегом направился в ночь….
***— Страшная сказка, — немного помолчав, произнес я.
— Почему же сказка?
— Неужели ты хочешь уверить меня. Что все, что ты рассказа было реально? — скептически спросил я у отшельника. — Что существовал и этот твой кардинал, и что он был оборотнем, и все остальное?
— Кардинал, действительно существовал. Об этом мне еще дед рассказывал, — серьезно произнес отшельник, и, прихрамывая, направился к очагу. — Что же до остального….Кто его знает?
Он подкинул в затухающий очаг несколько поленьев и стал смотреть на огонь.
— Ну, хорошо, — не сдавался я. — Даже если это правда. То почему он не убил судей?
— А зачем? — старик пожал плечами. — Это лишнее время, а если бы монахи подоспели с серебряными болтами в арбалетах?
— Ну, а Изгоняющие? Почему не справились с оборотнем?
— А они и не должны были, — старик приковылял обратно к табурету и, кряхтя сел. — Изгоняющие не давали ему превратиться в оборотня.
— И что же случилось с этим кардиналом? — я еле-еле подавил зевок. Спать все-таки хотелось.
— Кто знает… Если все это, правда, то живет где-нибудь в глуши….Давай спать. Второй час ночи на дворе.
— Погоди, погоди, — поспешил я. — Твои истории меня занимают, старик. Давай еще одну, напоследок.
— Эх, устал я тебе рассказывать истории, мил-человек. Пора и честь знать.
— Ну, может быть последнюю. Уж больно занятно. Где я такое ещё услышу?
— Ладно, хоть точной истории, я и не знаю, — устало вздохнул старик. — У страха глаза велики. Невежественным людям везде уже мерещатся эти оборотни. Вот взять, к примеру, поместье графа де Риньяка.
— Графа де Реньера? — удивленно переспросил я.
— Нет, де Риньяка, Огюстена де Риньяка, я же сказал. Этот граф очень нелюдимый и странный человек был. У него половина слуг уже разбежалась. А по нынешним временам, того и гляди, остальные, перестанут ждать нового хозяина, назначенного королем, и сбегут, прихватив с собой последние ценности, да ещё и замок подожгут. Хотя какой тут король! Сейчас в Париже такое творится!
— Так что же в нём такого интересного, в этом графе? — тихо спросил я.
— Так ведь рассказывают, что оборотнем он был, только умер лет шесть назад. Уж и не спрашивай. От чего он помер, это мне неведомо. Но послушай, о чем шепчут лесорубы у ночного костра. Когда ему было двадцать пять лет, растерзал он своего сынишку двухлетнего, молодую жену, а заодно и горничную. Разорвал на мелкие кусочки. Вся комната была в кровавых ошмётках, и кровь капала с потолка, а по стенам сползали человеческие внутренности, такую бойню он устроил! Было это лет эдак двадцать назад. С тех пор заперся он в своём замке, никуда не выходил до самой смерти, а поместье его, некогда великолепное, медленно приходит в запустенье. Ночами, особенно в полную луну, он выходил один на старую башню родового замка, да так и стоял там. Ветер развевал его длинные белые волосы, хотя ему пятидесяти не было…
Долгий, пронзительный вой двух голодных существ раздался за окном сторожки лесника. Я вздрогнул от неожиданности и сперва не понял, что воют волки. Казалось, что за окном в ночи меня поджидают исчадия ада. Даже маленький сверчок замер от ужаса где-то под потолком и затих. Интересно, что бы случилось, если бы я ненароком пропустил избушку отшельника, не заметил трепещущего в сумерках леса огонька очага? Вой повторился.
— Волки? — спросил я у отшельника.
Тот успокаивающе поднял руку.
— Спокойно Мартен, мои питомцы пришли. Я их просто покормлю, а затем приду и расскажу свою историю.
Отшельник встал, прошел в прихожую, затем вернулся оттуда с фонарем, и поставил его на пол.
— Они не любят яркого света, — немножко виновато объяснил мне отшельник. — Пусть тут постоит, пока я не приду.
Я неуверенно кивнул головой. Дед, точно сумасшедший. Выходить ночью к голодным волкам, да еще и усмехаться с такой рожей. Ясное дело, от одиночества совсем рассудком тронулся.
Старик, в который раз посмотрел на меня, но я сидел тихо и попивал вино. Как будто никаких волков возле двери и в помине не было. Отшельник накинул себе на плечи тяжелый и потертый камзол. На миг, в тусклом свете фонаря мелькнула золотая вышивка. Или мне просто почудилось?
Я остался один. В полной тишине. Молчал сверчок, молчал трещавший в камине огонь, даже волки на улице замолчали. Веяло жутью. Мурашки веселым ручейком пробежали по моему позвоночнику. Опасность! Но от кого? Что может случиться?
Отшельник? Да. Старик мне очень, просто очень не нравился. Эти постоянные его ухмылочки и улыбки, этот внимательный и оценивающий взгляд, когда он думал, что я на него не смотрю. Этот одинокий дом в глубине чащи, куда не заходят даже егеря и самые отчаянные браконьеры. Эти жуткие, а от этого кажущиеся еще больше правдивыми истории. Не знаю, что может случиться, но интуиции я склонен доверять.
Я достал из-за пояса пистолет с единственным зарядом и, спрятав под стол, взвел курок. Старика я не боялся, но так, на всякий случай…
Медленно текли минуты, а в этой гнетущей и давящей тишине ничего не менялось. Я просто физически чувствовал, как идет время. Как с каждым ударом сердца убегают секунды ожидания.
Наконец в коридоре раздались шаркающие шаги отшельника, и я немного расслабился. Старик вошел в комнату, прошел несколько шагов и остановился напротив меня. Дед улыбался, улыбался торжествующей улыбкой победителя. Я посмотрел на его руки и похолодел. Старик стоял, держа старенькое ружье. Темное дуло оружия мрачно смотрело мне в грудь.
— В чем дело, отшельник? Что это за шутки? — как можно спокойнее произнес я.
— Пойдем, я вас познакомлю, — с ехидной усмешкой попросил меня дед.
— Ты последнего ума лишился Морис?!
Старик на миг вздрогнул, а затем ухмыльнулся.
— Смотри-ка! Догадался! Как, если не секрет?
