KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Фэнтези » Алексей Пехов - Ночь в Шариньильском лесу

Алексей Пехов - Ночь в Шариньильском лесу

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Пехов, "Ночь в Шариньильском лесу" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А как становятся Высшими оборотнями? — этот разговор в ночном доме отшельника все больше и больше забавлял меня. Сюда бы Парижскую Академию наук.

— Ну…— потянул отшельник и внезапно оскалился. — Нужно чтоб тебя самого цапнул Высший. Или чтоб ты родился от Высшей женщины-оборотня. Или нужно прожить очень много лет обычным оборотнем, убить сотни людей. Или продать душу Хозяину.

— Кому? — не понял я.

— Дьяволу, — поправился старик.

— А у тебя есть сказка о таком оборотне?

— А почему бы ей не быть? А если нет, так прямо сейчас и придумаю. Делов-то!

— Ну, так, давай, рассказывай. У меня еще пол кружки вина осталось, — я зевнул.

— Что, спать не хочется? — отшельник ехидно посмотрел на меня.

— Нет, — соврал я.

— Ну, тогда вот тебе история…. — дед на секунду задумался. — Ты знаешь, кто такой был Морис Орлеанский?

Я отрицательно покачал головой.

— Да. Немногие теперь помнят это имя, — старик глубоко вздохнул и поджал губы. — Он был вторым кардиналом Франции после папского бунта.

Я удивленно вскинул бровь. Кардиналом? Что-то я не слышал о таком.

— Не удивляйся, — отшельник заметил мое изумление. — Вся информация о нем была удалена из церковных книг и летописей, а само его имя было предано забвению Папой. Сейчас уже и не помнят, что был такой человек.

— За что же его так наказали? — я был ни в меру изумлен. Если эта история правдива, а не сказка сумасшедшего старика-отшельника, то рассказ интересен.

— За поклонение Дьяволу. Это было очень давно. В такие седые времена, что их уже почти никто и не помнит….

***

Холод и боль. Вот, пожалуй, и все что осталось в его меркнущем сознании. Холод и боль. Будь его воля, он бы давно скатился в пропасть небытия, ушел бы навечно к Великому Хозяину, но проклятая инквизиция была слишком опытна в таких делах, и когда огонек его жизни переставал трепетать, когда он тихо, но верно начинал меркнуть, и Морис Орлеанский, бывший кардинал Франции уже видел распахнутые теплые объятья Хозяина, проклятые церковники приходили в его камеру и возвращали кардинала-отступника к жизни. Как он выл, как он страдал, понимая, что пытка не кончается. Она не прекратится, пока этого не захотят сами монахи.

Холод. Холод стал его сожителем в открытой всем ветрам гор камере. Особая камера. Для особых гостей. Она не располагалась глубоко в подвалах. В горном и забытом богом монастыре с серыми, раскрошившимися от времени стенами просто не было глубоких подвалов, таких как в Париже, например. Камера для особых узников располагалась в высокой и единственной башне монастыря, который затерялся где-то в самом сердце гор между Францией и Италией. Огромные аркообразные окна, расположенные в каждой из четырех стен и загороженные тяжелыми серебряными прутьями совершенно не спасали от колючего январского ветра, что свободно гулял по камере и, приносил Морису свой единственный дар-холод.

Холод покрыл стены камеры легким голубоватым инеем и он искрился под неровным и бледным светом луны. Холод превратил соломенную циновку, единственную постель Мориса, в жесткое и неудобное ложе. Холод, как яростный пес вгрызался в его кости, выедал мозг и глаза. Холод поразил его легкие, и отступник практически безостановочно кашлял, в его груди раздавалось противное бульканье и хрипы. Холод заставлял тело колотиться в сильном и безостановочном ознобе, при котором все мышцы старческого тела скручивались в тугие жгуты, и разносил боль по всему телу. Холод. Проклятый холод абсолютно не давал возможности колдовать, трижды проклятые инквизиторы и это учли. Холод безостановочно стучал в мозг проклятым ледяным пальцем, не давая возможности сосредоточиться, холод заставлял его стучать зубами, не давая возможности произнести членораздельно хотя бы одно, самое простое слово, не то, что длинное и мрачное заклятье превращения, в котором важен каждый звук, каждая интонация.

— Будь ты проклят, холод! — подумал Морис, зябко кутаясь в тонкую, воняющую плесенью и не спасающую от холода тюремную робу. Как бы в насмешку над положением падшего кардинала, на робе золотом вышили его знак— букву "М" заключенную в золотой ромб. Милая насмешка инквизиторов.

Морис вжался в один из углов, надеясь, что проклятый ветер тут его не достанет, и, скрючившись в позе зародыша, застонал от боли….

Он мог стерпеть холод, но эта боль….

Боль. Он помнил извилистую горную дорогу, по которой его несли к месту предстоящего заключения. А затем и казни. Его несли в обычной, хоть и большой клетке. Как какую-то диковинную восточную птицу. Только ни в одной клетке не было таких толстых и таких опасных для него серебряных прутьев. При каждом толчке, при каждой неровности, он задевал плечами, грудью или спиной ненавистное серебро и кричал. Кричал от ни с чем не сравнимой боли. Касание к серебру причиняло его телу огромные не проходящие ожоги и боль. Тем, кто отдал душу Хозяину, приходилось опасаться серебра. Боль мучила его, сводила с ума, не давала свободно двигаться. Он часто ловил себя на мысли, что тихонько скулит как побитый пес от этой ужасной и ни с чем не сравнимой боли. И тогда в его голове вспыхивала ни с чем не сравнимая ярость и жажда мести к своим мучителям.

— Н-ничего, н-ничего, — прошептал синими губами старый кардинал. — Х-хозяин н-не оставит меня, сегодня вссё закончится.

На сегодня была назначена его казнь. Его не пытали, не жгли на жаровне, не растягивали на дыбе, не использовали сто тысяч способов дознания инквизиции. В этом не было нужды. Его реакция на серебро и факты, записанные в десяток толстых фолиантов, говорили сами за себя. Его просто бросили существовать между жизнью и смертью в вечном царстве холода и боли, пока из далекой и теплой Италии не доставят приказ подписанный самим Папой. Вчера, когда он снова почти не умер, и заботливые церковники вытянули его из камеры, чтобы привести в чувство, он услышал сквозь дремоту смерти, что приказ пришел и казнь назначена на сегодня.

Его даже не сожгут. Он все-таки был кардиналом, пускай и падшим. Тем более, что никто не собирается отпустить его душу к Хозяину. Он навечно останется в Ничто, откуда его вырвет только труба Гавриила в Судный день. Его живого, оплетенное тонкой серебряной цепью, опустят в специально вырытый в одной из пещер бассейн со святой водой, а сверху завалят солью. А затем замуруют вход в пещеру и постараются забыть, где лежит тело заживо погребенного кардинала.

Морис вздрогнул. Умирать, тем более так, он не хотел.

Замок в железной двери с искусно сделанным серебряным распятием Христа, лязгнул, и дверь бесшумно открылась. Потянуло таким благостным и таким долгожданным теплом. Морис тихо всхлипнул от боли и повернул голову к палачам. В дверном проеме стояли двое. В плащах инквизиторов с надвинутыми на лица капюшонами. За этими двумя в коридоре маячило еще шестеро.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*