Александр Борискин - Судьба вселенца
В ногах "П" на втором этаже справа размещалась кухня и буфетная, в которую был проход из зала, и слева – биллиардная и комната для игры в карты. На первом этаже находилось помещение для слуг, подсобные помещения, гардеробная.
В подвале находился мотор – генератор, подававший электрический ток для освещения и к электрическим печам на кухню. Позади здания была пристроена кочегарка: дом имел центральное отопление.
Здесь берег был высокий, и весенние разливы не заливали поместье.
Дом был обнесен высокой кованой оградой с воротами по центру. Вдоль ограды были посажены туи. Внутри нее оставалось место и для цветника и для двух беседок, где летом генерал любил пить чай, встречаясь с гостями.
Питер, сравнивая этот дом с домом в Кольвельде, не мог не признать, что этот и шикарнее, и более приспособлен к жизни.
"Да только чтобы его содержать в чистоте и порядке, да ежегодно подновлять кое-где стены, надо не менее пяти – шести работников. Еще кухарка, горничная, да не одна, сторож, кучер, кочегар, экономка … То-то Берг настаивал на продаже поместья. Похоже, на его содержание уходила добрая половина всех доходов генерала."
В целом, поместье Питеру понравилось. Он отпустил Берга обратно в Петербург, а сам решил пожить здесь пять – семь дней, познакомиться с пастором кирхи, руководителем колонистов, походить по окрестностям, посетить близлежащие кладбища. Он еще не потерял надежды отыскать свою могилу с захоронкой.
Следующие три дня он только и делал, что принимал гостей: пастора Петера Кроуна, руководителя колонистов Михеля Минца, помещиков соседних с ним усадеб и поместий. Все его приглашали в гости, он всем обещал, только не сейчас: очень много было дел по вхождению в наследство.
Пожертвовал на местную кирху пятьсот рублей и на нужды колонистов такую же сумму.
На четвертый день он, взяв в провожатые сына кучера Генку, пошел прогуляться по окрестностям.
Православное кладбище было одно общее для всех окружающих его деревень, отстояло от поместья километра на три. Там стояла часовня. Как раз проходили похороны и он, после них, сумел переговорить с местным батюшкой, отцом Григорием, представившись новым владетелем поместья.
– Православный?
– Лютеранин, но помогать Вам собираюсь. Вот, возьмите на нужды храма для начала пятьсот рублей. Обживусь, войду в курс дела – познакомимся поближе.
Генка проводил Питера на кладбище на могилу генерала.
Там уже был установлен мраморный памятник.
– Ганс Иоганнович заказал его в Петербурге еще за год до своей смерти. Так он и стоял перед домом поместья, только без выбитой даты смерти,- пояснил Генка.- Когда генерал помер, так приехал каменотёс и выбил дату. В начале лета памятник установили над могилой.
– Проведи меня по кладбищу. Расскажи, кто тут похоронен. Нет ли каких необычных памятников, надгробий. Не встречал?
– Нет. Я здесь редко бываю. Боязно. Лучше Вы сами походите, посмотрите, а я Вас у входа подожду.
Питер начал медленно и планомерно обходить кладбище.
"Если и появится могилка из будущего, то, скорее всего в старой, редко посещаемой части кладбища. Меньше внимания привлекать будет. Вот туда-то я и пойду."
Больше двух часов Питер обходил кладбище, но ничего похожего на тот надгробный камень, который попросил Дуняшу поставить над могилой, не обнаружил.
У входа на кладбище его поджидал Генка.
– Куда теперь пойдем?
– Больше вокруг кладбищ нет?
– Есть еще маленькое лютеранское, там колонистов хоронят. Да вот еще с той стороны кладбища, за оградой, разных самоубийц засыпают.
– А лютеранское где находится?
– Как раз с той стороны кладбища.
– Пошли туда, прогуляемся.
Через полчаса медленной ходьбы они обошли кладбище и в пятидесяти метрах увидели еще одно, обнесенное крепким забором.
– Вон оно, лютеранское! А между нашим и тем как раз самоубийц и зарывают!
– Посиди здесь, я туда прогуляюсь.
Питер пошел между захоронениями самоубийц и неожиданно увидел на одной из могил, расположенной с самого края, даже несколько в стороне от остальных, кусок гранита с выбитым на нем крестом и стилизованным изображением флешки. Его сердце пропустило удар. "Это оно! Именно такой памятник я нарисовал и передал эскиз Дуняше! Нашел! Теперь надо подумать, как достать захоронку. Похоже, это будет не такое простое дело."
Не доходя до лютеранского кладбища, Питер повернул назад, подошел к Генке, и они вернулись в поместье.
6
Мозг Питера работал как компьютер, разрабатывая, анализируя и отбрасывая варианты обретения захоронки из могилы на кладбище самоубийц. Хотя это было тихое, мало посещаемое место, но вокруг жили люди, ходили, в том числе и ночами, и могли заметить его, крадущегося ночью с лопатой в руке в сторону кладбища. А тем более застукать его ночью за разрыванием могилы самоубийцы. Что они могли подумать в первую очередь? Ведь это не 21-й век, когда таким поступком удивить кого-либо трудно, хотя и возможно, а конец 19-го, когда и за меньшее можно быть отлученным от церкви, обвиненным во всех смертных грехах, оказаться вне закона. И не спасет тебя ни положение, ни богатство, ни заступничество влиятельных друзей, которых, кстати, у Питера не было.
Как нужен был Питеру помощник! Одному пускаться в такое приключение было практически невозможно. Вдвоем всегда можно распределить роли: пока один копает, другой караулит, наблюдая за окрестностями. Затем смена рода деятельности. Так и меньше устанешь, да и на душе спокойнее, каким бы атеистом Питер не был, после переноса сознания он уже не мог не верить во что-то такое … сверхъестественное. Хотя, если захоронка была перенесена из его реальности в эту, то значит, что это кому-то нужно. И подставлять его по-глупому никто не собирается.
"Все равно идти одному и раскапывать могилу – это верх безумия. Лучше подождать, обзавестись надежными людьми, тогда и выполнить это черное дело. Тем более что не горит. Место я нашел, оно никуда не денется. Может быть потом, позднее, обстановка изменится и будет возможно выкопать захоронку с меньшим риском".
Питер понимал, что он просто ищет для себя оправдание отсрочить поход на кладбище, поддавшись какому-то необъяснимому страху, который просто парализовал его волю.
Так, ничего не решив с раскопкой могилы, он вернулся в Петербург и включился в жизнь города.
Перед отъездом из Германии Питер сказал и Эльзе, и Курту, что в случае необходимости они могут писать ему письма на адрес душеприказчика генерала, который только и был известен ему в России. Однако писем не было. Зато пришел багаж, отправленный им из Кенигсберга морским путем.
