Дмитрий Панов - Рассвет
Конечно, у Ордена имелись свои, ревностно охраняемые тайны и секреты, благодаря которым можно было заживить раны и исцелить большинство болезней, но в его случае даже они не возымели должного эффекта и Старший магистр продолжал терпеть порой адские муки.
И вот сейчас, когда он, после сытного обеда, собрался втирать различные мази и снадобья в свои ноющие суставы, молодой последователь появился на пороге его покоев с вестью о том, что передовой дозор засек странного человека идущего в горы со стороны Империи.
Магистр про себя чертыхнулся, жестом отпустил последователя, оправил свою робу и неспешно направился к своему кабинету. Еще не хватало ему очередных осложнений с гномами, которые настояли даже на включении в пакт о ненападении, подписанный с людьми, пункта по которому ни один подданный Империи не должен приближаться к горам. Империя со своей стороны, насколько ему было известно, на первых порах тоже достаточно серьезно к нему отнеслась, по крайней мере, сначала понастроили вдоль границы сторожевых и наблюдательных форпостов, ну а потом, острота конфликта позабылась и это захолустье стало местом ссылки не особо ретивых служак. Но как бы то ни было, за последние несколько лет не было ни одного прецедента.
А тут на тебе, человек, да еще и один! В голове у Старшего магистра были на счет него только два возможных варианта, либо это беглец, которому удалось проскочить через границу незамеченным, что было вполне возможно, ибо особой ревности к исполнению служебного долга у имперских солдат отродясь не водилось, либо этот человек шел в Орден и знал где он находится.
Погруженный в свои размышления Старший магистр вошел в рабочий кабинет, немного поерзав, устроил свой сухопарый зад на мягких подушках в кресле и откинулся на спинку.
В первом случае он не видел никакой проблемы, поймать, допросить и умертвить - вполне обычный для наказания набор действий. Преступников и бандитов в Ордене любили ни чуть не меньше, чем в имперских торговых гильдиях, на караваны которых приходилась основная доля грабежей и налетов. Во втором случае все обстояло намного сложнее, предстояло выяснить кто этот человек и что ему нужно. Вариант с посыльным отпадал моментально, курьеров в Ордене использовали крайне редко, поскольку для передачи информации уже более тысячи лет использовали магические хрустальные шары. Способ был быстрый, надежный и конфиденциальный. В случае если же без помощи курьера было не обойтись, о его отправлении заранее предупреждали с помощью тех же хрустальных шаров.
Старший магистр выдохнул, пододвинул на средину стола подставку с шаром и склонился над ним. Спустя мгновение шар налился легким голубоватым светом и из клубящихся внутри облаков образовалось вполне ясное и отчетливое лицо одного из дозорных.
- Что там у нас? - начал Старший магистр, не дожидаясь положенного приветствия, его голос на людях был сухим и грубым.
- Одинокий путник, мэтр. Не прячется, озирается по сторонам, как будто, что-то ищет. Смею предположить, что, возможно, вход в наш анклав. - Дозорный выдержал короткую паузу, ожидая дополнительных вопросов от Старшего магистра, но тот спокойно ждал, дозорный сглотнул и продолжил: - Еще он скрывает свое лицо и... вооружен!
Старший магистр слегка приподнял левую бровь, изображая легкое удивление, подумаешь, несет при себе оружие, если он беглец - это предмет первой необходимости, да и если нет, то по лесам и дорогам сейчас ходить вовсе не безопасно, дикого зверья расплодилось во множестве, да и лихой люд не побрезгует за звонкую монету отправить пару-тройку человек к их предкам.
- У него с собой "гигант", - дозорный, поняв, что он не дождется наводящих вопросов, прервал затянувшуюся паузу.
Вот теперь настало время для Старшего магистра удивляться по настоящему. "Гигантом" именовали огромную глыбу железа по форме напоминавшую тяжелый двуручный меч, но отличавшийся от стандартного почти троекратным весом, пятикратными толщиной и шириной лезвия, таким образом, получалось, что ширина спины владельца и ширина меча практически совпадали, а еще, воткнув в землю, за ним можно было укрыться, как за большим щитом. Владельцы подобного оружия встречались крайне редко и в большинстве случаев - это были воины расширявшие свои боевые способности с помощью магии, ибо ни один человек не был столь одарен физически, чтобы использовать подобное оружие.
Старший магистр откинулся на спинку своего кресла и задумчиво почесал свою аккуратно подстриженную бороду, внутренний голос упорно подсказывал ему, что все будет не так просто с этим человеком, как хотелось бы. Он провел рукой над хрустальным шаром, лицо дозорного растворилось в голубоватой дымке, которая, извиваясь в причудливых движениях, сформировала изображение склона горы, по которому шел одинокий путник. Еще одно движение руки и изображение странника стало крупным планом.
Вайзель склонился над сферой и, прищурившись, пристально разглядывал этого человека в течение нескольких секунд, а потом их глаза встретились. Спокойные, холодные, познавшие много боли и горечи - именно так выглядели его глаза, путник остановился и слегка наклонил голову, как будто со своей стороны он тоже разглядывал старика, склонившегося над хрустальным шаром.
"Не может быть, чтобы он меня видел!" - раздражение, даже в мыслях, было совсем не характерно для Старшего магистра, он неопределенно хмыкнул, отстранился от шара, и изображение в нем угасло. "Не может этого быть!" - подумал он еще раз, но образ пристально смотрящих на него глаз не выходил из головы. Старший магистр замер в своем кресле, сделал несколько глубоких вдохов, а затем слегка прикоснулся к хрустальному шару, в котором мгновенно появилось изображение дозорного.
- Встретьте его! Но внутрь не запускайте, я скоро буду, мне нужно с ним поговорить.
-- Будет сделано, мэтр.
Антон начинал нормально жить только ночью, когда город затихал. Мерное шуршание листьев, хлопки крыльев ночных бабочек, легкий, неслышный обычному уху гул струящегося воздуха дарил ему непередаваемое наслаждение. Он уставал за день так, словно разгружал вагоны. Однако заснуть все равно не удавалось: откуда-то слева, через несколько кирпичных стен, доносился размеренный скрип кровати, вызывая в воображении откровенные сцены, справа слышался детский плач, наверху кто-то долго и тяжело кашлял, только из соседней комнаты ничего слышно не было. Что же она там делает? Антон представил себе, как она спит, спокойная, недвижимая, бледная, наверное, в длинной белой хлопчатобумажной рубашке. Почему-то ему и в голову не приходило вообразить ее в откровенном белье, ведь она совсем другая. Загадочная, чистая, непорочная... Скрип прекратился, Антон усмехнулся.
