Катарина Керр - Чары дракона
– Или один из их родственников. Мне следует знать, что это означает, черт побери!
Но он не мог вспомнить. Внезапно Талиэйсин пришёл в ярость. Он злился на собственный разум, на Баруму, на выверт судьбы, которая лишила его себя самого и выбросила куском человеческой плоти на рынок Бриндемо. Талиэйсин ударил кулаком в стену, и боль и ярость смешались, вызвав на короткий миг прояснение покалеченного сознания. Западные, эльсион лакар, эльфы. Они видят Диких и называют их своими младшими братьями. Он когда-то знал эльфов, не так ли? Разве он в своё время не отправлялся на войну, где эльфы были его союзниками? Когда-то, очень давно.
– Или один из их родственников, – прошептал он, словно выдохнул.
Талиэйсин похолодел, хотя ночь была тёплой. В конце концов, человеку сложно осознать, что он не полностью человек.
Талиэйсин оставался у Бриндемо ещё два дня, полные сонной скуки. Хотя он прилагал массу усилий, зондируя свой разум, дело продвигалось туго, подтверждая его собственные подозрения в том, что прежде он никогда не уделял много внимания своему разуму. Однако Талиэйсин припомнил одну маленькую вещь. Драгоценность. Хотя он не мог с точностью вспомнить, что конкретно это было, Талиэйсин не сомневался: Барума украл у него дорогую серебряную вещь, фамильную ценность, которую подарил ему член его клана или кто-то, кем он восхищался, – парень не был уверен, кто именно. Однако Талиэйсин знал: потеря этой вещи – позорное дело, и он навсегда будет обесчещен, если не найдёт Баруму и не получит её назад. Стыд подпитывал его ненависть, и он подолгу мечтал, как убьёт Баруму тем или иным жутким способом.
Утром третьего дня он сидел в поросшем травой дворе, когда Бриндемо привёл покупателя, чтобы взглянуть на неудобного раба. Покупатель был высокий мужчина, довольно смуглый, с коротко подстриженными, вьющимися чёрными волосами. На левой щеке выделялись две нарисованные зеленые бубны – такие, как масть в картах. Мужчина стоял прямо, и это указывало, что когда-то он мог быть солдатом. Его пронзительные тёмные глаза часто устремляли на Бриндемо взгляды, в которых смешивались презрение и недоверие, пока торговец болтал и болтал, расхваливая Талиэйсина и в то же время придумывая ему ложную историю.
– Очень хорошие манеры, господин, сын купца, очень хорошо говорит, но, жаль, очень любил играть в азартные игры, попал в дурную компанию в Мангорио и…
– Ты умеешь обращаться с лошадьми? – перебил покупатель, обращаясь прямо к Талиэйсину. – Большинство мужчин в Дэверри умеют.
– Да. Я ездил верхом всю жизнь.
Отвечая, Талиэйсин вспомнил ещё один обрывок своей прошлой жизни: гладкого чёрного пони, которого он любил, когда был ребёнком. Воспоминание было таким чётким, таким ценным, что юноша пропустил следующие слова покупателя. Он боролся с собственной памятью, вспоминая кличку маленького животного.
Внезапно покупатель бросился на него, целясь кулаком прямо в лицо. Не думая, Талиэйсин отразил удар левой кистью и уже начал замахиваться в ответ. Крик ужаса, который испустил Бриндемо, вернул его в чувство. Его могли жестоко избить за то, что замахнулся на свободного человека, но покупатель только рассмеялся и дружески похлопал его по плечу.
– Думаю, ты сойдёшь. Я веду караван в горы. Один из моих погонщиков мулов заболел, и у меня нет времени, чтобы нанимать на его место свободного человека.
– Что, уважаемый господин? – Губы Бриндемо затряслись от негодования. – Использовать ценного варвара, как погонщика мулов?
– Только какое-то время. Я уверен: в дальнейшем я смогу продать его с прибылью для себя. Арриано сказал мне, что ему нужно исчезнуть, ради его же собственного блага и твоего, и я могу это обеспечить.
– Что он вам сказал? – Голос торговца перешёл в крик.
– Ты можешь мне доверять. Восемь зотаров.
– Да вы задумали обворовать меня! Вы оба хотите моего разорения!
Они торговались с самым серьёзным видом. Довольно долго оскорбляли побудительные мотивы и предков друг друга, и спорили на повышенных тонах, пока, в конце концов, не сошлись на шестнадцати зотарах. Появилась изначальная накладная, которую быстро прочитал новый хозяин Талиэйсина. Он скривил рот, словно поражался плохому качеству подделки.
– Конечно, я подготовлю новую накладную, – сказал Бриндемо.
– Надеюсь. Меня зовут Зандар из Данмары.
Когда Бриндемо отправился в дом, чтобы выписать новую накладную, Зандар скрестил руки на груди и внимательно и холодно осмотрел Талиэйсина.
– Ты будешь честен со мной, парень, и я буду честен с тобой. Когда нас догонят твои родственники, я продам тебя ненамного дороже, чем за тебя заплатил, – при условии, что ты станешь хорошо работать и не будешь создавать мне проблем. По рукам?
– По рукам. Предполагаю, свободные люди здесь не пожимают руки рабам, иначе я бы предложил вам свою.
– Здесь никто не пожимает рук, поэтому не воспринимай отказ, как оскорбление. Мне этот обычай всегда казался негигиеничным – касаться ладонью ладони человека, которого ты едва знаешь. Тебе выдадут дубину с железным наконечником, как у других моих людей. Ты поклянёшься, что не станешь использовать её против меня?
– Клянусь богами моего народа.
– Тогда все в порядке. Мы не станем больше упоминать об этом.
Несмотря на обстоятельства, Талиэйсин почувствовал неохотное уважение к этому человеку. Парень решил, что Зандар бы ему понравился, если бы они встретились при других обстоятельствах. Тем временем Зандар продолжал медленно осматривать его.
– Серебряный кинжал, – резко произнёс он. – Это для тебя что-то значит, парень?
Голова Талиэйсина дёрнулась, словно у испуганного оленя.
– Думаю, да – возможно, – продолжал покупатель. – Ты похож на этот тип людей. Судя по тому немногому, что мне рассказали о твоих таинственных обстоятельствах.
– Да, значит. О, боги! – вырвалось у Талиэйсина. Талиэйсин развернулся на пятках и стал ходить взад и вперёд в сильнейшем возбуждении. Воспоминания сгрудились на самом краю сознания. Он чувствовал тяжесть в руке, идеально сбалансированный кинжал, рукоятку с тремя серебряными бугорками, а также бьющего сокола, выгравированного на лезвии. Внезапно на его глаза навернулись слезы, и Талиэйсин увидел в сознании новую картинку: мрачное, покрытое шрамами лицо с холодными голубыми глазами и обрамляющими его светлыми, с сильной проседью, волосами. Жёсткий человек, твёрдый как сталь, но он любил его.
– Я думаю, что помню своего отца, и он, клянусь, не был никаким купцом.
– Мы все в этом не сомневались, парень. Как его зовут? Подумай. – Зандар заговорил шёпотом. – Попытайся вспомнить его имя.
