Ева Софман - Та, что гуляет сама по себе
— Я не за лошадь боюсь. Звёздочка очень не любит чужие руки.
— Бросьте, я с любой слажу, — мальчишка решительно взял у неё повод. — Красивая у вас лошадка!
— Не стану возражать.
— Вся в хозяйку, видать… У лошадей такой нежный нос, просто удивительно, — задумчиво протянул руку к Звёздочкиной морде. — Красивая девочка, хорошая девочкаАА!
— Я же говорила: она не любит чужие руки, — пожала плечами Таша, отбирая у мальчишки повод и ведя Звёздочку к конюшне.
Парень, нянча укушенный палец, пробормотал пару крайне нелестных для Звёздочки слов и поплёлся за ними.
— Остальное сам сделаешь, — сказала Таша, когда кобылка была благополучно расседлана. — Тебя как зовут?
— Шероном кличут, — помедлив, буркнул паренёк.
— Шерон… Могу я задать тебе один вопрос?
— Смотря какой.
— У вас не останавливалось сегодня трое мужчин с девочкой лет девяти? В тёмных плащах, один на белой лошади, двое на серых в яблоко.
Шерон покосился на неё. Бормотнул:
— Запрещено мне сведения о постояльцах давать…
Таша запустила руку в сумку, извлекла из кошеля серебряную монетку и задумчиво покрутила её в тонких пальцах.
Мальчишка вздохнул:
— Какое вам до них дело?
— Та девочка — моя сестра, — после секундного колебания честно ответила Таша. — Они…
— Украли её, да? — Шерон мрачно кивнул. — Я сразу понял, что с девчонкой что-то неладно. Бледная, как простыня… Как чистая простыня. Глаза неживые… Тот мужик её за руку ведёт, а она перед собой уставилась и ноги так переставляет… Словно кто-то за ниточки дёргает.
"И Лив покорно шла с ним? Ой, магией тут явной попахивает… Подчиняющие чары, может?"
— Тот мужчина — со светлыми волосами, водянистыми глазами и шрамом на щеке?
— Он самый, — парень рассеянно взъерошил волосы, цветом и жёсткостью напоминавшие солому. — Он и не прятался особо. Даже капюшон не натянул. Я, видно, как-то не так на него посмотрел, когда лошадь брал — он как зыркнет на меня… душа в пятки ушла. Нехорошие у него глаза, ой нехорошие…
"Что верно, то верно".
— Они тронулись часа четыре назад. Ишь, не боятся по темноте шастать! Дальше по Тракту поехали. И я слышал, как они друг с другом переговаривались… прикидывали, когда будут в приграничном трактире Заречной.
"Почти нагнала!"
— Спасибо, — Таша протянула ему монету, но Шерон помотал головой:
— Уберите.
— Тебе не нужны деньги?
— Нужны, но я просто помочь хочу. Ненавижу работорговцев… Вот что: у вас лошадка быстрая?
— Очень.
— Они не больно-то спешили. И поехали по Тракту, я видел. А вы можете срезать путь через Пустошь.
При одном слове по коже пробежались колкие холодные лапки мурашек.
В Долине было много пустошей. Но Пустошь — одна.
— Я нарисую, как, — продолжил Шерон. — Если не будете здесь особо задерживаться, завтра их нагоните. Есть на чём рисовать?
— Нет…
"…но, раз другой альтернативы не наблюдается, — резонно подсказал внутренний голосок, — в конце концов, ты с собой особого зла не несёшь, верно?"
— Ладно, идите, а я попрошу у Риикона, что нужно… Ну, у хозяина нашего. Вам с ним ещё предстоит знакомство, — добавил Шерон. — А как будете отправляться, я вам карту отдам.
Таша улыбнулась:
— И как прикажешь тебя благодарить, если деньги тебе не нужны?
— Человек человеку друг, — изрёк Шерон. — Лучшей наградой будет, если на обратном пути заглянете с сестрёнкой.
Уловив какой-то шелест позади, Таша обернулась. Настороженно замерла.
Через открытую дверь ей был отлично виден двор — и хромавший по нему человек в чёрном.
— Кто это?
Шерон поднял голову:
— А, это? Постоялец наш. Дэй.
…глухой звук, с каким лошади перетирают зубами сено…
…пьяный шум из окон таверны…
…далёкий шёпот листвы…
…шелест его одежд…
…но ни малейшего намёка на звук его шагов.
От напряжения Таша почти шевелила ушами.
Оборотень может услышать приближение человека, крадущегося на цыпочках, аршинов за тридцать.
— Не нравится он мне…
Незнакомец скрылся в здании трактира.
— Да бросьте, — Шерон уверенно коснулся крестика под рубашкой. — Уж дэя вы можете не бояться.
Ташу это совсем не успокоило. Скорее наоборот.
Дэев Таша не любила. Хотя единственным дэем, которого она знала, был их пастырь, но ей с детства втолковывали, что отец Дармиори является самым страшным человеком на всю кругу — как, впрочем, втолковывали все прадмунтцы своим ребятишкам. Пастыря не любили, за спиной клеймили последними словами, но боялись до такой степени, что ослушаться не осмеливались никогда. В итоге Таша выросла в твёрдом убеждении, что все дэи одинаковые, великие и ужасные воплощения власти Богини на земле — просто некоторые умело маскируются под добрых дядюшек.
— Он вчера ночью прибыл раненый, — продолжил Шерон, — на своих двоих. Сказал, напали волки на Тракте, загрызли его лошадь и чуть его самого не прикончили.
— Волки? На Тракте?? Летом???
— Ну да, согласен. Наверное, это были неправильные волки.
— А как же он спасся?
— Ну, судя по тому, что окровавленный меч он при мне чистил…
— Меч? У дэя?
— Знаете, когда путешествуешь, стоит учитывать: волкам и прочим тварям плевать, чем занимается их потенциальная еда. Священнослужители точно такие же люди из плоти и крови… ну, может, чуть постнее других.
Таша промолчала.
— Рана на ноге у него паршивая была, — Шерон чистил жевавшую сено Звёздочку, — еле дошёл. Но у него с собой кое-какие целебные мази нашлись, да и отлёживался сегодня весь день, так что сейчас вроде как нормально… Правда, всё равно хромает здорово. А денег на новую лошадь у него нет, кажется.
— Нет? И как же он дальше?
— Пешочком, как же ещё? Или к какому каравану привяжется… Ладно, вам спать пора — у вас и так времени немного, если пораньше хотите выйти.
— Да, ты прав, — Таша бросила монету на землю. — Если хочешь, оставь её валяться — но она твоя. Не знаю, что бы я без тебя делала. Спасибо, Шерон.
И вышла, не обернувшись.
— Добрый вечер, мне…
— Комнату на ночь. Я понял, — кивнул старик за стойкой "вахты". Впрочем, стариком его можно было назвать с натяжкой: пусть седовласый, но статный, глаза удивительно зоркие, лицо гладкое, безбородое, с благородными чертами аристократа, и выправка — явно бывшего военного. — Ужин?
— Да, пожалуй, — выложив на дубовую столешницу пяток серебрушек, Таша расписалась в гостевой книге внушительной толщины. — Это за ночь, но я уеду раньше.
— Как пожелаете… госпожа Морли, — заглянув в книгу, трактирщик совершил законный обмен монеток на ключ.
