Юрий Бурносов - Книга демона
– Сейчас хозяин твой принесет чего-нибудь. Лори не заставил себя долго ждать – обернулся вмиг.
Возбужденно пыхтя, он зажег свечу и разложил на тряпице покупки. Увидев здоровенный копченый окорок, Гай удивился:
– Откуда? Там же сущая мелочь была!
– Так я и не купил. Стянул, – гордо сказал Лори.
– Ты что? – возмутился Гай. – Это же нехорошо.
– А и пускай. С лавочника не убудет, лишний раз обвесит кого или монету фальшивую подсунет. Они такие. А нам с тобой и коту вон есть нечего, правда, кот?
Скратч согласно мяукнул, косясь на окорок.
– И вообще, где твой ножик? У меня уж слюни текут.
Гай пожал плечами и через мгновение уже жевал большой кусок окорока, заедая его лепешками. Лепешки Лори «купил» тем же образам, что и окорок. Интересно, что сказал бы добрый отец Абак, узнай он, что Гай водится с воришкой и даже ест краденое мясо? Небось отругал бы и велел весь молельный зал подмести и паутины убрать… А паутины – они высоко, надо на лестницу забираться, а с балок летучие мыши в глаза бросаются, выцарапать норовят… Гай поежился. А мясо все равно вкусное.
– И часто ты так? – поинтересовался Гай, протягивая руку за новым куском.
– Ворую? А как есть захочу. Чаще на кухне, там проще. Да и поймают если, разве что кнутом выдерут. А в лавке если схватят – тут же стражников позовут, а там уж как магистрат решит. Могут руку отрубить, могут голову. Да только я убегу. Я такой. А вообще я воров много знаю, они меня к себе звали, да я не хочу: боязно.
Некоторое время в уютном закутке конюшни раздавалось только дружное чавканье и урчание кота, который также получил свою порцию, и немаленькую.
А потом все уснули, погасив свечу.
ТИЛЬТ. БЕГСТВО В ТЕРНОВНИК
«Плохо, плохо, – думал Тильт о баронских дружинниках, – поди ж ты, и ловушки разбойничьи обошли!» Как все дальше сложится, рассуждать времени не было – улучив момент, Тильт перевалился через высокий борт повозки и мешком упал на траву. В голове зазвенело, перед глазами завертелись радужные круги. Пару мгновений он лежал, скорчившись, по-рыбьи хватая ртом воздух, а потом, сумев-таки вдохнуть, распрямился, вытянулся и неуклюже, будто неровное бревно под кривую горку, покатился к убитому бандиту. Вернее, к его сабле…
В разбойничьем лагере шел бой. От лязга и скрежета ломило зубы. Истошные крики нагоняли ужас. Демоническим голосом взревывал рог. От поступи тяжелых ног, обутых в металл, вздрагивала земля.
Перерезать узлы валяющейся на земле саблей оказалось невообразимо сложным делом. С Тильта семь потов сошло и до крови ободралась кожа на запястьях, прежде чем хоть что-то стало получаться. Однако ему здорово повезло – он перепилил веревку в удачном месте-и хитрые узлы распустились.
Освободить ноги получилось гораздо быстрей.
Тильт глянул на смешавшихся в драке людей, подхватил саблю и бросился назад к повозке.
– Давайте руки! – крикнул он пленникам. – Быстрей! Бежим!
На него посмотрели, как на безумного.
– Ты с ума сошел, мальчишка, – прошипел старик, жуя свою бороду. – Тебя убьют либо солдаты барона, либо разбойники. Хочешь умирать – беги. Но нас за собой не тяни.
– Здесь сейчас безопасней всего, – добавил тощий мужик. – Если барон одержит верх – он нас спасет. А лезть под стрелы и на мечи – неразумно.
Тильт оглянулся.
Солдаты неведомого барона превосходили лихих оборванцев и в выучке, и в оснащении. На солнце ярко блистали доспехи и круглые щиты; сверкающие прямые мечи с одинаковой легкостью вспарывали воздух и плоть, со смертельной точностью били разбойников острые легкие стрелы.
Но бандиты сдаваться не собирались. И не похоже было, что бегство входит в их планы. Разбойники сбивались в стаи и успешно сдерживали врага, а кое-где даже теснили его. Они находились на своей территории, они давно ее обжили, и у них было достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к обороне. С деревьев на головы солдатам падали тяжелые бревна, под обутыми в железо ногами рушились настилы, скрывающие ямы с заостренными кольями на дне.
Несколько секунд присматривался Тильт к сражающимся сторонам, пытаясь угадать, на чьей стороне сила. Тщетно! Ему, мало что понимающему в ратном деле, разобраться в происходящем было непросто.
– Лезь назад, – шепнул кто-то из связанных пленников. – Барон нас освободит.
Баронам Тильт доверял не больше, чем разбойникам. Гораздо разумней было положиться на себя.
Он нырнул под повозку, вылез с противоположной стороны.
Лес был рядом. Лес, полный ловушек. Тильт сделал два шага. И остановился в нерешительности.
Не лучше ли спрятаться где-нибудь здесь, неподалеку? Дождаться, пока все успокоится, а потом…
Он не знал, что именно будет потом. Но почему-то был уверен, что «потом» будет лучше, чем сейчас. Понятней, ясней, определенней.
Он пригнулся, присел, обернулся затравленно. Он боялся двигаться: боялся, что его кто-нибудь заметит, что случайная стрела ударит в спину, что нога зацепится за веревку ловушки, и в траве щелкнет тетива или прошуршит сквозь крону тяжеленное бревно, от которого не увернуться, не спастись…
Но и стоять на месте он не мог.
Тихо, словно потерявший родителя звереныш, пополз Тильт к густым зарослям терновника. Туда, где, как ему казалось, можно было надежно укрыться. И где можно было обдумать сложившееся положение, не боясь получить стрелу в спину.
Продраться сквозь кусты оказалось делом непростым. Колючие ветви сомкнулись, переплелись плотно; кривые шипы цеплялись за одежду, царапали кожу; узловатые перекрученные стволы стояли так тесно, что протиснуться меж ними порой можно было лишь боком. В зарослях было сумрачно, серо – даже звуки недалекой битвы потускнели и расплылись. От сырой земли шел тяжелый дух, и у Тильта кружилась голова и перехватывало дыхание.
Он не стал забираться совсем уж глубоко. Выбросил тяжелую ненужную саблю, нашел ямку у корней тернового дерева, нагреб в нее палых листьев – и устроился в своем убежище, похожем на гнездо.
Снизу, с земли, обзор был гораздо лучше – не мешали частые ветки. В просветах даже можно было различить кое-какое движение и острые холодные проблески – это лесные разбойники бились с солдатами барона. Тильт уже не пытался угадать, на чьей стороне сила. Ему это стало безразлично. Он лишь хотел, чтобы его исчезновение заметили как можно позже. И он верил, он убеждал себя поверить, что искать его не станут.
Действительно, зачем он барону?
И неужели разбойники, потерявшие многих товарищей, бросятся в погоню за мальчишкой-писцом, не зная даже, в каком направлении тот двинулся?
