Ольга Голотвина - Два талисмана
Ох, да как же он мог забыть про тетушку Аштвинну! Дядя наверняка скрыл от нее, какому позорному наказанию подвергнут любимый племянник. Интересно, что скажет по этому поводу тетя, которая по-матерински относится к Ларшу?
Так что наказанный Сын Клана, слоняющийся по внутреннему дворику Дома Стражи, вовсе не чувствовал себя несчастным.
Но не было в его душе и спокойствия. Юноша словно проглотил льдинку — и та не желала таять в животе. Так было с ним в детстве, когда деревенские мальчишки по одному ныряли в море, а остальные, облепив прибрежную скалу, хором считали вслух: кто дольше просидит под водою? Игра, в которой «господский сынок» Ларш ни разу не смог победить… Он считал вместе со всеми и ждал своей очереди, стараясь не показать, как ему страшно. Нет, это не был ужас, тягостный и черный, который позже овладел его душой. Тогда он еще мог заставить себя прыгнуть в волны, погрузиться в зеленую глубину. Неуверенность и страх смешивались с нетерпением: скорее, скорее, вот сейчас, еще немного — и все будет позади…
Со времени детских игр Ларш испытал это чувство лишь раз: когда ездил в Тайверан, чтобы пройти Обряд Повиновения.
И ведь знал он, знал, что ничего невыполнимого его сделать не заставят. Все Дети Кланов, живущие в Грайане, когда-то прошли через этот обряд. И отец, и дядя, и даже тетушка Аштвинна. И ничего страшного в этом нет.
Но как же не бояться шестнадцатилетнему мальчишке, подумал Ларш с высоты своих зрелых девятнадцати лет. Ведь сколько услышанных в детстве сказок начинается с того, что юный Сын Клана прибывает ко двору — и король повелевает ему добыть клык живого дракона. Или похитить наррабанскую принцессу. Или принести локон одной из дори-а-дау, дочерей Морского Старца…
Разумеется, ничего подобного Джангилар не потребовал от юнца, ошалевшего от сознания важности происходящего. Просто приказал ему наточить кинжал. Ух, как трудился Ларш над королевским кинжалом! Для него это не было пустяком, да и сейчас молодой Спрут не считает Обряд насмешкой над Кланами. Высшая знать страны обязана раз в жизни подтвердить, что готова исполнить любую волю государя.
А потом — клятва верности королю. И приветливые глаза Джангилара. И раскачивающаяся перед лицом Ларша свинцовая бляха с грубо выбитым на ней изображением дракона — талисман, почти триста лет хранящий королевскую династию от измены. Теперь Ларш не сможет предать короля, даже если захочет. В Великом Грайане не было ни одного мужчины и ни одной женщины из Кланов, которых не держало бы в оковах могучее чародейство.
Когда церемония окончилась, Ульфанш (который оставил дела, чтобы проводить племянника в столицу) негромко и растроганно сказал:
«Ну, вот ты и стал взрослым, мой мальчик. Теперь ты имеешь право владеть имуществом, вести судебные тяжбы и жениться…»
Ни особого имущества, ни судебных тяжб, не говоря уже о женитьбе, у юного Ларша не ожидалось. Но он был горд, как петух на заборе, а в груди медленно таяла льдинка страха, позволяя ликованию затопить душу…
Но почему это чувство вернулось сегодня? Разве можно сравнить трепет, охвативший его пред ликом короля, с волнением от первого дня в аршмирской страже?
Да. Можно. Будет ужасно стыдно, если потомок Первого Спрута не справится с тем, что по плечу простым городским парням, которым неохота идти в подмастерья к ремесленникам или в портовые грузчики…
— Эй, парень! — громыхнуло сзади. — Это я тебе! Ты что, недавно в страже?
И тяжелая ладонь увесисто хлопнула Сына Клана по лопатке. Впоследствии Ларш гордился тем, что сдержался, не врезал невеже по зубам. Только развернулся и испепелил взглядом того, кто посмел прикоснуться к Спруту.
Вернее, попытался испепелить. Но сразу понял, что это у него не получится. Не очень-то испепелишь взглядом бесцеремонного незнакомца головы этак на две выше Ларша. Крепкий, жилистый, смуглый, с пронзительными, насмешливыми, по-наррабански темными глазами. Волосы тоже наррабанские: черные, курчавые, с сединой на висках. И короткая бородка тоже жесткими кольцами, с проседью.
Все это Ларш рассмотрел с первого взгляда. И еще понял, что незнакомца явно забавляет злость мальчишки с новехонькой перевязью на груди.
Под насмешливым взглядом темных глаз Ларш почувствовал, что гнев его стихает. Юноша умел взглянуть на себя со стороны — и понял, что и впрямь выглядит смешным.
— Только что получил перевязь, — ответил он учтиво.
— Ага! Попрошу, чтобы тебя определили в мой десяток. У меня всего-то четыре морды остались, моя морда пятая. Запоминай, парень: твоего будущего командира зовут Аштвер Зимнее Оружие. А тебя под каким имечком отец в жизнь отправил?
Юный Спрут заметил, что десятник не назвал свой Род или Семейство. Только имя. Здесь что, так принято? Ну-ка, попробует и он…
— Ларш Ночная Волна, — ответил юноша — и его захлестнуло непрочное чувство веселой свободы. До чего же все-таки интересно побыть просто Ларшем! Конечно, долго это недоразумение не протянется, но он постарается его продлить — и выжмет удовольствие до капли!
— Здешний, аршмирец?
— Нет. — Ларш заметил разочарование во взгляде десятника и поспешил добавить: — Но время от времени приезжал в город. Мальчишкой… и потом…
— Улицы-переулки-закоулки, стало быть, не знаешь… Впрочем, освоишься помаленьку. Сколько лет?
— Девятнадцать.
— Молод, зелен… ну, да все мы такими были. И чем занимался до счастливого дня, когда Серая Старуха подсказала тебе нацепить перевязь «краба»?
— Да так, ничем… — Тут Ларш вспомнил за собою хоть какое-то умение, полезное для будущей службы. — Обучался владеть оружием.
— Ну, хоть что-то… Грамотен?
— Да.
— Это для нашего брата не главное, но лишним не будет… Женат?
— Да храни Безликие!
— Правильно, с этим только дураки торопятся. Жить будешь в казарме?
— Нет, снимаю жилье. — Ларша забавлял этот бесцеремонный допрос.
— Вот это зря. Зачем деньги тратить? А семьи, что ли, нет, чтобы вместе с нею жить?
— Я сирота. — Ларш скользил меж правды и недомолвок. — Родственники есть, но мы повздорили. Они пообещали оплачивать мне жилье, а на прочее буду зарабатывать.
— За жилье не платить — большое дело! — оценил десятник удачу, выпавшую новичку. — С нашего жалованья особо не разживешься. Но ты не унывай. Поглядишь, как другие крутятся, — тоже научишься.
Беседа становилась все увлекательнее. Увы, ее прервало появление старого слуги, сообщившего, что начальник стражи ждет к себе молодого господина.
— Чего мешкаешь? — нахмурился Аштвер. — Раз начальство приказывает… бе-гом!
