Стэн Николс - Воины Бури
– Ты , Мика, не терял того, что потерял я, – громким шепотом отвечал тощий. Он показал на глаз, ухо и палец. – И все из-за этой оркской суки.
– Но не глаз, Гривер, – напомнил ему третий человек.
– Что?
– Не глаз. Его ты потерял не из-за нее.
– Верно, Джабез, не из-за нее. – Гривер произнес это так, будто разговаривал с недоумком-дитятей. – Это… был… другой… орк. Разницы никакой!
Третий нахмурился, пытаясь усвоить мысль. Наконец произнес:
– А-а, ну да!
Внешне из всей троицы он представлял самое яркое зрелище. Если бы двоих других можно было объединить в одно существо, он бы все равно с легкостью перевесил их. Однако вся эта огромная туша состояла из одних только мышц, без жира. Голова и лицо великана были совершенно безволосыми. Нос, сломанный по крайней мере однажды, сросся плохо. Рот у него был невыразительный, как будто ножом резанули по тесту, а глаза – как у новорожденного поросенка.
– Думаешь, – добавил он, – недалеко до новой раны…
Как ни туп он был, выражения лица тощего даже его заставило замолкнуть.
Гривер Аулэй и Мика Лекманн опять переключили свое внимание на лес. Под его полог вступали последние орки и кентавры. Джабез Блаан ерзал на месте. Сейчас он походил на крота, пытающегося спешно зарыться в землю.
– Что будем делать, Мика? – спросил Аулэй. – Нападем?
– Нападем? Ты в своем уме? Разумеется, нет!
– Да они всего лишь сраные орки!
– Всего лишь орки? В смысле, всего лишь наилучшие – после нас, конечно, – бойцы во всей Центразии? Всего лишь те самые, которые так тебя разукрасили? – Лекманн омерзительно фыркнул. Ты про этих орков?
Аулэй проглотил издевательство, но вид у него стал свирепый.
– Мы в свое время тоже немало их положили.
– Ага, но только не в рукопашной схватке с отрядом такого размера. И вообще не в честных боях. Тебе это известно.
– Так что будем делать, Мика? – спросил уже Блаан.
– Головой думать. – Лекманн смерил взглядом вопрошавшего. – Это относится к тем, у кого она есть. Следовательно, не к Гриверу.
Тот вспыхнул, как спичка, от этого в мозгах у него совсем затуманилось. Лекманн кивком указал на лес:
– Чтобы справиться с этой сворой, прибегнем к старому испытанному способу. Будем, не торопясь, приканчивать их поодиночке или малыми группами. А если мы разыграем наши карты с умом, то еще и заработаем на этом.
– Сейчас речь уже не о заработках, – угрюмо буркнул Аулэй. – Сейчас надо свести счеты.
– Само собой! И я не меньше тебя хочу рассчитаться с этими уродами. Но, может, удастся и поживиться. Возьми хоть эту реликвию, которую они сперли, она ведь ценная. Месть, конечно, сладка и все такое, но еда, питье и прочее другое тоже бывает очень сладким.
– Кто купит эту реликвию, кроме Дженнесты? А после того, как мы ее облапошили, вряд ли мы ходим у нее в фаворитах.
– Я предпочитаю «после того, как мы ее покинули», – поправил Лекманн.
– Как ни называй, вряд ли это был мудрый шаг.
– Поосторожней, Гривер, ты все никак не уймешься думать, а это ведь моя территория! С Дженнестой я договорюсь.
По лицам компаньонов Лекманна было ясно, что они в этом сомневаются.
– Может, договоришься, – ответил Аулэй. – А может, она тебя сожрет. Меня это больше не касается. Все, чего я хочу, это посчитаться с этой сукой Коиллой.
– Но если будет добыча, ты ведь не станешь пренебрегать своей долей, верно? – в голосе Мики зазвенел металл. – Не крути! Мы должны держаться вместе, или нам конец.
– Ладно, не зуди. – Аулэй поднял левую руку, точнее то, что когда-то ею было. Сейчас из запястья торчал металлический стержень, венчающийся чем-то вроде серпа – полуклинок, полукрюк. На отполированной поверхности отразился свет. – Дай только добраться до этих уродов, и я покажу, что не даром ем хлеб.
5
Копаясь в поясном мешке, Страйк боялся, что фиал во время предшествующих событий мог разбиться. Однако миниатюрная керамическая бутылочка оказалась целой, а крохотная пробка – на месте.
Он вложил пузырек в протянутую руку Кеппатона. Кентавр несколько мгновений смотрел на Страйка. Он не находил слов, что на него было совсем не похоже. Потом он приглушенно произнес:
– Спасибо.
– Мы стараемся держать слово, – отвечал Страйк.
– Я никогда в этом не сомневался. Но мне жаль, что при этом вы потеряли одного из ваших воинов.
– Кестикс знал правила игры. Как и все орки. И твое поручение не вступало в противоречие с нашей миссией.
Коилла, кивком указав на фиал, спросила:
– А что тебе надо с этим сделать?
– Хороший вопрос, – отвечал Кеппатон. – Мне надо посоветоваться с нашим шаманом. Он все равно понадобится нам, чтобы завершить сделку. Гелорак, приведи Хеджестуса.
Гелорак двинулся к хижине прорицателя.
Страйк испытал облегчение, когда внимание всех перестало быть направленным исключительно на него. Его накормили, напоили и вообще отнеслись с заботой. Потом в присутствии весьма многочисленной аудитории он в подробности изложил события. Хотя при этом ни словом не упомянул ни о появлении на вершине горы Серафима, ни о своем странном сновидении. Не рассказал он и о том, что звезды «пели», хотя при этом воспоминании начинал смотреть на Хаскера с чем-то вроде сочувствия.
Большинство кентавров и орков разошлись по своим делам, остались лишь офицеры-Росомахи и Кеппатон. В такой небольшой компании Страйк чувствовал себя уютнее. Он не знал, как кентавры воспримут новость о Дженнесте.
Из хижины появился Гелорак, вслед за ним – древний прорицатель. Хеджестус медленно и неловко передвигался на нетвердых ногах. Гелорак под мышкой нес небольшой резной сундучок; другой он поддерживал прорицателя.
Хеджестус поприветствовал орков, тем временем Кеппатон взял сундучок. Открыв его, он показал офицерам звезду. Она была такой же, какой им запомнилась: серая сфера из непонятного материала, с двумя лучами разной длины.
– Мы тоже держим слово! – Кеппатон протянул Страйку сундучок.
– Мы никогда не сомневались в этом, – сухо отвечал Страйк.
– Прежде чем возьмете, – добавил кентавр, – один вопрос: вы уверены, что хотите его взять?
– Что? – воскликнул Джап. – Ясное дело, хотим! Ради чего, по-твоему, мы прошли сквозь всю эту грязь и дерьмо?
– Страйк знает, о чем я.
– В самом деле знаю? Кеппатон кивнул:
– Думаю, да. Это может оказаться чашей с ядом. Она может принести больше зла, чем добра. Такой уж репутацией пользуются эти предметы.
– Это мы уже поняли, – с легким сарказмом сказала Коилла.
– Мы выбрали свой путь, – вставил Элфрей, – и не станем останавливаться.
Хаскер, как ни странно, не проронил ни слова. Страйк подумал, что понимает, почему. Он взял звезду:
