Кэтрин Фишер - Скарабей
Мирани подергала край простыни.
— Он такой же, как ты, — сказала она.
Старик приподнял голову.
— Ты так думаешь? — удивленно спросил он.
— Да. Упрямый. Считает, что он всё знает лучше всех на свете.
Она старалась приободрить его, но голос предательски дрожал. Она откашлялась.
— Знаешь, мой отец был таким же. Он хотел, чтобы я попала на Остров, и ради этого много лет давал взятки нужным людям. Наверное, сейчас он сходит с ума от беспокойства. — Она старалась не думать ни об отце, сидящем в библиотеке среди своих свитков, ни о большом, продуваемом всеми ветрами доме над гаванью Милоса, ни о старых слугах. — Я бы хотела послать ему весточку. Просто сообщить, что я жива.
— Пока держат блокаду, ничего не получится. — Старик потер лицо шершавой рукой, в темноте раздался шорох. — Вот что я хочу сказать. Не вини себя. Мой сын заносчив, он всегда таким был.
— Но ты его любишь, — тихо сказала она. Эти слова прозвучали почти как вопрос.
Старик вздохнул.
— Люблю, когда его нет поблизости, — пробормотал он. — А когда он рядом, ругаю и называю дураком.
Она невольно улыбнулась.
Внезапно старик обернулся к ней, как будто на что-то решившись.
— Пресветлая, хочу тебе кое-что показать. Прямо сейчас, пока остальные спят. Я нашел это вчера, когда один спустился в гробницы Шестой Династии. Пойдешь со мной?
Она удивленно кивнула. Все равно не спится.
Он подождал, пока она оделась, они на цыпочках прошли сквозь нагромождение фальшивой мебели и отперли дверь в царство Креона. Креон вышел наружу раздобыть еды, Орфет храпел возле очага, Алексос свернулся клубочком на кровати. Телия, наверное, спит в отдельной комнате, которую отец соорудил для нее из крышек для саркофагов.
Старик поправил фитиль лампы и повел ее по лабиринту коридоров и лестниц.
Мирани шла за ним, держась за стену. Он спустился по нескольким пролетам на нижние уровни, потом свернул в коридор, который сразу же разделился на семь ответвлений. Выбрал путь, каким Мирани еще ни разу не ходила. В свете лампы она разглядела, что когда-то это коридор был выкрашен в белый цвет, а вдоль него на равных расстояниях друг от друга были сооружены величественные ворота из мрамора и камня. Они поднимались к высокому сводчатому потолку. Проходя под ними, Мирани ощутила их тяжесть, заметила высокие статуи; в темноте блестели кошачьи глаза — то ли хрустальные, то ли живые; мириады иероглифов рассказывали давно забытые повести. Коридор круто спускался вниз; местами к стене были приделаны поручни, и дорогу то и дело преграждали громадные каменные плиты, отвалившиеся от стены много веков назад.
Между третьими и четвертыми воротами Мирани остановилась, оглянулась. За спиной сомкнулась непроглядная тьма, на вид твердая как камень. Откуда-то донесся призрачный шепот.
— Что это такое?
Он оглянулся.
— Кто знает? Рабочие наверху утверждают, что это Тень. А Креон говорит, что это дыхание мертвых. Я спросил, как это мертвые могут дышать, но он на это в свойственной ему манере только пожал плечами. Я часто слышу этот звук. Когда мы впервые спустились сюда, он меня напугал, потом я привык и стал ждать и слушать его. Думаю, привыкнуть можно к чему угодно. А теперь я его даже не замечаю.
Ворот было девять, и все разные. И каждая пара становилась все более впечатляющей. Позолоченная резьба на мраморе изображала причудливые деревья, бабуинов среди ветвей. Под исполинскими арками Мирани и старик казались лилипутами. Потом отец Сетиса помог ей перебраться через трещину в полу, и она ощутила под ногами сухой шелест лепестков, обратившихся в прах от ее шагов. Тысячи лет они лежали на полу, никем не потревоженные.
Старик пригнулся.
— Вход низкий. Береги голову.
В первый миг ей показалось, что коридор заканчивается тупиком. Потом она разглядела крошечное отверстие, на уровне ее пояса. Старик встал на четвереньки и пополз туда, и с ним исчез свет, так что на мгновение она осталась в полной темноте. Эта темнота душила ее, сжимая горло. Жаркой волной вернулся давний страх, который терзал девушку, когда ее замуровали в гробнице.
Она поспешно встала на колени и поползла за стариком.
Подземный ход оказался длиннее, чем она ожидала. Странным казалось, что громадный коридор заканчивался таким узким коридором. Острая щебенка впивалась Мирани в ладони, оставляла синяки на коленях. Наконец старик с трудом повернул голову и прошептал:
— Как ты?
— Далеко еще?
— Совсем чуть-чуть. — Изогнувшись, он передал ей лампу. — Видишь, что у тебя под ногами?
Это была не щебенка. А драгоценные камни.
Туннель был усыпан самоцветами: ониксы, опалы, яшма, обломки бирюзы, лепестки халцедона. Она ахнула: стены были без единого просвета усыпаны миллионами бриллиантов. Их грани поблескивали в тусклом свете радужными переливами, и нигде между ними не было заметно ни кусочка голой стены.
Она очутилась в сокровищнице. Драгоценности царапали спину. Она подняла голову — и волосы зацепились за торчащие из камня аметисты. Под пальцами резала кожу острая, как стекло, рубиновая пыль.
— Невероятно!
— Подожди удивляться, мы еще не дошли до конца. — Он пополз дальше. Его голос доносился до нее тихим, искаженным, огонек лампы то вспыхивал, то терялся в тени. — Ума не приложу, как они его сюда затащили… А может, и не затаскивали. Может, выстроили вокруг него всю гробницу.
И вдруг старик исчез.
Впереди туннель озарился золотым сиянием. Мирани увидела квадратный проем, а за ним пылал ослепительный свет. Ее глаза сами собой зажмурились. Казалось, там, в подземном зале, встало солнце. Золотистые лучи залили ей руки и лицо, превратили туннель в реку сверкающих кристаллов, текучих и струящихся.
Мирани вползла в подземный зал.
Выпрямилась на усыпанном лепестками полу и подняла голову.
Какой же он огромный! Исполинский диск из чеканного золота, идеальный, нетронутый, сияющий, как солнце под землей. Он свисал с потолка, отражал тусклый огонек лампы в руках старика и превращал его в мягкое тепло, от которого перехватывало дыхание. Оно наполняло воздух, как звук струны, как удар гонга.
Старик прошептал:
— Посмотри, Мирани, какой он тонкий.
Его слова загудели, зарокотали вокруг диска, полились по его вогнутой плоскости, распались на слоги и буквы.
Изумленная Мирани обошла вокруг диска. Металл был тонкий, как яичная скорлупа. Его создатели непонятным образом сумели сделать поверхность без единой впадинки или отметинки. Абсолютное совершенство. И старик был прав: его не смогли бы пронести через коридор, не говоря уже об узком туннеле. Как же он сюда попал?
