Алина Лис - Изнанка гордыни
Я не стыжусь своего хобби, но успел немного изучить дочь Рино. Не знаю, откуда в ней это, но Франческа уважает мастерство больше знатности, а стремление к знаниям больше желания обладать. В девочке есть стержень.
Возможно, поэтому мне так хочется добавить ее в другую мою коллекцию.
Сейчас девчонка слушала с горящими глазами.
— Идите сюда. Да не бойтесь, я вас не съем. Видите эти записи на полях? Древнеирвийский, как и в остальной книге, но использован шифр с заменой букв, любимый метод де Бриена. Если я правильно понял, у него получилось создать целых пять подобных артефактов. Два он активировал, еще два, предположительно, уничтожено вместе с лабораторией. А вот один колдун припрятал. Осталось понять, где именно. Я ставлю на Церу.
— И что потом, когда вы найдете ваш артефакт? Покинете Ува Виоло?
Я склонился над ней, нарушив предписанные приличиями границы, и коснулся рукой ее щеки.
— А вы действительно хотите, чтобы я уехал, Франческа?
Она наградила меня странным взглядом. Так смотрят на доску при партии в шахматы или прицениваются перед тем, как начать торги. Потом потупилась и прошептала:
— Не знаю.
* * *Что же, я мог поздравить себя с удачей. Помедлив на старте, наш гипотетический роман дальше двигался бодрой рысью, лишь иногда переходя на шаг.
Загадки, легенды, особенности магических практик — вот на что удалось ее поймать. Девчонка умела слушать, казалось, она впитывала мои слова каждой клеточкой тела. Не скрою, это льстило. Она даже просила учить ее магии. Пришлось разочаровать сеньориту.
— Вам так хочется отрастить клешни или хвост?
— О чем вы?
— О том, что магического дара у вас нет. Значит, единственный способ обрести силу в вашем случае — занимать у Черной. А она всегда требует свое обратно и с процентами.
— Все равно не понимаю.
— Внешнее равно внутреннему. Обращение к Хаосу уродует не только души, но и тела. Поверьте, жизнь одержимых обычно коротка и полна страданий. Если Чиннамаста еще согласится одарить вас силой. Черная снисходит далеко не к каждой просьбе.
Франческа вздрогнула и начертила в воздухе крест наискось.
— А с чем связан внезапный интерес к тайным наукам? Только не говорите, что мечтали выучиться и отомстить за смерть парня с дурацкими усами.
Судя по тому, как она смутилась и рассердилась, я попал в точку.
Кроме красоты, меня притягивала странная двойственность ее натуры. Франческа была, как шкатулка с секретом. Внешне нежна, покорна и сдержанна, но природный темперамент, который не смогли убить ни молитвы, ни слишком хорошее воспитание, все же проскальзывал временами в блеске глаз, гневных гримасках или возмущенных ответах. Я никогда не мог предсказать до конца какова будет ее реакция, но мне нравилось дразнить ее и будить спящих демонов. В гневе сеньорита становилась чудо, как хороша.
Ее граница проходила там, где начинались прикосновения. Стоило попробовать дотронуться, как девушка совершенно потухала. Оставался лишь опущенный в притворной скромности взгляд, странная полуулыбка и тихий голос, повторяющий с десяток заученных вежливых фраз.
Я даже начал сомневаться, достоин ли результат усилий. Если она и в постели такая же — нет смысла тратить время. Тем паче, что при дворе герцога обреталось немалое количество смазливых девиц на любой вкус.
Впрочем, как только я возвращался за пределы проведенной девушкой черты, и начинал рассказывать что-нибудь о тайных княжествах фэйри, существующих на изнанке обычных человеческих городов, меланхолия покидала ее совершенно. В глазах появлялся блеск, движениях — живость, а вопросы и суждения, которые Франческа высказывала, были поразительно неглупыми, даже если забыть о до смешного юном возрасте сеньориты. И я не оставлял надежды разжечь искру в восхитительно жаркое пламя.
* * *В храме было сумрачно. Запах пыли, прогретого камня и совсем чуть-чуть благовоний.
Не люблю храмы. От строгих и гордых взглядов Четверки передергивает. Люди никогда не встречали их, отчего же статуи так безупречно копируют черты Хранителей мира, отражая не портретное сходство, но суть каждого из богов?
Я хожу в храм раз в год, чтобы обновить Оммаж. Это не ритуал и не обязательство, никто не заставляет меня это делать, просто маленькая постыдная слабость, которую трудно объяснить даже самому себе.
Стараюсь выбирать невзрачные святилища, на задворках, и приходить в дневное время, когда утренние чтения уже закончены, а до вечерних еще далеко, когда нет ни служек, ни надоедливых просителей. Но в этот раз не повезло. У ног Тефиды сидела женщина.
Она не двигалась и, кажется, почти не дышала, оттого я не сразу заметил ее присутствие. Длинный плащ с капюшоном скрадывал очертания фигуры. Понимание, что это именно женщина, причем женщина молодая и красивая, пришло само собой, будто извне. Возможно, виной тому были тонкие нотки дорогих духов, аромат которых вплетался в сладкий и тяжелый запах благовоний.
Я решил подождать снаружи пока она не уйдет. Есть вещи, которые можно делать только без свидетелей. Беседовать с мертвыми богами, например. Тихонько, чтобы не нарушить ее уединения, поставил свечу. Повинуясь моему приказу, фитиль вспыхнул.
Уже в спину ударило: “Лорд Элвин?” — и я споткнулся, узнав голос Франчески.
— Не здесь! — бросил я, не оборачиваясь.
Она догнала меня уже на выходе.
— Не знала, что вы религиозны, лорд Элвин.
— А я и не религиозен.
— Но вы все же пришли к Скорбящей и поставили свечу. Я видела. О ком вы плачете?
— О себе, — буркнул я.
В любой другой ситуации был бы рад поболтать. Но не сейчас. Оммаж не терпит посторонних взглядов, скептичных улыбок и глупых вопросов. Сейчас я жаждал тишины и одиночества.
Губы девушки дрогнули в сдерживаемой улыбке:
— Звучит ужасно глубокомысленно.
Я скривился, уловив скрытую за мягким тоном насмешку.
— Да, да, вы меня раскусили. Я рисуюсь, чтобы пустить пыль в глаза.
Франческа не приняла вызов. Но и не ушла. Зря. Не хотелось хамить, чтобы избавиться от нее.
— Не думала встретить здесь вас.
— Не думал встретить здесь вас, — в тон ей ответил я. — Почему вы не молитесь в замковой капелле?
— Я… хотела отдать дань памяти.
— Почему не сделать это ближе к дому?
Она посмотрела на меня с вызовом:
— Потому, что я скорблю о муже. Сегодня сороковой день.
Я поморщился:
— Подлый убийца врывается в храм, чтобы не дать безутешной вдове предаться трауру. Символично, не находите? Да я просто ваше проклятье!
